Том Арден - Султан Луны и Звезд Страница 25

Деа заставил себя шагать вперед, черпая силы у идущих по обе стороны от него Таргонов. Где-то рядом с троном ударили в гонг, и жрецы запели хвалебные молитвы. Все это выглядело только прелюдией к главной церемонии, но при всем том Деа предстояло получить немало сюрпризов.

Пятеро Таргонов растворились в толпе придворных, а высокий, худощавый, охваченный робостью юноша застыл перед троном отца.

Он чувствовал кожей, что придворные не спускают с него глаз, но от придворных сейчас ничего не зависело, они были всего-навсего бездействующими зрителями. Юноша посмотрел в глаза отца, мрачно сверкающие из-под яркого тюрбана, и не выдержал их взгляда. Деа потупился и уставился на руки султана, лежавшие на подлокотниках величественного трона. Острые ногти. Сверкающие перстни. Темные завитки жестких волос.

— Подойди ближе, Деа, — сказал султан. — Не надо бояться. Сегодня мы встречаемся с тобой в торжественной обстановке, но торжественность обязательна, когда юноша переходит с одной ступени жизни на другую. — Он указал на алый, как кровь, ковер. — Видишь — со своего трона я взираю прямо на Святилище, как в один прекрасный день, сын мой, будешь взирать ты. Мы должны не спускать глаз с этого священного места, ибо суть того урока, который ты получишь нынче утром и который не забудешь всю свою жизнь, состоит в том, что нет на свете ничего важнее Пламени.

Толпа придворных огласилась благоговейным шепотом, а старик, стоявший рядом с троном, негромко кашлянул и поднес к губам шуршащий накрахмаленный платок. Этого старика Деа прежде никогда не видел. На нем были одежды имама, но среди тех имамов, что шли прошлой ночью в процессии к Святилищу, его не было. Старик сильно горбился и опирался на клюку, рукоятку которой венчал усыпанный рубинами шар. Длинная седая борода каскадами струилась по его одеждам.

— Это — советник Симонид, он очень дорог моему сердцу, — представил старика сыну султан. — Некогда Симонид был моим учителем и обучил меня всему, что я теперь ведаю о своих священных обязанностях. Затем он возвысился надо всеми моими имамами и стал главным из моих Старейшин. Увы, мой старый наставник теперь слаб здоровьем, и я не слишком утруждаю его исполнением долга, однако в нашем царстве по-прежнему нет человека, который превзошел бы его в мудрости. Ради сегодняшнего торжества он покинул одр болезни. Подойди, Симонид, и наставь моего сына так, как некогда наставлял меня.

Выгнув спину наподобие вопросительного знака, старик сделал несколько неверных шагов и уставился на юного принца слезящимися глазами, обрамленными покрасневшими веками. Венчавший его голову колпак в форме языков пламени сильно дрожал, старик часто подносил к губам платок, чтобы промокнуть слюну.

— Принц крови, ты дивишься тому, почему ты призван так скоро, так непомерно скоро облечься в мантию Законного Наследника, так ведь? О, Законный Наследник, нынче утром ты познаешь ответ на этот — кха-кха — вопрос. Подумать только — кха-кха — и такое дитя (прошу прощения, я не желаю тебя оскорбить) я должен наименовать Бесспорным Наследником! Бесспорным Наследником, если бы... твой отец мог не спорить о том, существует ли предмет для... кха-кха... спора...

Похоже, старик сбился с мысли.

— Ты необыкновенно точен, как всегда, Симонид, — улыбнулся султан. — Но послушай, старый мой друг, ты сам говорил мне, что дни твои сочтены. Печально будет мне созерцать твой уход в Царство Вечности, но еще печальнее то, что последний из твоих учеников не успеет впитать всю ту мудрость, которой ты бы смог с ним поделиться.

Старик несколько мгновений подслеповато моргал, затем кивнул — словно бы в знак неохотно данного согласия, после чего в очередной раз прокашлялся и возобновил свою речь:

— Принц крови, доселе ты пребывал в неведении, что, я должен заметить, вполне естественно для дитяти. Однако я слыхал, что ты — способный ученик, и это естественно, ибо разве ты не чадо своего отца? Следовательно, ты легко уразумеешь то, что я намерен тебе поведать. Но сначала... скажи мне, что тебе известно об истории нашей веры и об основании древа Рода Пророка, на котором ты являешься новой... ветвью?

Деа сдвинул брови. От него не однажды требовали, чтобы он пересказывал эту историю, но он немало удивился тому, что его просят об этом в такой торжественной обстановке. Отец знаком подбодрил его, придворные зашевелились.

Худощавый юноша взволнованно огляделся по сторонам, сглотнул подступивший к горлу ком и заговорил:

— О, достопочтенный господин, мне ведомо, что прежде были дурные времена — до прихода пророка по имени Меша. В те дни народ наш был разделен внутри себя, он утратил истинную веру, которая некогда нам принадлежала.

— Некогда? — клокоча скопившейся в глотке слюной, вопросил старик Симонид.

— О да, достопочтенный господин. Во времена Скитаний, когда наши народы ушли из Долины Орока, их объединяла вера в Терона. Потом, по мере прошествия эпициклов, эта вера была утрачена. Подобно песчинкам, носимым ветром, наши народы рассеялись по этому огромному материку. Увы, они разделились на множество сект и наций, забыли о приверженности единому общему богу!

Султан улыбнулся. Даже если сейчас его сын просто повторял наизусть выученный урок, все равно он выучил этот урок хорошо. Владыка откинулся на подушки, разложенные на троне, и провел по умащенной бороде пальцем. Он мечтательно прикрыл глаза — словно представил, что он сам снова стал юношей, который отвечает на вопросы своего старого учителя.

Между тем урок уже успел превратиться в лекцию. Старик Симонид неровной походкой вышагивал перед принцем туда и сюда, осторожно опираясь на палку. Развивая излюбленную тему, он говорил более уверенно:

— Верно, юный принц, земли эти пребывали в жалком, плачевном состоянии. Мало кто помнил о своем долге перед истинным богом, который стоит в самой середине Рода Орока, как ты (ты, Бесспорный Наследник) стоишь посреди Рода своего отца. Какие только жуткие богохульства не были тогда распространены на землях Унанга! Существовали культы поклонения пятерым богам, культы Имагенты. Одни поклонялись солнцу, другие луне. Процветало идолопоклонничество, распространилось принесение в жертву невинных животных. Мудро написано в Книгах Имамов об этих днях, справедливо названы они Временем Осквернения...

— Симонид? — кашлянув, окликнул мудреца султан.

— Гм? — Учитель понял, что увлекся. — Гм-м-м... М-да... Ну и что же произошло затем, о принц, наследник Рода? Что объединило эти погрязшие в богохульстве народы?

Деа снова сглотнул подступивший к горлу ком — и на этот раз ощутил резкую боль.