Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица Страница 25

Какое-то время они молчали. Иероним рассматривал свои запонки — золотые змейки кусающие себя за хвост на красном фоне; Виктор крутил в руках свою колоду и прислушивался к хрипу динамиков. Концерт Вивальди закончился, и теперь играла «Спящая красавица» Чайковского. Виктор невольно улыбнулся этой иронии.

Спящая красавица. Едва ли он был принцем, способным расколдовать ее поцелуем. Едва ли вообще в мире существовал кто-то, кто был достоин звания ее принца. Но сдаться только из-за того, что не проходишь по какому-то из критериев, было не в стиле семьи МакИвори.

— Что она будет делать, когда проснется? — прервал молчание Иероним.

— Не знаю. Зависит от того, насколько сильно на нее повлияло Безмирье. Может, будет жить дальше и как-то свяжет жизнь с магией, может, сойдет с ума, может, обратится к вашему Богу. Я не знаю этого и не могу дать гарантий.

Иероним не ответил.

Виктор только сейчас начал чувствовать усталость — глаза болели так, словно кто-то насыпал в них песка, во рту пересохло, а по жилам, казалось, текла не кровь, а свинец.

— Нам нужно поспать перед завтрашним вечером. По крайней мере я пойду спать, — произнес Виктор, порылся в бумажнике и достал пару купюр, — И тебе советую.

Он вышел, оставив за спиной и «Спящую красавицу», и смешанные чувства от разговора с Чистильщиком. Он все еще не доверял ему, так как не знал, что заставило Чистильщика согласиться на его предложение. Такие как Иероним не способны были врать, но умели скрывать и недоговаривать. Это настораживало Виктора.

Уже на выходе из ресторана он вдруг обернулся, подошел обратно к Чистильщику и, упершись руками в стол, тихо спросил у него:

— Почему ты передумал?

— Я решил, что обыграть тебя я смогу лишь играя по твоим правилам.

— Вы не умеете врать, Белоснежка, — Виктор вымученно улыбнулся и отпрянул.

— Но я умею быть неожиданным. Я решил дать тебе шанс и посмотреть, что получится.

— Это уже другое дело. Быстро учишься, — Виктор кивнул и снова направился к выходу.

Он шел по коридору, сжимая в руках колоду, а пока ехал в лифте, перетасовал ее и молча спросил о мотивах Иеронима. Карты говорили лишь о том, что помыслы альбиноса чисты, и хоть решение далось ему непросто, оно было его собственным и вполне искренним. Впрочем, рано или поздно Виктор все равно все узнает, хочет он этого или нет.

Устало вздохнув, Гадатель завернул карты в ткань и убрал в карман. На мгновение он коснулся лбом холодного металла, из которого была сделана обшивка в лифте, но стоило дверям открыться, тут же отпрянул.

В номере его уже ждала Аурика, и это было хорошо.

Глава 12. Клеймо

…В воздухе пахло весной. Виктор запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам, и зарылся пальцами в мягкую траву. Он любил Амстердам. Он любил приезжать сюда именно поздней весной, когда все уже зеленеет, но солнце еще не слишком теплое.

Рядом сидела Тристана, напевая что-то и качая головой из стороны в сторону. Она расправляла складки на своем темно-синем платье, потом согнулась, снова смяв ткань, чтобы снять босоножки.

Виктор закрыл глаза.

— Виктор, сделай это еще раз, — вдруг заговорила она. Он открыл глаза, чтобы посмотреть на нее. Девушка легла на живот, подперла подбородок руками и смотрела теперь на него снизу вверх.

— Тристана, сегодня такой прекрасный день, — Виктор склонил голову набок, рассматривая девушку. Он мог бы сказать, что теряет дар речи, видя как в ее глазах отражается небо, и почти не соврал бы. — Почему мы не можем посвятить его только нам двоим, солнцу, ветру и прогулкам, а должны посвящать его чужим чувствам?

— Всего-то один раз, — Тристана вскинула брови. — Или боишься, что не справишься?

Виктор вздохнул и сел поудобнее. Отказать Тристане он вряд ли мог. Только если она просила о чем-то совсем невозможном.

— Ладно, — он попытался абстрагироваться от своих чувств и сосредоточился на чужих. Он не был таким же сильным эмпатом, как его отец, но, если сильно старался, то у него что-то даже получалось. — Вон тот громила испытывает зависть. Наверное, ты ему нравишься, но ему досадно, что у тебя есть я.

Тристана засмеялась и подвинулась к Виктору поближе, уткнувшись лбом ему в плечо.

— А вон там, видишь, долговязый такой ботаник? Он восхищен. Вон та бабушка испытывает сильное возмущение, полагаю, мы ей не нравимся тем, что так близко друг к другу сидим. Как не из Амстердама, в самом деле! — он всплеснул руками.

Тристана села и обняла его за шею:

— Достаточно. Спасибо, — она поцеловала его в уголок губ и улыбнулась: — Было бы здорово, если бы ты научил меня так делать…

Виктор осекся. Он прикусил губу и опустил голову, будто надеясь, что эта фраза ему просто послышалась.

— Эй. Ты слышал меня? — Тристана коснулась пальцами его подбородка, заставляя снова поднять голову.

— Я слышу тебя, — Виктор кивнул. Он знал, что однажды эта тема снова будет поднята. Они уже расходились из-за этого, и он потратил уйму времени, чтобы вернуть Тристану. Похоже, теперь сказка снова должна была закончиться. — Ты же знаешь, что я не могу.

Тристана закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно пытаясь успокоиться, а потом заговорила:

— К черту правила. Разве тебя они когда-то останавливали?

Виктор издал тихий смешок и покачал головой:

— Только ты меня и останавливала.

Убрав прядь волос с его лба, цыганка коснулась ладонями его щек и шепнула:

— Так в чем же дело?

Виктор не отвечал. Она снова закрыла глаза и затрясла головой, одновременно отталкивая его:

— Ты такой же, как и твой отец, да? Считаешь меня бездарностью?

— Я верю… Нет, я знаю, Тристана, что если я расскажу тебе все, что знаю, ты поймешь это даже лучше меня, — он попытался поймать ее за руки, но Тристана лишь отходила дальше, — У тебя просто нет этой… способности. Но ты… и так замечательная.

— Конечно. Замечательная девушка, которой суждено всю жизнь быть цыганской знахаркой. Да пошел ты! Только и говоришь что «да я бы с радостью поменялся с тобой местами», а как я попросила тебя поискать способ, так сразу же начал причитать, как это опасно, — она всплеснула руками, — Ты лицемер и эгоист. Как же ты жалок!

С этими словами цыганка схватила свои босоножки и поспешила прочь. Виктор не стал ее догонять. Он знал, что в этом не было смысла.