Анастасия Штука - Дар (СИ) Страница 24

— Своим появлением в ЛилСуане, во дворце. Она пришла, и все сошли с ума от нее. Я только и слышала, что восхваления в ее честь. Она завоевала весь двор, привязала к себе всех, кто хотя бы раз видел ее. Я ненавидела Маару за ее диковинную красоту, что сводила всех с ума. И тут я заметила, какими глазами эта всеобщая любимица смотрит на моего мужчину. Я поняла, чего она добивается, но разве я могу соперничать с ней? Она всегда получала все, что хотела. Мне не оставалось ничего, кроме попытки отстоять свое чувство. И я сделала для этого все: я преследовала ее, попрекала, оскорбляла, смешивала с грязью… А она только молчала… Я просто хотела вывести ее на чистую воду, сделать так, чтобы все увидели и поняли, чего стоит эта чистая и невинная красавица, что околдовала всех вокруг. Я мечтала, чтобы семья отказалась от нее, изгнала из Рода, выгнала из ЛилСуана. Тогда все было бы как раньше, и Бьорн смотрел только на меня…

— Жаль. Мне искренне жаль тебя, Нилак. Ты не способна заметить даже очевидные вещи. Красота ничего не решает в вопросах любви, она всего лишь притягивает взгляд. А любят душу, сердце, разум, саму сущность человека. Твой мужчина любил и любит только тебя, но ты слишком слепа и ревнива, чтобы заметить и тем более поверить в это. Из-за собственного эгоизма ты едва не погубила три жизни: Маары, свою, и невинную жизнь не рождённого ребенка…

Взгляд Нилак заволокла пелена ужаса, она с силой обхватила руками свой плоский живот, с отчаянием повторяя.

— Нет, нет, нет… Я не знала, не знала…

— Твоему сыну ничего не угрожает, я спасла и его. Но на твоем месте, Нилак, я бы задумалась. Тебе стоит перестать смотреть по сторонам в поисках ответа и везде и во всех искать врагов. Ты должна сказать правду отцу своего малыша, и, наконец-то перестать играть в эти глупые, детские игры, которые едва не обернулись огромной бедой для стольких людей. И оставь Маару, Нилак, мой тебе совет. Она глубоко и страшно переживает случившееся, это чувство пожирает ее изнутри. Она, в отличие от тебя, безвинная, полагает виновной только себя. Она страдает, очень сильно страдает… А я никому не позволю причинить ей боль…

Зиберина подхватила плащ, легко накидывая прохладную ткань себе на плечи, и быстро вышла, оставив спасенную девушку наедине со своими мыслями и пробуждающимися ото сна близкими людьми. Она на мгновение остановилась на лестнице, прислушиваясь к радостным, взволнованным голосам и громкому плачу, доносящимся из-за закрытой двери, а затем с легким сердцем сбежала по широким ступеням, покидая роскошный дом, в который сегодня не заглянула смерть.

Маара решила остаться, а Зиберина не стала переубеждать ее. Умом она понимала, что сбившаяся с пути девушка должна вернуть домой, к своей семье, а сердцем не могла отпустить ее. Так долго возле нее не было близкого, дорогого сердцу человека, с которым она могла бы просто прогуляться в жаркий полдень в тени деревьев, полюбоваться пламенеющим закатом, посмеяться над крошечными зайчатами, устроившими веселую возню на опушке, просто посидеть рядом, говоря о обо все и ни о чем одновременно. Раньше, в счастливое и безмятежное время своей юности, она любила сопровождать мать в частных и долгих прогулках в пышно цветущем дворцовом саду, который она сама спланировала и вырастила. Лия, воспитанная в согласии с природой, и свою дочь учила тому же, помогая ей лучше понять окружающий мир, познать тайны мироздания и понять секреты гармонии, которые скрывались в каждом набухающем бутоне. И если с Маарой у нее ничего не получилось, и королева довольно быстро оставила эту затею, заметив, с каким презрительным пренебрежением принцесса осматривает крошечные ростки, которым в ближайшее время предстояло стать роскошными и пышными кустовыми розами, то в лице Зиберины она нашла не только благодарного слушателя, но и прекрасного помощника. И если вначале маленькой, шустрой девочке было просто хорошо рядом с мамой, и она заставляла себя внимательно слушать ее тихий, бархатистый голос, рассказывающий о непонятных и скучных вещах только для того, чтобы ее не прогоняли, то со временем она все больше и больше проникалась идеями матери. Лия вошла в историю Остианора как великая королева, оставив о себе лишь добрую славу. Никто и никогда не видел ее мрачного лица. Она всегда улыбалась, даже если случалась какая-то беда, или неожиданно подкрадывалось горе. Именно ее мать первая приходила на помощь, утешала и помогала подняться.

