Александр Абердин - Практикант Страница 25

— Аригато, нехристи!

Самураи встали, как вкопанные и залопотали: — "Русике синоби!", но не сдрейфили, а пошли на меня с мечами. Правда, они не всем скопом на бросились, а стали по одному выходить против меня, на что я собственно и надеялся. Первого из них, самого молодого и горячего, я срубил, словно лозу, не дав ему даже мечом взмахнуть. Второму тоже голову снёс без лишних разговоров, а третьего и вовсе пополам, от плеча до пояса, развали. Вот тут самураи не выдержали и бросились на меня всей толпой, к чему я тоже был готов. Как двуручному бойцу, мне было не привыкать рубиться сразу с несколькими противниками. Чёртом я завертелся возле той скалы и стали валиться самураи на землю, а когда их из одиннадцати трое осталось, солдаты, прибежавшие следом, не выдержали и сделали по мне залп из винтовок, ну, а против пули шашка не оружие. Закричал тут их командир, потребовал прекратить огонь, но в меня уже семнадцать пуль впилось и выпали шашки из моих рук, а сам я повалился на землю, но ещё не просто дышал, а смеялся, пополам с кровавым кашлем, чем вогнал японских солдат в жуткий ужас.

Приказал офицер солдатам поднять меня на руки и бегом нести в госпиталь. Только тогда, когда меня на операционный стол положили, я сознание потерял. Очнулся я через трое суток весь в бинтах, да, ещё с лубками на обеих руках и ноге, на пароходе. Кости мне пулями перебило, но хирург у японцев опытный оказался, рук мне не ампутировал. Вскоре привезли меня в Токио и о том, что я над самураями учинил, японскому императору доложили. В госпитале меня много всякого народа навещало, но император ко мне, сам понимаешь, не приходил. Зато когда я на поправку пошел и стал ходить, то в один прекрасный день мне принесли новенькую черкеску, два моих "Георгия" за храбрость, обе шашки, велели одеться и следовать за двумя японскими генералами. Вот тогда-то меня и показали японскому императору. Тот объявил меня своим почётным пленником, разрешив беспрепятственно путешествовать по всей стране и велев выплатить десять тысяч рублей золотом.

В Японии на меня смотрели, как на какое-то чудо. Хотя и среди японцев встречаются рослые парни, но и они не могли сравниться со мной в силе. В те годы я мог взвалить на плечи коня и пройти с ним сотню шагов. За это меня станичники Медведем прозвали, а японцы Чёрным Драконом. Когда война закончилась, решил я отправиться мир посмотреть и кое-чему научиться. Хотя на Ринориане в это и не верят, но я уже тогда, посетив Китай и Тибет, стал кое-что соображать в магии и однажды сам, по своей воле в ваш мир прошел, хотя и мечтал попасть в Беловодье. Не знаю уж почему, но меня сразу же на Скайринор направили и драконы стали учить меня магии. Потом мне уже за империю Ринориан повоевать пришлось, а после этого было предложено отправиться на Ринор и дожидаться там Годернаута-Разрушителя. Сам понимаешь, Лем, пророчество это ещё не директива, но прямое указание, что в этом мире всё не так и что даже одному человеку по силам изменить его к лучшему. Вот и скажи мне теперь, что мы будем делать?

Вопрос Пит задал мне вполне правомерный и ответ у меня был простым и незамысловатым:

— Первым делом я создам базу, Пит, а потом сотворю магических чудо-коней и мы начнём вести на Риноре разведку, но не исключено, что это будет разведка боем. Если встретим фаргаров.

На крыльцо вышла Ларна и тихо спросила:

— Лем, если я скажу тебе, где находится могила великого героя древности, ты разрешишь мне поехать с вами?

Пристально посмотрев на Пита, я ответил:

— Ларна, этот вопрос не ко мне, а к Питу. Пойми, это он в ответе за твою жизнь, а не я, так что ему решать.

Девушка с улыбкой кивнула:

— Тогда решено, я отправляюсь с вами.

Я посмотрел на Пита и тот лишь молча кивнул. Улыбнувшись широко и дружелюбно, я поднялся с кресла-качалки и сказал:

— Хорошо, тогда займёмся сборами, а завтра отправимся в путь.

На следующее утро Пит наглухо "запечатал" вход в большую горную долину, в которой жило несколько десятков тысяч людей, бежавших из разных общин Ринора и проведённых им в неё, и мы прошли через портал прохода на средней величины остров, лежавший в средних широтах в Западном полушарии. Эту планету люди ещё не заселили полностью. Поэтому ромбовидный континент, находившийся в самом центре Западного полушария, был вообще необитаем, как и острова вокруг него. Большинство ринорцев жило на двух континентах, треугольном Южном Рине и круглом Северном. Были обитаемы также Восточный и Западный Рин, но людей на них жило гораздо меньше. Все четыре континента соединялись между собой крестообразным перешейком на экваторе, пустынным и жарким. Эта пустыня, в которой также жили люди, называлась Знойный Крест, но в ней имелось несколько десятков оазисов.

Более девяноста процентов населения Ринора жило на Северном и Южном Ринах и это были довольно большие континенты, имевшие в поперечнике почти пять тысяч километров. Места там хватало всем и потому о захватнических войнах речи не шло. Всего на Риноре по самым оптимистичным подсчётам жило чуть более пятидесяти миллионов человек. Население Северного Рина насчитывало не менее тридцати миллионов и часто от одной общины до другой было не менее семи суток пути верхом на лошадях. Питу и Ларне понравилось моя затея с магическими конями. На Риноре они были огромной редкостью и ценились очень высоко, но я не собирался делать их на продажу. Мне было важно иметь не просто надёжное транспортное средство, но ещё и хороших боевых товарищей, чтобы передвигаться на них о двуконь.

Как имперский маг, я вполне мог позволить себе такую роскошь, но не этим решил заняться в первую очередь, а сотворением надёжной, хорошо защищённой базы. Только после этого я намеревался отправиться на безымянный западный континент и превратить там в магических коней огромных крокодилов. Ну, люблю я их, люблю с тех самых пор, как они так славно послужили нам на Кадмии. Вслед за этим я собирался исполнить своё обещание, которое дал Ларне, узнав, как девушка попала в Потаённую Долину Пита — освободить из рабства её отца. Как и все остальные её обитатели, некоторые из которых жили в ней уже более семидесяти лет, девушка была беглянкой. До семнадцати лет Ларна жила в городе Сириане, что в Северном Рине, пока в него не приехали вместе с купеческими караваном несколько фаргаров. Их пригласил в город бургомистр, чтобы те занялись в этом городе мастеров своим промыслом и стали превращать в идеальных рабов чужаков, а также городских смутьянов и бунтарей. Главарю фаргаров, толсторожему ублюдку по имени Мардан Кейлор, приглянулся дом лучшего стеклодува Сириана — Стана Лайдера. Приглянулась ему также и его жена, мать Ларны.