Каору Куримото - Маска леопарда Страница 24

Ринда в беде! Мальчик вскочил на ноги и заорал в ответ. Гуин проснулся и недоуменно уставился на него.

Где-то внизу зазвонил колокол.

3

Ринда-Провидица, принцесса Парроса, и маленькая дикарка Суни сидели в своей камере, ожидая дальнейших событий. Разлученная с друзьями и запертая вместе с существом, не понимающим ее языка, Ринда почувствовала себя обычной девочкой. На глаза навернулись слезы.

И все-таки она не была простой девочкой, хотя бы потому, что могла предвидеть будущее. В ее груди горело пламя надежды. Ринда верила в свою звезду. Поэтому решила для начала найти общий язык с новой подругой.

— Стена, — произнесла Ринда, указывая на камни. — Сте-на. А это — рука.

— Иккуку, нини, Ридохра, ими! — протараторила Суни своим высоким голосом.

— Разве я смогу понять, если ты говоришь так быстро? — вздохнула Ринда.

Суни была еще той ученицей. Может быть, слишком устала, а может, робела перед подругой, державшейся как всегда по-королевски. Юная принцесса стремилась научить Суни своему языку, но сама и не думала вслушиваться в ее речь. Вскоре у нее лопнуло терпение. Какое-то время девочки глядели друг на друга, потом невольно рассмеялись.

— Как бы я хотела заполучить Язык Маги! Тогда бы я смогла понимать все наречия, — воскликнула Ринда. Суни сидела у ее ног и с любопытством разглядывала жемчужно-белую кожу и высокую, стройную фигуру новой подруги.

Первый урок закончился, по-видимому, ничем. Тогда Ринда решила перейти на язык жестов.

— Откуда ты пришла? — произнесла она медленно, указывая на стены камеры.

Суни склонила голову так, что волосы упали ей на лицо, потом залопотала и замахала руками. Наконец принцесса поняла, что маленькую дикарку схватили вместе с несколькими соплеменниками на песчаной отмели, находившейся довольно далеко отсюда. Нескольких застрелили из арбалетов, а остальных связали и привезли на заставу. Почему они оказались у реки, Ринда так и не поняла. Да мало ли чем занимаются дикари! Скорее всего добывали что-нибудь съестное.

Суни снова замахала руками, кажется показывая, что черные всадники ловили ее соплеменников уже много раз.

— До тебя я не видела семов, — сказала Ринда. — Я знаю лишь, что на землях, которые мы зовем Приграничьем, творится нечто одному лишь Доалу известное. Так ведь?

Маленькая дикарка поглядела на нее непонимающе и покачала головой.

— Мы тоже враждуем с Гохрой, — продолжала принцесса, не заботясь о том, доходят ли ее слова до собеседницы или нет. — Они захватили Паррос, разрушили Хрустальный Город и сорвали со стен нашего дворца шелковые обои своими варварскими руками! Ты все равно никому об этом не расскажешь, Суни, поэтому я откроюсь тебе. Мы с моим братом Ремусом — наследники парросского трона. Нам пришлось скрываться от черных всадников, синих всадников и красных всадников Гохры, перебивших дворцовую стражу. Они… они убили нашего отца, короля Алдросса. Он был мудрым правителем и верховным жрецом Дзаноса! Мы видели его, лежащим в луже крови.

Нам помогли Боганни, наша нянька, и министр Рийя. Они сказали, что мы — последняя надежда Парроса… последняя надежда, Суни! Мы бежали по коридорам Хрустального Дворца. Все было заполнено дымом. Наконец мы оказались в запретном для всех месте — Шпиле Дзаноса!

Боганни и Рийя ужасно спешили и подгоняли нас, пока мы не оказались у Хрустального Трона, находящегося под Шпилем. Потом заслонили нас собой, когда враги ворвались туда. Один из них вонзил меч в грудь Боганни с криком: «Я схвачу их! Голова Парросской принцессы будет моей!» Я схватила Ремуса за руку, и мы упали…

А потом… ты, наверное, не поверишь мне, Суни. Мы упали, и все кругом потемнело. Я услышала голос министра Рийи: «Мир сошел с ума! О, великий Дзарн, сжалься над нами, сжалься над нами!» Но его крик доносился откуда-то издалека, и…

Ринда остановилась и перевела дыхание.

— Придя в себя, я увидела: мы с Ремусом лежим лицом вниз возле Крестового Ручья! Граф Ванон сказал, тут замешана черная магия. А по правде говоря, я не знаю, что случилось… Не знаю, как мы выбрались из пылающего дворца и оказались в Приграничье, прямо рядом с Гохрой!

Но на этом злоключения не кончились, Суни! Мы провели целых две ночи в лесу, в колючих кустах васьи. Питались ее плодами и пили росу с травы. И только увидев черных всадников, поняли, что мы в Крестовом Лесу, во владениях монгаульского герцога, в краю, населенном демонами.

— Нам крупно повезло, — призналась Ринда. — Продержались две ночи в Крестовом Лесу. Когда нас почти схватили черные всадники, появился Гуин. Воин в маске леопарда, невероятно сильный. Он не помнит ничего, кроме своего имени и какого-то слова «Аурра»…

Принцесса застыла с открытым ртом.

Лицо Суни внезапно изменилось. Малышка вскочила на ноги, дрожа всем телом, и выставила руки перед собой, будто бы моля о пощаде, потом завопила:

— Аурра! Аурра! Аурра!

— Что это значит? — спросила Ринда, кидаясь к ней. — Ты знаешь слово «Аурра»? Знаешь? И Гуина тоже знаешь?

— Альфетто, рини, имияру! — воскликнула Суни. Хотя принцесса и не понимала ее языка, было очевидно, что малышка просит бога Альфетто о помощи.

— Суни, успокойся! — произнесла Ринда строго, а сама задумалась, прикусив губу. Если одно-единственное слово так перепугало маленькую дикарку, что же оно может означать? Какие ужасы в жизни Гуина связаны с этим словом? Несомненно, здесь крылась темная история, предшествовавшая появлению леопардовой маски. Может быть, его прокляла богиня Ирана?

— Суни! Пожалуйста, скажи мне, что такое Аурра? — Ринда схватила малышку за плечи и встряхнула ее. — Может быть, так зовут того, кто оставил Гуина умирать в Крестовом Лесу? Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь о Гуине?

— Имия! Имия! — воскликнула Суни, размахивая руками в воздухе.

Ринда начала терять терпение. Она пристально посмотрела на малышку. И вдруг та съежилась, ее глаза, расширившиеся от ужаса, уставились на что-то у принцессы за спиной.

— Что… — произнесла Ринда, переставая встряхивать ее. В душу вновь закрался почти забытый безотчетный страх, появившийся на подступах к крепости. — Что такое… Суни?

Голос принцессы задрожал. Ужас в глазах малышки был настолько сильным, что у Ринды душа ушла в пятки. Она не смела даже обернуться.

И лишь сообразив, что стоит спиной к неведомой опасности, пересилила себя. Вонзив свои жемчужные зубки в нижнюю губу, она отпустила Суни, от которой исходили все такие же волны страха, и медленно повернулась лицом к стене.

Но куда же подевалась стена?