Эдит Несбит - Феникс и ковер Страница 25

Феникс посмотрел на неё своими добрыми золотыми глазами.

– Если ты знаешь, – сказал он, – то тут нечего обсуждать. И я уверен, твои благородные братья тебя не покинут.

– Ну, конечно, – сказал Сирил.

И Роберт его поддержал.

– Я бы очень хотел вам помочь. Я могу слетать один, или с помощью ковра, или сам по себе, на своих крыльях, и доставлю вам то, что вы пожелаете. Я бы слетал за то время, пока вы помоете посуду. Кстати, какая разница между «помоете» и «умоете»?

– Посуду не умывают, а моют, а умывают лицо по утрам, – пояснила Антея.

– Ну да ладно, всё это пустяки, – сказал Феникс. – Давайте решайте, что вам принести. Я исполню любое ваше желание.

Ну и опять, как всегда, начались споры. Предлагалась и лошадка-качалка, и инкрустированные драгоценными камнями шахматные фигуры, и слон, и велосипед, и музыкальный инструмент, и даже автомобиль.

Но музыкальный инструмент доставит удовольствие только тому, кто на нём уже умеет играть, в шахматы могут играть только двое, и только один может кататься на велосипеде. Неожиданно среди всех этих дискуссий Феникс спланировал на пол, на ковёр. Оттуда он и заговорил:

– Я узнал от ковра, что он просит вас отпустить его на короткое время. Он хотел бы навестить родные края, где он родился и вырос, а обратно он принесёт вам самое прекрасное, что есть на его родине.

– А где его родина?

– Я этого не уразумел. Но поскольку вы никак не можете прийти к согласию, а посуда до сих пор не умыта… то есть я хотел сказать, не помыта…

– Да пусть летит, я – за, – сказал Роберт. – По крайней мере прекратятся эти препирательства, да и сюрпризы получать – тоже очень приятно. Может быть, это турецкий ковёр, тогда он, возможно, принесёт нам восточные сладости.

– Или турецкий ятаган, – предположил Сирил.

– Или по турецкой шали, – сказала Антея.

– Или по турецкой бане, – высказалась Джейн.

– Кончайте молоть вздор, – сказал Роберт. – Пусть себе летит. Он же обещал Фениксу принести «самое прекрасное, что есть на его родине». Надеюсь, он не слиняет от нас насовсем.

– Тихо! – шикнул на него Феникс. – Как ты можешь? Ты думаешь, что имеешь право оскорблять его подозрениями только потому, что он – ковёр?

– Но как же он хоть что-нибудь сможет принести? – удивлялся Роберт. – Если с ним не будет никого из нас, кто бы мог высказать желание… – Он надеялся, что хотя бы один из них должен будет сопровождать ковёр. И почему бы этим одним не оказаться ему, Роберту?

Но Феникс остудил его пыл.

– Вам надо только написать своё желание на бумаге и приколоть бумагу к ковру.

Таким образом, выдрали листок из Антеиной тетрадки по арифметике, и Сирил написал крупно и разборчиво: «Мы желаем, чтобы ты отправился на свою дорогую родину и принёс бы нам самое прекрасное, что там имеется. И, пожалуйста, вернись поскорее… Подписи: Сирил, Роберт, Антея, Джейн».

Записку положили на ковёр.

– Написанным вниз, – сказал Феникс. – Ковёр, так же как и вы, не умеет читать вверх ногами.

Бумагу накрепко прикрепили булавками, стол и стулья отставили к стороне, и ковёр разом точно испарился, как испаряется капля на раскалённой плите.

– Какое-то время он должен будет потратить, чтобы собрать самое прекрасное, – сказал Феникс. – Так что давайте умывать, или помывать, или – как это там? – короче говоря, берёмся за посуду.

В чайнике оставалось ещё много горячей воды. Все дружно взялись за работу. Даже Феникс. Он брал чашку за ручку клювом, макал её в горячую воду и ставил на стол, чтобы Антея её вытерла. Всё в конце концов перемыли, и вытерли, и аккуратненько расставили в буфете, и даже простирнули и повесили сушиться посудное и чайное полотенца, если вы, конечно, улавливаете разницу между ними. И вот когда восемь пар рук и две птичьи лапы вытирались о роликовое полотенце возле мойки, до всех донеслись какие-то странные звуки из-за стены. За этой стеной как раз находилась детская. Звуки были не похожи ни на что слышанное ранее. Может быть, они слегка напоминали свистки игрушечного паровоза.

– Ковёр возвратился, – догадался Роберт.

Все решили, что так и есть.

– Что же это он притащил? – с удивлением спросила Джейн. – По звуку можно предположить, что это Левиафан, знаете, это такое чудовище…

– Может быть, его родина – Индия, и он привёз слонов? – предположил Сирил с опаской. – Даже если это слонята, то что с ними делать в доме? Давайте по очереди посмотрим в замочную скважину.

Они разделились по старшинству, и первому было предложено подсмотреть Фениксу.

– Извините, я не смогу, – ответил он. – Как только я начинаю подсматривать в замочную скважину, у меня тут же случается насморк.

Тогда посмотрел Сирил.

– Чего-то там серое шевелится, – сказал он.

– Готов спорить, что там зоопарк, – сказал Роберт.

До них доносилось мягкое шуршание, шевеление, шелест, пришёптывание, шушуканье и всё такое в этом роде.

– Я ничего не могу рассмотреть, – сказала Антея. – У меня глаз чешется.

Тогда настала наконец очередь Джейн.

– Это огромная киса, – сказала она, – и она спит, заняв всю комнату.

– Огромные кошки – это тигры, так сказал папа.

– Нет, он не так сказал. Он сказал – тигры – это огромные кошки. Улавливаешь разницу?

– Нет никакого смысла посылать ковёр за самым прекрасным, если вы даже взглянуть боитесь, – заметил Феникс.

Сирил, как старший и самый отважный, крутанул дверную ручку и сказал:

– Пошли.

Газовые рожки по-прежнему освещали детскую и при их свете всё можно было отлично рассмотреть. Правда, не совсем всё. Ковёр увидеть было невозможно, хоть он и находился в комнате. Поскольку его закрывали от глаз сто девяносто девять прекрасных существ, которых он привёз из своей родной страны.

– Бог ты мой! – воскликнул Сирил. – Кто бы мог подумать, что это ковёр персидский!

Однако стало ясно, что он именно персидский, ибо то прекрасное, что он привёз, были персидские кошки! Они сидели тесно прижавшись друг к другу, но как только дети вошли, они слезли с ковра и разбрелись со страшным шипеньем и мяуканьем по всей комнате. Дети быстренько забрались на стол и поджали под себя ноги. А в стенку уже стучали жильцы соседнего дома, поскольку громкое мяуканье было таким невозможно пронзительным и таким стопроцентно персидским, что мешало им спать.

– Да, неважнецкие дела, – сказал Сирил. – И чего эти гады так орут?

– Полагаю, что они голодны, – сказал Феникс. – Если их покормить…

– Но нам нечем их кормить, – пришла в отчаяние Антея. – Кисоньки, замолчите, пожалуйста, я не слышу даже свои собственные мысли.

Эту просьбу ей пришлось прокричать, потому что мяуканье становилось просто оглушительным.