Александр Гуров - Ученик некроманта. Мир без боли Страница 25

Алекто была обречена на вечную жажду. Каждую ночь ей приходилось выходить на охоту, она боялась солнечного света и серебра, страшилась и презирала людей. Юный граф все же нашел способ, благодаря которому сделал из своей возлюбленной Высшую, для этого пришлось пожертвовать жизнями многих, десятки раз нарушить запрет Балор Дота на убиение людей, запугать не одну деревню, жившую по соседству с замком, и все же он достиг своего. Сумел умерить пыл Алекто, уменьшить разрушительное воздействие ее жажды. Но к этому времени Алекто из великолепной богини уже превратилась в кровожадного монстра. Их пути разошлись и девушка отправилась в «долгую дорогую», чтобы забыть о графе, стать мудрее и изменить свое отношение к миру… – Клавдий замолчал, отгоняя от себя видения прошлого.

– Бесподобно, – выдавила Энин.

– Ужасно, – в один голос с сестрой пробормотала Анэт.

Клавдий сидел, прислонившись к стволу дерева, и молча смотрел на двух девушек. В сознании его мелькнула мысль, что несмотря на родство, близняшки были непохожи. Нет, внешне, если не брать во внимания цвет волос и глаз, они почти одинаковы, но вот характеры их кардинально разнились. Мимолетная мысль улетучилась, и Клавдий вновь подумал об оставленном в мертвом селении ребенке.

Тем временем солнце уже опустилось за горизонт и мир окунулся во мрак. Повеяло ночным холодом и вездесущий предзимний мороз, который с закатами лютовал особо сильно, уже начал проникать под одежду и кусать кожу. Ожил сумрачный лес. Вдали, где деревьев было значительно больше, завыл волк, в тон ему взмолились луне другие собратья, запричитали совы, зашуршали мыши и зайцы, ищущие спасения от ночных хищников. Сердца девушек стали сжиматься от страха, и сестры невольно подсели ближе к вампиру, в котором чувствовали своего защитника. Клавдий же не обращал на ночную опасность никакого внимания и думал о другом, сознание его унеслось далеко от небольшой поляны, на которой расположились он и живые, вернуло вампира на полдня назад, а быть может еще дальше, в забытое прошлое.

Батури резко встал, широким жестом начертал в воздухе защищающее заклинание и обвел магией небольшую стоянку. Удостоверившись, что заблудшие неупокоеные, если таковые появятся, звери и люди не опасны для охраняемых им девушек, заговорил:

– Разведите огонь, отужинайте и ложитесь спать. Меня не ждите, – короткими фразами отдал он приказы и уже собирался обратиться в кожана, когда его остановило нежное касание девичьей руки.

– Ты куда? – уточнила Энин.

– На охоту, – обрубил Батури и, вывернувшись из хватки, взмыл в ночное небо в образе огромной летучей мыши.

Вампир улетел, а девушки остались наедине и решили послушаться совета Клавдия: развели огонь, отужинали, а затем приготовились ко сну. Никто из них не покидал начертанный вампиром круг, хотя Энин чувствовала в себе силу, превышающую магию Клавдия. Но усиливать охранные чары не стала – немертвых поблизости она не ощущала, а на уроках колдовства Арганус прежде всего обучил Энин находить признаки волшбы, распознавать эманации в энергетических линиях, присущие любому неупокоенному, ведь без магии никто из них не мог бы существовать. Некромантия была слаба тем, что слуг и рабов всегда можно было почувствовать. К тому же на контроль над поднятыми уходило слишком много сил. Живой некромант при всем своем желании не мог долго руководить своей армией. Куда больше Энин любила боевую магию, которая разрушительнее сотни немертвых, и ритуалы оживления, благодаря которым даже живой некромант мог не волноваться за разрыв связи с рабом – ритуал прикреплял поднятого надежнее заклинаний.

– О чем ты задумалась? – голос сестры вырвал Энин из размышлений.

– О магии, – ответила колдунья. – Без нее моя жизнь была пустой, теперь – наполнена.

– Магия изменила тебя, – со скорбью заметила Анэт. – И, знаешь, сестра, не в лучшую сторону.

