Пэт Ходжилл - Парадокс чести Страница 25

— Собачка!

Между ними промчался бесёнок, за которым гнался миниатюрный смерч в красном. Последний выбил стеклянный значок из руки Торисена, а Джейм, отскакивая, наступила прямо на него. Хрустнуло. Они оба поглядели на разбитые вдребезги осколки.

— Неужели мы ничего не можем разделить между собой, не ломая это на части? — пробормотал Торисен. Затем он вздохнул. — Да будет так. — Потянувшись в карман, он вытащил маленькую, кошкообразную, резную фигурку и вручил её Джейм.

Та поражёно на неё посмотрела. — Ох. Я совершённо про неё забыла.

— А я нет.

Джейм отступила назад со своей наградой, смущённая.

Торисен нырнул рукой в мешок и вытащил предпоследний кусочек стекла.

— Каинрон.

Калдан всё ещё цеплялся за подлокотники кресла, но уже перестал икать. Он бросил злобный взгляд на окровавленное, сопящее зрелище, которым был Досада, затем повернулся к Горбелу. — Ладно, давай дальше. В конце концов, похоже, что ты лучший из худшего.

Горбел подошёл к Верховному Лорду и невозмутимо получил свой значок.

— Яран.

Задумчивая Кирен стояла с самого краю. Теперь она пожала плечами, как будто принимая какое-то решение, скинула свою серую куртку и подошла к Торисену в сдержанной, но тем не менее разоблачительной, белой рубашке.

От некоторых (но далеко не всех) лордов раздались возгласы удивления и ужаса. — Не может быть. — Так оно и есть! — Ещё одна чёртова женщина!

— Ну и что с того? — Кедан, действующий лорд Яранов, отмахнулся от повернувшихся к нему возмущённых лиц. — Ядрак сделал свой выбор, а остальная часть дома его поддержала. Если так же поступает и Верховный Лорд, то какое право имеет кто-то из вас, чтобы протестовать?

Торисен вручил Кирен её значок. — Ты очень тонко выбрала время, чтобы раскрыться, — сказал он, под прикрытием нарастающей бури возмущения.

— Ненормально, неправильно…

— …достаточно плохо то, что Норфы свихнулись, но чтобы Яраны!..

— …раторны и винохир, живущие бок о бок…

Кирен улыбнулась.

— Они бы всё равно все выяснили, раньше или позже, и рассказали бы тем, кто ещё не догадался. Да и не то, чтобы это хоть когда-то было тайной. Как говорим мы, Яраны, «Наблюдай, описывай, изучай». Таким образом, ваша сестра отвлекает внимание от меня, а я от неё. Пускай они дерутся или с нами обеими, или ни с кем.

Торисен поразмыслил над этим.

— Я полагаю, что когда у меня будет время всё обдумать, я буду вам только благодарен.

Позднее Джейм показала статуэтку Тиммону и Горбелу. — Мы дрались из-за неё в детстве, пока не сломали. Я хранила заднюю ногу.

Пока переврат Мразиль[53] не забрал её у неё и не бросил в огонь, несмотря на все её бешеные протесты.

— Никаких сувениров из прошлого, обормотка. Теперь, твой дом здесь.

-. пока не потеряла. А что получил ты, Тиммон?

Ардет открыл полотняный мешочек и показал им.

Горбел уставился на содержимое. — Обгорелый палец и треснувшее кольцо? Я не понимаю.

— Как и я, разве что — я думаю — это кольцо моего отца.

— И его палец? Если так, то где их достал Верховный Лорд?

— Я не знаю. И даже не догадываюсь. Он сказал, что это дело моего дома. «Поступай с ним, как знаешь.»

Джейм была вовсе не уверена в том, насколько мудро поступил её брат. Она вспомнила свой сон о том, как Тори сломал Передану шею, и об общем погребальном костре у Водопадов, с которого некто взял то, что, без сомнения, и было этими останками. Поскольку Адрик верил, что обрёл своего живого сына в Тиммоне, вполне вероятно, он больше не будет продолжать свою костяную охоту и, будем надеяться, вернёт контроль над своим домом. Сегодня она снова слышала ясный голос лорда Ардета, поднимающийся над гулом, вызванным «разоблачением» Кирен: «Пусть всё идёт как идёт, у нас всё ещё есть дело, которое нужно обсудить».

Похоже, что во всём, что не касается Передана, с ним всё будет хорошо, хотя Дари, без сомнения, продолжит продавливать свою кандидатуру. Но вот что будет, если Адрик или Тиммон всё же выяснят правду.

— Ха, — сказал Горбел. — Вы, двое, загребли всю удачу. А всё, что досталось мне, так это тупая стекляшка.

Глава VI

Уроки Истории

110-й день зимы

Яркие полосы света струились сквозь трещины в стенах сарайчика, пронзая стеклянные банки, заполнявшие настенные полки от пола до потолка. Воздух загустел от пыли и запаха перемолотых целебных трав. С полдюжины банок упало и разбилось об пол, смешав своё содержимое с осколками стекла.

Что за бардак, подумал Киндри.

Осторожно переступив через осколки, он поднял с пола кусочек высушенного корня, стараясь догадаться, что это такое. Его работой на Горе Албан было запоминание порядка расположения сосудов. Тем не менее, его любопытство как целителя заставило его выучить как можно больше и о самих лечебных травах. Бурый и сморщенный снаружи, белый и пористый внутри. но ключом к разгадке послужил аромат: дудник[54].

А этот прямой, темно-коричневый корень с горьковатым запахом — определённо чёрнокорень[55].

Люцерна, пиретрум, имбирь.

В этом, конечно, была своя система: все эти травы хороши при ревматизме.

Он собрал каждый кусочек, который только сумел найти, осторожно отсеивая стекло и морщась, когда осколки жалили его пальцы, и сложил их на стол. Теперь банки. Некоторые большие осколки легко складывались друг с другом, но остальные превратились в порошок и присоединились к танцующим облакам пыли. Работу было просто невозможно довести до конца, сколько бы он ни трудился, а день уже начинал клониться к закату.

Ну, вот. Пять банок было слеплено заново, пусть и не полностью, силой его воли, и наполнено всем, что осталось от их содержимого. Теперь нужно вернуть их на их законные места на полках.

Ох, опять хлопоты. Ни один из сосудов не был помечен, и все они перемещались, стараясь заполнить любые прогалы. Отодвинуть парочку здесь, ещё больше там.

— Ну? — спросил резкий голос. — Ты, наконец, закончил?

Его рука дёрнулась. Полки задрожали, готовые к новой беде и стали растворяться в воздухе, становясь прозрачными. Киндри поспешно всунул последнюю банку на место. По мере того, как он покидал образ души, вокруг него возникал его реальный двойник, включающий в себя его почтенного пациента, мрачно глядящего на него через стол. Он отпустил когтистую руку Индекса.

— Как вы себя чувствуете?

Старый летописец согнул страдающие от артрита пальцы.

— Лучше, — сказал он почти что с неохотой. — Не великолепно, уверяю тебя, но лучше.