Вероника Иванова - Охота на ведьм Страница 25

— Позволите узнать ваше имя, сын мой?

— Конрад Берк.

— Вы владеете одним из здешних поместий?

— Да.

— Оно приносит хороший доход?

К чему все это? Он ведь мог узнать ответы на свои вопросы, обратившись к любому прохожему. Да та же аббатиса располагала всеми сведениями, интересующими допросчика в серой сутане! Но если инквизитор сейчас сидит именно здесь, значит, слова из других уст его не интересуют: ищейка взяла след, принюхиваться больше не надо.

— Не слишком.

— И вы прилагаете усилия, чтобы избавиться от ваших владений и перебраться в более благодатные места?

Что ответить? Сказать да — значит соврать и навести на себя подозрения. Сказать нет? Еще более озадачить собеседника. Остается только…

— Меня не ждут в благодатных местах.

Инквизитор прищурился, всматриваясь в лицо сквайра:

— Намекаете на свое… увечье?

У-ф-ф-ф. Можно выдохнуть и успокоиться. Ненадолго. Хорошо, что он сам зацепился за этот крючок.

— Для меня закрыты многие пути.

— Но только не путь к свету.

Ну да. Постричься в монахи не возбраняется никому. Даже сирому и убогому. Вот только в монастырях почему-то охотнее привечают не бедняков, а наследников богатых и родовитых семей.

— Я думал об этом, отче.

— И каковы итоги раздумий?

— Мне не на кого оставить сестру.

Инквизитор задумчиво провел пальцами по нижней губе и подбородку.

Сомневается? Ну ничего, наличие сестры как раз можно проверить и подтвердить, равно как и то, что Линна еще не замужем и не обручена.

— Вы хороший брат.

Звучит не как похвала, а как обвинение.

— И могли бы стать хорошим братом всем нам.

Да, как же! Отдать все имущество в распоряжение церкви, а самому отправиться прозябать оставшиеся до смерти дни в такую же глушь, как Амменир. Заманчивое предложение, ничего не скажешь! Но если оно сделано, значит, далее последуют угрозы. Инквизиторы всегда так поступают, сначала увещевают, а потом начинают подталкивать к принятию решения. Иногда мягко, иногда грубо и бесцеремонно. Как будет на этот раз?

— Церковь щедра.

— И церковь милостива к грешникам. — Взгляд монаха многозначительно коснулся прислоненного к стене «шершня».

Углядел-таки, мерзавец. Хотя сам виноват, раньше нужно было думать и раньше таиться. Вот так, сделаешь доброе дело, а потом нахлебаешься досыта, за собственную доброту расплачиваясь.

— И многое может быть прощено?

— Все, что в силах простить Отец небесный.

Конрад сделал вид, будто задумался над словами инквизитора. А тот, видимо полагая, что все необходимые решетки расставлены, продолжил расспросы:

— Вы осматривали то мертвое тело, из-за которого начались волнения?

— Волнения? — фыркнул сквайр. — Люди в любой малости готовы увидеть страшную беду.

— Хотите сказать, что оживший мертвец — сущая безделица?

— В здешних местах? Да.

— А чем здешние места отличаются от других?

Неужели он и правда не знает? Странно. Зачем же тогда прибыл сюда? Из-за нелепого доноса о мертвяке?

— Что вы слышали об Амменире, отче?

Инквизитор совершенно искренне покачал головой:

— Ничего. До сегодняшнего дня.

Конрад закусил губу.

Рассказать или нет? Если он начнет копать, то рано или поздно докопается до причины, удерживающей сквайра в гнилом поместье. Так может быть, подкинуть ищейке одну из косточек в надежде, что другие и не понадобятся?

— Много лет назад, еще во времена правления Демосфена, Амменир был захвачен нежитью под предводительством некой ведьмы по имени Эрхог. Зайдите в любой здешний крестьянский дом, и вам охотно расскажут сотни страшных историй о похождениях оживших мертвецов и их алчной хозяйки. К счастью, ее владычество над окрестными землями продолжалось недолго. Имперская гвардия выжгла и вычистила гнездо скверны, но время от времени то тут то там объявляются остатки прежнего мертвого воинства. Когда ведьма пала, часть ее подручных, потеряв силу, затаилась в лесах, впав в нечто вроде медвежьей спячки. Но иногда они просыпаются, выходят к селениям и… — Сквайр неопределенно взмахнул рукой.

— Это случается часто?

— Раз в год, а то и чаще.

— Так почему же только теперь стало слышно об Амменире и его беспокойных обитателях? — вопросил инквизитор, хитро щуря глаза.

Почему, почему… Придется добавить еще немножко правды.

— Тревогу подняли пришлые селяне. Те, что обосновались у самого леса. Они перебрались сюда совсем недавно, вот и не привыкли еще к местным причудам.

— А откуда перебрались?

— С запада.

— Спасаясь от эльфийских стрел?

— И от орочьих набегов, — не моргнув, добавил сквайр.

Инквизитор сплел пальцы в замок.

Не поверил? Что ж, его дело. Будет спрашивать, люди все подтвердят. Вот только от лука никуда не денешься, Бетрезен его подери!

— И кто больше досаждает здешним жителям? Эльфы или орки?

Конрад почувствовал, что начинает уставать от расспросов, но оборвать беседу, да еще столь вежливую, на полуслове могло только чудо. И оно свершилось.

Дверь приоткрылась, пропуская на порог комнаты белокурую целительницу с заспанными, чуть ввалившимися после тяжелой работы глазами и робкой улыбкой на бледных губах.

— Доброе утро!

Спаситель был красив. И тот, чьи страдания молили о помощи, тоже был красивый. Наверное, еще красивее. А тот, что сидел с ней в карете еще до того, как раздался звон стали, был красивый, только старый. Старее, чем другие. Но все равно, эти лица были уже знакомы. И запомнились навсегда.

Всю свою жизнь Эвиэль видела словно сквозь туман. Иногда он становился совсем редким, рваным, как кисея занавесей после проделок любимого котенка, но чаще все же оставался плотным, и в нем невозможно было разглядеть почти ничего, кроме неясных теней. А вчера был настоящий праздник. Целых три лица сразу! Так много Эвиэль еще ни разу не разглядывала и не запоминала. Правда, одно из лиц она скорее чувствовала, чем видела, и с закрытыми глазами могла узнать его из тысячи, а вот с открытыми… Потому она и пришла на звуки уже слышанных голосов, в надежде разглядеть то, что осталось сокрыто туманом.

Она изо всех сил всмотрелась в тень, стоящую у окна, но лучи солнечного света, пробивающиеся в комнату сквозь ячеистый переплет рам, только мешали. Зато голос был слышен ясно, удивленный, но явственно чем-то обрадованный:

— Утро?

— Я спала. И проснулась. Значит, утро.

Он наконец-то приблизился, чуть разгоняя туман, но все еще недостаточно, чтобы Эвиэль смогла разобрать его черты.