Юрий Нестеренко - Крылья Страница 25

Говоря это, он лениво-расслабленной походкой приближался ко мне. Когда он был почти рядом, я обнажила шпагу. Сбоку кряхтел и стонал, поднимаясь с пола, его слуга. Я стрельнула глазами в его сторону и убедилась, что он пока не опасен.

— Я требую немедленных извинений! — крикнула я, становясь в боевую позицию. — Или же защищайтесь!

Но его рука даже не дрогнула в сторону эфеса. Он просто продолжал наступать на меня. По правилам дуэли я не имела права атаковать первой, пока он не взял в руки оружия. Что за дурацкое положение! Мне пришлось сделать шаг назад, потом еще один. Послышались смешки. На третьем шагу я уперлась в стол позади меня. И тут он попросту протянул руку в перчатке, схватил мою шпагу и рванул, выворачивая. Рывок был таким сильным и неожиданным, что я выпустила рукоять. В следующий миг он уже выкручивал мне руку, разворачивая меня спиной к себе. Я пыталась вырваться, но он был чертовски силен. Я взмахнула крыльями, надеясь попасть ему в лицо, но тут он так рванул мою руку, что я вскрикнула от боли и беспомощно плюхнулась животом на стол.

— Да, никогда не поздно выбить из девки дурь, — повторил он. — Сейчас я отшлепаю тебя твоей собственной шпагой.

— Ты не смеешь! — крикнула я. — Я принадлежу к чиновному сословию!

Но в тот же миг обжигающий удар обрушился на мой зад — что делать, рассказываю, как было, — и мне пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Я уже говорила, кажется, что отчим никогда не бил меня и в школе тоже не было телесных наказаний — все же это была не школа для простонародья. Так что я даже не представляла себе, что это такое… Но и этот тип не представлял, что такое я. Он не знал, что с внутренней стороны моего жакета пришиты четыре кармашка для метательных ножей — два под правую руку, два под левую. И, поскольку моя левая рука оставалась свободной, я сунула ее под жакет, прикрывая крылом. Он успел ударить меня еще один раз, а когда замахнулся для третьего, я со всей силы вонзила нож ему в ногу.

Он вскрикнул — в первый момент больше от изумления, чем от боли, — и невольно ослабил хватку. Я тут же вывернулась и оказалась лицом к нему. Он стоял, глядя на свое бедро, из которого торчала рукоятка ножа, затем ухватился левой рукой за край стола, поднимая на меня перекошенное от бешенства лицо, в котором в этот миг не осталось ни капли красоты.

Но моя жажда мести еще не была утолена. Когда говорят, что унижение смывается только кровью, имеют в виду вовсе не кровь из бедренной артерии!

В правой руке он все еще держал мою шпагу — значит, был вооружен, и это давало мне право продолжать бой. Я выхватила второй нож и прыгнула вперед, всаживая лезвие точно в сердце.

Лицо его обрело на редкость глупое выражение. Он дважды открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная на берег. На второй раз струйка крови сбежала изо рта по подбородку. Потом он упал.

Кровь на темно-красном бархате была почти незаметна, так что поначалу многие даже не поняли, что произошло. Я нагнулась и спокойно выдернула из мертвой руки свою шпагу. Когда я выпрямилась, ступени уже скрипели под ногами тетушки Майлы, сбегавшей вниз с удивительной для ее комплекции проворностью.

— Несчастная! — воскликнула она. — Что ты наделала! Это же молодой граф тар Мйоктан-Раатнор!

— Он оскорбил меня и поплатился за это, — ответила я.

— Вряд ли его отец, губернатор Лланкеры, примет это объяснение!

М-да. Так вот, значит, почему этот тип вел себя так нагло. Сын члена Совета Одиннадцати… Выше губернатора провинции только король. Даже премьер-министр обладает меньшей властью — во всяком случае, он не может сместить губернатора, но Совет Одиннадцати может сместить премьера.

