Эд Гринвуд - Земля Без Короля Страница 24

Она выкрикнула, почти провыла заклинание, которое сшибло растрескавшуюся арку ворот и швырнуло камни в темневшую на фоне звездного неба тушу ночного червя. Чудовище даже не успело издать ни единого звука.

Разбрызгивая из многочисленных дыр кровавую пену, безголовая туша, дергаясь в конвульсиях, рухнула на землю, уничтожив по пути призрачную пиявку: она была разорвана на куски слишком большим количеством жизненных сил — а именно ими и питалась эта пиявка, — все еще остававшихся в околевающем чудовище.

Эмбра следила за всполыхнувшими перед окончательной гибелью чудовищами, гневно сжав губы в тонкую белую ниточку. Несомненно, скоро здесь, дрожа, спотыкаясь и испуганно озираясь, появятся воины Серебряного Древа, послушные ее отцу и исполненные решимости довести до конца то, за чем их послали сюда. Каким бы бушующим пламенем ни взрывалось колдовство, дело всегда заканчивали простые тупоголовые вояки, не так ли?

Эмбра внезапно содрогнулась. Она снова почувствовала себя слабой и больной. И неудивительно — ведь ей пришлось несколько раз пользоваться волшебством. Бросить вызов и нанести поражение троим магам, которые, без всякого сомнения, много ее сильнее и, конечно, куда хитрее. Пора снова удирать, и…

Она неуверенно соскочила с могильной плиты, почувствовала под ногами свои собственные драгоценные камни, невидимые в темноте, и тут поняла, что осталась одна. Где же этот тупой вол, этот латник?

Эмбра продолжала ругаться: бешенство настолько овладело ею, что она даже не в состоянии была вспомнить его имя, зато лицо достаточно хорошо запечатлелось в памяти, и этого было вполне достаточно.

Владычица Самоцветов хрипло выкрикнула заклинание, и Хоукрил Анхару вдруг остановился на бегу. Он чуть не упал, а безжалостные силы стремительно овладевали его телом, опаляя словно огнем и вытягивая жилы. Он даже не смог выругаться, когда невидимые руки резко повернули его кругом. Внутри у него, казалось, бушевал пожар, и он даже не сразу заметил, что, внезапно оказавшись пленником собственного тела, бежит неверными шагами туда, где осталась волшебница.

Эмбра окинула яростным взглядом дрожащего воина. Лицо Хоукрила было белым от страха и перекошенным от гнева, сдержать который позволяли только ее неусыпное внимание и железная магическая сила, но то, что его мышцы все время вздувались буграми, а шаги были неестественно широкими, говорило о том, что он изо всех сил пытался противиться ее волшебству. Он с видимой неохотой вытянул руки, и Эмбра бросилась в эти отнюдь не нежные объятия, даже не удосужившись оглянуться, чтобы посмотреть, насколько близко подошли преследователи.

Мгновением позже латник со своей ношей снова, задыхаясь, мчался среди бесчисленных могил; рассыпанные драгоценности были позабыты, а громкие крики передовых воинов Серебряного Древа раздавались, казалось, совсем рядом.

— Сюда! Скорее! — послышался впереди голос Краера, и Эмбра позволила своему упрямому коню повернуть на голос. Квартирмейстер махал им рукой от зияющего темного входа в склеп, не уступающий размером особняку какого-нибудь городского купца. При лунном свете дверь была похожа на пустую глазницу гигантского черепа, наполовину зарытого в землю.

— Дом Безмолвия, — процедила Эмбра сквозь стиснутые зубы, словно сплюнула. — Так это и есть ваше «безопасное» убежище?

Краер кивнул и жестом поторопил ее войти.

— Прошу вас быть первым, — с любезностью, достойной придворного бала, ответила волшебница. — Там живут длиннозубы, а у меня не осталось волшебства, чтобы разделаться с ними. Помашите перед ними вашим мечом, и, может быть, они разбегутся. Я устала и начинаю терять контроль над нашим могучим другом.

Краер ответил ей взглядом, в котором можно было прочесть сразу и удивление, и тревогу, и предостережение, и метнулся в темноту, держа кинжал наготове.

Эмбра отскочила на несколько шагов от разгневанного, трясущегося от бешенства Хоукрила, прежде чем латник успел дотянуться до нее. Если бы ему удалось схватить девушку, то он, без всякого сомнения, размазал бы ее по дверному косяку. Освободившись от ее тяжести и большей части ее власти над собой, он ринулся вперед в то же мгновение, когда она отскочила в сторону. Ну и что, не только он один тащил на себе этой ночью через лес бремя смертельной ярости. Ее выбор был сделан, она воспользовалась жалким, ничтожным шансом, и, если она сейчас допустит ошибку, ее может ожидать только смерть.

Она заставила себя повернуться, хотя и видела показавшихся невдалеке солдат. Искоса окинув их гневным взглядом, Эмбра Серебряное Древо произнесла спокойным голосом, обращаясь к луне:

— Отец, я знаю, что вы сейчас слышите меня. Так имейте в виду: я не желаю, чтобы меня так или иначе использовали против моей воли. Отныне и впредь можете следить за мной — и бойтесь, как бы я не вернулась.

Она нырнула в дверной проем, к которому, гремя доспехами, уже приближались солдаты.

Эмбра хорошо помнила большой высокий зал, открывшийся ее глазам за порогом. Всякий раз, когда кто-либо входил туда, наложенные на помещение и еще не до конца иссякшие чары озаряли помещение. В этом слабом свете она увидела сводчатый каменный потолок, все так же покрытый толстым слоем пушистой паутины, два ряда статуй, ничуть не изменившихся с тех пор, когда она впервые увидела их много лет назад; они были укрыты защитным заклятием, которое когда-то сотворил старый Гадастер Мулкин. Каменные воины, на голову выше человеческого роста, стояли стройными шеренгами, а их искусно высеченные пустые глаза, казалось, неотрывно смотрели на вошедшего человека, где бы он ни находился.

Хоукрил, застыв посреди комнаты, отчаянно боролся против волшебства Владычицы Самоцветов. Почувствовав горячий прилив гнева, Эмбра использовала последние крохи своей волшебной силы и погнала его вперед, словно пастух, подхлестывающий тупую упрямую скотину, а сама танцующими шагами устремилась следом. Когда она приблизилась к арке в дальней от входа стене, за ее спиной раздались гулкие крики: солдаты уже ворвались в зал. Она точно знала, что, какие бы приказания ни дал воинам барон, их мечи и кинжалы вот-вот вопьются ей в спину.

Переступив за порог, она резко обернулась и что-то прокричала с болезненным, мучительным надрывом. На сей раз ей пришлось чуть ли не выдирать из себя заклинание, и, когда оно было произнесено, вместо волшебной силы пришла жуткая головная боль, Эмбра зашаталась и чуть не упала. Цепляясь за холодный, бесчувственный камень, чтобы удержаться на ногах, она следила за тем, как потолок зала медленно, лениво задрожал, а потом вдруг обрушился на бежавших к ней солдат каменным дождем, сокрушившим и статуи, и все остальное, что находилось в зале.