Пол Андерсон - Собака и Волк Страница 25

Сами того не желая, приплыли они к останкам Иса. Неужели горе их так сильно надломило? Душа Маэлоха содрогнулась, как в первое мгновение, когда он узнал о гибели королевства. Он думал, что выплакал все слезы. В ту ночь в Эриу он и его команда выли, как собаки. Сейчас надежде пришел конец. Ему смутно вспомнился рассказ королевы Бодилис о том, как люди из далекого Египта готовили своих мертвых к погребению. Это было еще до того, как они приняли христианство. Ему казалось сейчас, будто из него самого вынули сейчас сердце и внутренности. Теперь его, полого, легко может унести ветер.

На рифе что-то зашевелилось. Моряки разом закричали. Значит, ему не показалось. Белое среди белой пены. Нет, это не святой тюлень Белисамы. На камне стояла высокая прямая фигура с изящными округлыми формами. Кроме длинных светлых волос, полоскавшихся, как знамя, на ней ничего не было.

— Порази меня гром, это женщина!

Кто же это? Спаслась при наводнении? Но как? А, может, это привидение или сама Богиня, Госпожа Милосердия, призывающая моряков? «Придите, придите ко мне, и я успокою вас, обремененных и страждущих». Кому не приходилось слышать во сне этот голос? На рассвете такие сны рождают у мужчин улыбку. Она пела и звала, обещала и призывала.

О, ты, кто должен странствовать по ветреным дорогам,Ты можешь никогда не отдохнуть у ног своей невесты.Но верь мне — это не беда, еще вернешься ты к своим чертогам.К тебе придет покой с морским дыханьем вместе.И ты не позабыт, но все, что получил ты от ЗемлиДолжно вернуться в дом ко мне, такая доля.Любимый, одинокий, страха нет.Возлюбленные и одинокие, не бойтесь. Только здесьИ это дар мой всем, достигшим моря.[3]

Моряки налегли на весла. Усун повернул штурвал.

Возле ног ее бушевали волны. Усилием воли Маэлох заглушил радость, рождавшуюся в груди.

— Эй, — закричал он. — Вы что же, хотите врезаться в скалы?

Команда гребла, не обращая внимания на его крики, а Усун направлял судно к берегу.

Маэлох вихрем промчался к корме и заехал товарищу кулаком в живот. Усун ухнул и, сложившись пополам, рухнул, как мешок, на палубу. Маэлох перехватил штурвал. Усун, вцепившись ему в щиколотки, попытался подняться. Маэлох пнул его ногой в ребра. «Оспрей» стал огибать мыс.

Гребцы могли бы не принять во внимание маневр капитана, но, к счастью, они впали в транс.

— Раз, два! Раз, два! — ревел Маэлох, и они бездумно подчинялись его команде. Волна, перехлестнув через борт, обдала их лица холодными брызгами. Рядом бесновались буруны. Как только судно отошло дальше от берега, прибой успокоился, и Маэлох услышал крик, похожий на разъяренное рычание хищника, упустившего добычу. Бросив взгляд через плечо, увидел лишь риф, бурные волны да плавающие в море обломки.

Усун с трудом поднялся на ноги.

— Что на меня нашло? — спросил он сдавленным голосом. — Шкипер, если бы не ты…

Похоже, и матросы стали возвращаться из забытья. Потрясенные, напуганные, они гребли как новички, но теперь, по крайней мере, были в безопасности. Постепенно все полностью пришли в себя.

— Эта русалка чуть было всех нас не погубила, — Усун содрогнулся. — Я о них слышал, но думал, что они водятся только в колдовской земле. Никогда бы не поверил, что сам увижу такую нечисть.

— Ис никогда не допускал на порог пришельцев из другого мира, — заявил Маэлох.

— Но как же ты устоял, шкипер? Откуда у тебя силы взялись?

— Не знаю. Вспомнил, наверное, что нам есть для чего жить… да хотя бы для того, чтобы отомстить за Ис, за родных, за бедную маленькую Дахут.

В атрие у Апулея собрались семнадцать человек. Они сидели и на табуретах, какие только нашлись в доме, и на полу. Некоторые стояли. Все смотрели на Корентина. На нем была потрепанная (впрочем, как и всегда) одежда и видавшие виды сандалии.

— Благодарю вас за то, что пришли, — начал священнослужитель на языке Иса. — Мне ли не знать, как вам сейчас тяжело. Тем не менее всем нам нужно подумать о завтрашнем дне, а те, кого я пригласил сюда, являются, на мой взгляд, природными лидерами.

Он обвел всех взглядом. Собрались по преимуществу мужчины. Две женщины, — нет, женщина и девушка — сидели впереди: Руна, жрица Нимфеума и весталка Юлия, дочь Грациллония и королевы Ланарвилис. Другая дочь короля и королевы Форсквилис — Нимета — не сочла нужным принять приглашение. Да; ладно, она всегда была странной, как и ее мать.

У остальных весталок специального статуса уже не было. Святилище представлял еще один человек — Амрет Танити, капитан маленького отряда гардемаринов. Сложив на груди руки и нахмурясь, стоял он позади Руны и Юлии.

В комнате были еще три женщины. Две из них — вдовы мужей-аристократов. Теперь в их распоряжении находилась земля, доставшаяся им от покойных супругов. Третья женщина, полная и загорелая, имела низкое происхождение. Звали ее Тера. Она была не замужем, хотя имела множество любовников. Пастухи ее побаивались, потому что она считалась не то чтобы жрицей, но свойственницей языческого бога Кернунноса.

Среди остальных гостей было несколько богатых землевладельцев, мелкие, но преуспевающие йомены, торговцы и шкиперы. Три человека входили в Совет суффетов: от моряков — Боматин Кузури; от ремесленников — Рамас Тури, от сухопутных перевозчиков — Хилкет Элиуни. Во время шторма им посчастливилось находиться в деревне. Маэлоха тоже пригласили как Перевозчика Мертвых, хотя у него и не было официального статуса. Он только что прибыл из Эриу, и ему было о чем рассказать. Тем не менее он отсутствовал. Ушел вместе с Грациллонием, не оправдав надежд приглашенных гостей.

Большинство людей одеты были в лохмотья. Лишь несколько гостей щеголяли чудом спасенной одеждой. Кое-кто сверкал драгоценным камнем. Сгинула роскошь Иса, но гордость жила. Она отражалась в смотревших на него лицах. Ис всегда был высокомерным, грешным, искушенным, пока боги не отдали его во власть демонов, которым он так долго служил. И все же Корентин не мог не оплакивать его и смиренно предлагал свою любовь его детям, тем, что остались в живых.

Снова и снова видел он родовые черты погибшей Финикии на их тонких лицах с высокими скулами. И неудивительно: в городе перемешалось много крови: египтян, вавилонян, греков, римлян и, конечно же, кельтов, живших здесь столетиями. Вздымавшиеся к облакам башни, Морские ворота также являли отличительную черту королевства, но ушли в небытие. То же и с внешностью. Скоро текущая в них кровь смешается с иноземной и растворится в ней без остатка. Возможно, раз-другой она и возродится и родители будут в недоумении смотреть на своих детей, но случаться это будет очень редко, а потом и вовсе прекратится.