– Я учила ее ради тебя! – не сдержавшись, воскликнула Энин и даже приподнялась на руках, чтобы посмотреть на сестру. Анэт лежала на земле, завернувшись в плащ и по мерному дыханию, было ясно, что девушка уже в полудреме и говорит только потому, что ей страшно засыпать. Энин уже научилась чувствовать людской страх, а иногда – даже получать от него силу. Размышления успокоили Энин и продолжила она уже более сдержанным тоном: – Я хотела спасти тебя от чужого вмешательства, а еще – защитить от Сандро.

– Он-то как раз не собирался причинять мне зла, – сказала Анэт. – Тогда, в нашей с тобой комнате, он спас мне жизнь. Если бы он не помешал черному духу овладеть моим телом и погубить душу, меня б уже не было.

– Все выглядело иначе, – задумалась Энин. – Выходит, он не хотел твоей смерти?

– Смерти? – усмехнувшись, переспросила девушка. – Он спас меня, сестра. А вот, кто хотел меня убить, думаю, ты и сама знаешь.

– Я ничего не знаю! – огрызнулась колдунья. – Откуда такие мысли?

– Подумай, – посоветовала Анэт.

– Арганус… – имя учителя само сорвалось с языка колдуньи. – Это он все устроил! – догадалась она. – Как я была глупа! Арганус использовал меня, хотел навострить против Сандро. А ведь Сандро говорил мне об этом, но я его не слушала. И что же он обо мне теперь думает…

– Кто? – вяло поинтересовалась Анэт. Сон уже подкрался к ней, девушка еще сопротивлялась, пыталась вникнуть в рассказ сестры, но смысл слов ускользал.

– Как это кто? Сандро! – удивилась непонятливости сестры Энин. – А он все это время носился за мной, пытался убедить в том, что не врет. Я не верила, была к нему зла, излишне зла.

– Сделанного не воротишь, – уже сквозь сон заметила Анэт.

– Воротишь, – не согласилась колдунья. – Все еще можно изменить…

Энин задумалась, припомнила последние три года, проведенные в Бленхайме, вспомнила неуверенные взгляды, которыми одаривал ее Сандро, его неловкие поступки, сбивчивые объяснения. Энин всегда отвечала на них жестко, с ненавистью, со злобой. Мальчик все терпел, все сносил, лишь с каждым днем вел себя все скромнее, все стыдливее. А ведь Сандро менялся, его магические таланты росли с геометрической прогрессией, характер грубел, черствел, но с ней, своей рыжеволосой возлюбленной, несмотря ни на что, он был ласков и приветлив. Энин не оценила этого, а сейчас поняла свои ошибки. Ей стало стыдно, обидно за свои поступки, но изменить прошлое она не могла. Зато могла перекроить будущее.

– Сандро ушел, не попрощавшись, – задумчиво заметила колдунья, – а это признак того, что он вернется. Мы встретимся, я извинюсь перед ним. Этого будет достаточно. Он любит меня. Он простит. Хотя… Теперь даже не знаю, что делать с его чувствами, – улыбнулась своим мыслям Энин. – Может, стоит ломать комедию и дальше? За три года, которые я ему отказывала, его любовь лишь окрепла. Если буду и дальше вести себя так, он будет моим. Знаешь, сестра, парней лучше держать на расстоянии, тогда они сами будут падать к ногам. Когда относишься к ним излишне снисходительно, они теряют интерес. Все же не знаю, – в сердце колдуньи затеплился огонек, это чувство было непонятным, новым, чем-то оно походило на азарт, на предвкушение чего-то интригующего, манящего, только ярче, крепче. – Ах, а как бы я хотела еще раз побывать с ним на том балконе. Жаль мне тебя, Анэт, ты так и не увидела ту скалу, которая принимает драконий облик. Это восхитительное зрелище! Правда, теперь оно недоступно. Не будем же мы возвращаться в замок Аргануса… Анэт, – позвала Энин, почувствовав, что сестра ее не слушает, – ты что, спишь? Анэт! Ну вот, – огорчилась колдунья, – и перед кем распиналась?