Майкл Муркок - Феникс в обсидиане / Phoenix in Obsidian Страница 25

— Вы должны уйти отсюда, Бладрак!

Я задыхался.

— Но почему, лорд Урлик? Я хочу помочь вам!

— Вы погибнете, если останетесь!

— Откуда вы знаете?

— Мне трудно ответить, но я уверен. Говорю правду, Бладрак. Ради Бога, уходите!

С минуту Бладрак колебался, а потом выбежал из комнаты.

Я остался наедине с ящиком, в котором лежал Черный Меч. В мозгу у меня снова зазвучала песня.

ЧЕРНЫЙ МЕЧ.

ЧЕРНЫЙ МЕЧ.

ЧЕРНЫЙ МЕЧ.

ПОДНИМИ ЧЕРНЫЙ МЕЧ — И ДЕЛО БУДЕТ НАЧАТО.

ПОДВИГ СОВЕРШЕН — ЦЕНА ЗАПЛАЧЕНА.

ЧЕРНЫЙ МЕЧ.

ЧЕРНЫЙ МЕЧ.

ЧЕРНЫЙ МЕЧ.

— Согласен! — крикнул я. — Поднимаю вновь Черный Меч!

Пение прекратилось.

В комнате воцарилась страшная тишина.

Я слышал собственное дыхание. Я смотрел на ящик, не в силах отвести взгляд.

Наконец, тихо произнес:

— Иди ко мне, Черный Меч. Мы вновь будем единым целым.

Крышка ящика откинулась. Комната наполнилась диким, торжествующим воем, и тысяча воспоминаний проснулась в моей душе.

Я был Элриком Мелнибоне, и у меня был меч с вырезанными на рукояти стихами, носивший имя Приносящий Бурю. С этим мечом в руках я бросил вызов лордам Хаоса…

Я был Дорианом Хокмуном и воевал против первых лордов Темной Империи, а меч мой назывался Мечом Рассвета…

Я был Роландом с волшебным Мечом Дурандана, умирающим в Ронсевалле, уничтожившим половину Сарасенов…

Я был Феремией Корнелиусом, и тогда у меня был не меч, а ружье, стрелявшее лезвиями, и за мной через весь город гналась обезумевшая толпа…

Я был принцем Корумом в Алом плаще, требующим в Суде Богов возмездия…

Я был Артосом-Кельтом с Горящим Мечом, защищавшим свое королевство от врагов…

Я был всеми ими… И не только ими. В одном случае моим оружием был меч, в другом копье, в третьем — ружье… Но всегда я носил оружие, которое было Черным Мечом или его частью.

Всегда оружие — всегда воин.

Я был Вечным Победителем. В этом была слава и моя судьба…

Удивительное спокойствие пришло ко мне, и я почувствовал гордость за свое предназначение.

Но почему же все-таки я от него отказывался?

Я вспомнил плывущее над землей облако. Вспомнил свою печаль. Вспомнил, как положил меч в ящик и поклялся никогда больше не брать его в руки. Вспомнил голос и пророчество…

— Отказываясь от одной судьбы, ты обретаешь другую — еще прекраснее…

— Нет лучшей судьбы! — закричал я.

Потом я был Джоном Дакером, несчастным, с несбывшимися надеждами, пока голос Вечности не призвал меня — и я стал Ерекозе.

Мое преступление заключалось в том, что отказался от Черного Меча…

Но почему я отказался от него? Почему хотел от него избавиться?

Мне казалось, я не впервые пытался отделить свою судьбу от Черного Меча…

— Почему? — бормотал я. — Почему?

Почему?

Ящик озарился странным черным светом. Я не мог оторвать от него глаз, пока не увидел знакомые очертания. Это был черный тяжелый палаш. Лезвие и рукоять его украшали стихи, прочесть которые не мог. Головка эфеса представляла собой шар из блестящего черного металла. Лезвие было не менее пяти футов длиной, а рукоять выглядела, пожалуй, слишком массивной.

Я неохотно потянулся к нему. Дотронулся до рукояти. И меч, показалось, сам удобно устроился у меня в ладони, мурлыкая, как кот.

Я ужаснулся. И в то же время почувствовал радость. Только теперь понял смысл выражения «дьявольская радость».

Держа в руках этот меч, я перестал быть человеком. Я превратился в демона.

Мой смех потряс стены комнаты. Я размахивал мечом, и он пронзительно пел свою дикую песню. С размаху опустил его на кварцевый стол.

Стол раскололся на две половинки. Куски кварца полетели в разные стороны.

— Мой родной Меч! — кричал я в упоении. — Холодный Меч! Черный Меч! Скоро настанет твой час!

Непонятным образом сознавал, что никогда не держал в руках обычного меча. Любое мое оружие получало силу от Черного Меча и было лишь его проявлением.

Я бросил вызов Судьбе, и Судьба немедленно мне отомстила. То, что произошло через мгновение, было ужасно, и я понял, какой силой обладает Черный Меч.

В комнату вошла одна из служанок Бладрака. Она взглянула на меня, и вдруг лицо ее перекосилось от ужаса.

— Господин прислал меня спросить… — успела сказать она и закричала.

Черный Меч повернулся у меня в руке и стремительно бросился на нее, увлекая меня за собой. Он насквозь пронзил тело девушки. Она сделала несколько шагов, пытаясь вытащить лезвие.

— Холодный… Ах, какой он холодный!.. — выдохнула она.

И умерла.

Меч выскочил из тела. От крови его зловещее свечение стало ярче. Вновь раздалось завывание.

— Нет! — закричал я. — Это невозможно! Убивают только врагов!

Мне показалось, что меч рассмеялся.

В комнату вбежал Бладрак. Он взглянул на меня, на меч, на мертвую женщину и завопил от ужаса. Метнувшись к ящику, он выхватил ножны и швырнул их мне.

— В ножны его! В ножны! Скорее!

Я схватил ножны, и меч сам, без моей помощи, скользнул в них.

Бладрак смотрел на несчастную мертвую женщину, на разбитый стол. Боль исказила его черты.

— Теперь я понимаю, почему вы не хотели брать меч, — тихо сказал он.

Я повесил ножны с мечом на пояс.

— Вы заставили меня поднять меч. Теперь мы расплачиваемся за это. Черный Меч должен получать пищу. Он будет пожирать друзей, если не встретит врагов…

Бладрак отвел глаза.

— Лодка готова?

Он утвердительно кивнул.

Я вышел из этой комнаты смерти.

6. МОГУЩЕСТВО ЧЕРНОГО МЕЧА

Мне дали лодку с рулевым.

Небольшое судно с высокими бортами было украшено золотом и бронзой. Рулевой привычно управлял низко летевшими в сумеречном воздухе цаплями.

Вскоре Алый Фьорд превратился в мерцающий над скалами огонек, а затем и вовсе исчез из виду.

Бесконечно долго мы мчались по мрачному морю, пока, наконец, в поле нашего зрения не появились зубчатые обсидиановые скалы. Показался знакомый залив — морская граница Ровернарка. Мы увидели корабли Серебряных Воинов, очевидно, уже начавших осаду города.

Белфиг не терял времени. Я прибыл слишком поздно.

Корабли Серебряных Воинов напоминали морскую колесницу Белфига, но, похоже, передвигались каким-то иным способом. Нас никто не заметил, и мы пристали к кристаллическому берегу рядом с местом, где меня когда-то встретили люди Белфига.

Я приказал рулевому ждать меня здесь, а сам начал осторожно пробираться вдоль берега к обсидиановому городу.