Но, разумеется, если бы я знала, кто он, то вела бы себя точно так же.

Однако, взглянув на лицо тетушки Майлы, я поняла, что сейчас не время рассуждать о равенстве всех перед законом. Похоже, я навлекла крупные неприятности и на себя, и на ее трактир. Нужно как можно скорее уносить отсюда ноги. Выскакивать в зиму без теплого плаща и своих вещей я не собиралась, поэтому, продолжая сжимать шпагу, бросилась мимо отшатнувшейся трактирщицы вверх по лестнице.

Я провела в своей комнате меньше минуты, но, когда выбежала из нее, по лестнице уже поднимались двое солдат с обнаженными мечами. Вряд ли это были охранники тар Мйоктана, иначе они бы спохватились раньше, скорее всего, просто случайные гости трактира, которым вздумалось «исполнить свой долг».

Мы встретились на середине лестницы.

— Шпагу в ножны! — крикнул один из них, развеивая последние сомнения в том, что им нужна именно я.

Оценив перспективы боя со шпагой против двух профессиональных мечников, я буквально в одном шаге от них перемахнула через перила и спрыгнула вниз, на какой-то стол, расколотив сапогом тарелку с жареной рыбой. Солдаты, не рискуя повторить мой прыжок (я сиганула локтей с шести — спасибо отчиму, научившему меня группироваться), бросились вниз по лестнице. Я метнулась было в сторону выхода, надеясь их опередить, но заметила, что дверь уже загородили двое крепких аньйо. Уж этих-то совсем никто не заставлял вмешиваться, но то ли они рассчитывали на награду за помощь в поимке убийцы тар Мйоктана, то ли ими просто овладел охотничий азарт. Второе даже более вероятно, особенно учитывая, что дичь была крылатой.

Поняв, что через дверь не пробиться, я прыгнула на соседний стол, потом на следующий, устремляясь к окнам. Кто-то ухватил меня за полу плаща; я развернулась и рубанула его шпагой по руке. Шпага — не меч, но все же клинок заточен по бокам, и несостоявшийся охотник с криком отдернул окровавленную руку. Тем не менее ему удалось задержать меня на несколько секунд, и тот из солдат, что был попроворнее, оказался совсем рядом. Я выхватила у застывшей от ужаса Китнайи кувшин с вином и бросила его в солдата. Тот не ожидал такого маневра и не успел ни укрыться, ни уклониться; кувшин ударил его по голове, и солдат упал. Я махнула шпагой, отгоняя очередного охотника, и перепрыгнула на соседний стол. Но тут удача изменила мне: хотя стол выглядел прочным, ножка у него подломилась, и я полетела на пол, больно ушибив колено и локоть. Преследователи с радостным криком устремились ко мне; их с каждой секундой становилось больше — и ведь это были те самые аньйо, которые только что аплодировали мне, когда я поколотила зарвавшегося слугу… Я ткнула шпагой первого подбежавшего, он отпрянул с тонким визгом, и я, прежде чем остальные успели меня схватить, юркнула на четвереньках под стол и проворно выскочила с другой стороны. Однако, вскочив на ноги, я убедилась, что дорога к ближайшим окнам уже отрезана; оставалось разве что прорываться к окнам в противоположной стене. Я пару раз вильнула между столами, уворачиваясь от преследователей, специально роняя за собой стулья, а затем перемахнула через прилавок. Передо мной оказалась батарея бутылок; я схватила сразу три и швырнула в толпу. В следующий миг я заметила толстую веревку, закрученную узлом вокруг вмурованного в стену кольца. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что на этой веревке, перекинутой через блок, подвешена массивная люстра; периодически ее опускают, чтобы сменить свечи. Что ж, пожалуй, это будет потяжелее, чем бутылка или кувшин! Шпагой или даже ножом я бы не смогла рассечь такую веревку с одного удара, но под прилавком лежал тесак для разделки мяса, оказавшийся рядом как нельзя кстати. Один взмах — и люстра рухнула на головы моих врагов.