Октоберленд - Альфред Анджело Аттанасио Страница 25

Нокс наклонился над алтарем, застеленным покрывалом полночной синевы с вышитыми полумесяцами, и ответил широкоплечей женщине взглядом гадючьих глаз.

— Так это было. Мне нужен был жар крови, чтобы призвать мертвых, чтобы узнать больше о магическом пришельце со Светлых Миров — о Бульдоге.

— Подразумевалось, хозяин, что нас не отправляют на мясо, пока мы еще годимся. — Телец ударила себя кулаком в грудь. — Я все еще сильна. Ты меня испугал, когда я почувствовала, как твой разум решает принести меня в жертву. Ты меня испугал, и в этом не было необходимости.

Остальные сидящие в круге согласно забормотали, и Нокс взял в руку потрескавшийся смолистый посох, узловатый от наплывов, и так ударил по дощатому полу, что задрожали грибные наросты.

— Тихо, вы! Мы на собрании. Говорить можно только по одному. — Он кивнул женщине, все еще прижимавшей к груди сжатый кулак. — Ты права, Телец. Жар твоей крови не был нужен. Я нашел другого. Но если ты полагаешь, что я не могу списать тебя, когда захочу, то ты сильно ошибаешься.

Снова беспокойный шепот прошел по толпе, и снова Нокс грохнул посохом об пол.

— Я до сих пор этого не делал, потому что не было нужды ломать наш круг. Но сейчас особенный момент. И волшебство, которое я вам покажу, вы никогда раньше не видели.

Нокс прислонил посох к алтарю и полез в мерзкого вида урну, стоящую на тарелке кованого коричневого металла. Оттуда он вытащил иглу длиной с палец, покрытую черной смолистой слизью.

— Мне нужен жар крови. — Он повернулся на пятках, показывая кругу капающую ядом иглу. — Мне нужна сила, чтобы притянуть к себе Бульдога. Кто даст мне жар своей крови?

— Не разрушай круг, хозяин, — взмолился Скорпион. — Давай мы вытанцуем дьявола и этот жар пустим в твое заклинание.

— Нет. — Нокс положил иглу на алтарь между двумя толстыми черными свечами. — Ни один танец не вызовет дьявола достаточно сильного, чтобы привести Бульдога. Он — существо из реальности более горячей. Мне нужен прямой жар крови, ничем другим этого зверочеловека не достать. Кто согласен отдавать мне за все, что отдал я вам? Кто?

Никто не шевельнулся, но Телец заскулила, потому что хозяин глядел прямо на нее.

— Я еще слишком молода, — стала она протестовать. — Я тебе служила всего только двадцать лет, я могу прослужить еще двадцать, я знаю, что могу.

Череп Нокса осклабился, показав мелкие разноцветные зубы.

— Двадцать лет полного здоровья. Двадцать лет удовлетворения любого каприза. В чем тебе было отказано? И почему ты теперь отказываешь мне?

— Есть другие, которые служили тебе дольше! — Телец таращила глаза, пытаясь его убедить. — Возьми одного из них! Возьми Близнецов! Возьми Льва! Они уже тридцать и сорок лет наслаждаются твоими дарами!

— Но они не усомнились в моем праве брать жар их крови. — Правой рукой он поднял с алтаря отравленную иглу. — Я со всеми вами был щедр. Деньги, положение, здоровье, свобода от потерь у вас и ваших близких. Кто бы дал вам это все, если не я?

— Хозяин, я прошу прощения! — Телец прижалась лбом к доскам пола, и когда она подняла голову, на щеках ее блестели бисерины слез и пота. — Ты был щедр. Но я еще очень молода. Возьми кого-нибудь из старших, не меня.

— Я могу взять из вас кого хочу и когда хочу! — Улыбка, исказившая распадающееся лицо Нокса, превратилась в гневную гримасу призрака. — Никто из вас не приведен в круг силой. Все служат, понимая, что жар их крови принадлежит мне. Кто-нибудь не согласен?

Круг молчал.

— Вот и хорошо.

Нокс направил заостренную смерть на Тельца, и рот женщины раскрылся в беззвучной горестной мольбе. И тут дернулась рука Нокса, игла полетела через плечо и вонзилась в глаз ни о чем не подозревающей Деве. Самая младшая в ковене, двадцатилетняя женщина с льняными волосами, свалилась навзничь, пару раз дернулась и застыла.

— Быстро, не правда ли? Милосердно быстро. — Нокс оглядел круг озабоченным взглядом. — А теперь и надо быстро, пока не ушел жар крови. Он нам нужен, чтобы призвать спутницу Бульдога — пусть займет место в нашем круге.

Лев и Весы смотрели, раскрыв рты, на лежащую между ними мертвую женщину.

— Не надо за нее переживать, — посоветовал Нокс, шагнув к покойнице и опускаясь возле нее на колени с коричневым металлическим блюдом в руке. — За четыре года, которые она мне служила, она овладела силой исцелять любого, кого касалась, и касалась она многих сотен, которых избавила от страданий и верной смерти. Я уверен, она бы не пожадничала для меня на жар своей крови.

Нокс вытащил иглу из пробитого глаза, и за ней вышла эффлювиальная нить пылающего жара крови. Эту нить Нокс намотал на иглу, потом выложил трепещущую эктоплазму в металлическое блюдо, чтобы снова погрузить иглу в пронзенный глаз и вытащить еще немного сияющей силы жизни, и при этом на лице у него была улыбка мумии.

4

СШИВАЯ НЕБО И ЗЕМЛЮ

Бульдог проснулся, и собственное лицо ощущалось как-то странно. Он сел среди перистой травы, так быстро колышущейся на ветру, что на миг ее движение показалось иным языком, иным родом речи. На фоне затянутого ватой неба стояла Мэри Феликс, обладающая красотой юности, и он смотрел на нее с бесстрастным вниманием, отмечая волну каштановых волос, бледную кожу, подрумяненную на руках, где кончались закатанные рукава клетчатой рубашки. Солнце подсветило ей лоб и щеки, и веснушчатое лицо казалось ярким, точно под бременем пламени.

— Я заснул. — Бульдог застонал, вставая. — Что с нами было? Я не помню.

Мэри повернулась к нему лицом, темные глаза блеснули слезами.

— Я знаю, кто ты.

Бульдог наклонился к ней:

— Кто? Кто я?

— Ты человек со звериными метками, с Ирта. — Она прикусила губу и слегка покачала головой. — Ты ничего не помнишь?

Он покачал головой одновременно с ней.

— Ирт — это место, откуда ты родом. Планета на краю Бездны. Тебе эти названия ничего не говорят? — Она вглядывалась в его лицо, ища признаки воспоминания, но оранжевые глаза смотрели на нее из костных ям, затуманенные непониманием. — Бездна — это пропасть, отделяющая Светлые Миры от Темного Берега, где мы с тобой сейчас находимся. — Она нахмурилась, увидев, что он не помнит. — Теперь я это знаю. Твое волшебство перенесло всю твою память в меня.

— Мое волшебство. — Бульдог посмотрел на свои тяжелые руки с черными ладонями и мохнатыми кистями. — Какое волшебство?

— Ты родом из… — Она взяла его руки в свои. —