Зиберина знала, что ее отец женился по необходимости и вначале брака не любил свою новоиспеченную супругу. Но устоять перед сверкающим в карих глазах огнем не мог никто. Лия стала для него не только прекрасной женой, но и верным другом и помощником. Именно ее маленькая рука поддерживала короля в трудное время, не позволяя ему пасть духом.

Ее дочь унаследовала от нее многое и еще большему научилась. Зиберина очень сильно любила свою мать: она восхищалась силой и несгибаемой волей, присущей ей, огромным и любящим сердцем, в котором находилось свободное местечко для всего на свете, спокойной мудростью и душевной щедростью. Она часами могла просто сидеть у нее в ногах, положив голову на колени и слушая ее рассказы. Неважно, что говорила в тот момент мать, Зиберина была просто счастлива слышать ее родной и любимый голос.

Но чем старше она становилась, тем больше увлекалась различными вещами, бросаясь из крайности в крайность. Ей казалось, что в сутках дня нее слишком мало времени, чтобы успеть познать все, что ее интересовало. А увлекшись не на шутку алхимией, она и вовсе позабыла обо всем на свете, полагая стремление узнать все тайны мироздания самым важным в жизни. Она целыми неделями пропадала за пределами дворца, а по возвращению, отмахиваясь от родных, устремлялась в свою лабораторию, чтобы сделать важные записи или поставить очередной опыт. Ей казалось, что ее семья прекрасно подождет, пока она занимается более важными и серьезными вещами.

Да, теперь у нее было сколько угодно времени, которого так не хватало раньше, только стало оно не спасением и панацей, а невыносимым и страшным проклятием, медленно, день за днем, капля за каплей выпивающим ее душу. Ее родители погибли, пока она постигала таинственные знания, мечтая получить могущество и силу. О смерти самых близких ей людей стало известно слишком поздно. Тогда, в страшные дни печали и горя, окутавших Остианор подобно густому туману, никто не сомневался в том, что произошедшая трагедия была несчастным случаем.

Опоздав на целую вечность, поспешно ворвавшись в храм, Зиберина успела увидеть лишь пылающий погребальный костер, на котором со всеми приличествующими почестями сжигали тела ее родителей. Она помнила, как метнулась к пылающему оранжевым пламенем пьедесталу, стремясь потушить огонь, пожирающий тела ее матери и отца. Райнир оттащил ее от них, с силой отрывая намертво вцепившиеся в раскаленный камень тонкие пальцы, и унося отчаянно сопротивляющуюся и обезумевшую Зиберину от погребального костра. И позже, когда он перевязывал опаленные огнем руки ничего не слышащей и не воспринимающей происходящее принцессы, он пытался объяснить ей, что они опоздали оба, и спасать из огня было уже нечего. Их тела, к тому времени как они появились в храме, уже пожрало жадное пламя. Но Зиберина не слышала, да и не хотела слышать его. Она могла спасти их, вернись она домой всего на несколько дней раньше, а еще лучше вообще не покидай она дом в проклятой жажде познать мир. Ей под силу было вернуть душу в мертвое тело, но возродить его из пепла она не могла.