Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма Страница 26

Из рук Катерины он почистил зубы, помыл шею и согласился, что вечером можно и помыться. Когда она сказала, что хорошенько потрёт ему спину, оживился — он же не знает, что она имеет в виду только то, о чём говорит. Впрочем, с чистым с ним в постели, наверное, лучше, чем с обычным?

И ещё она лично завязала все шнурки и расправила все выступающие детали одежды. Хорошо, хоть уже представила, как этот конструктор собирать, ничуть не хуже, чем у неё самой. Как они только в этом всём живут и всё, что надо, делают, бедные!

Милли принесла завтрак для Роберта, а уже успевшая проголодаться Катерина подумала — и присоединилась. Тем более, что милорду, зная о его привычках, подали тонко нарезанной ветчины, и яичницу на сале, и свежего хлеба ко всему этому, и сладких булочек с маслом. И эля, а для Катерины — шиповника.

— Кэт, я вроде помню, ты вчера говорила, что хочешь съездить посмотреть на жеребёнка?

Надо же, запомнил.

— Да, хочу. Я не помню ничего о том, что за пределами замка, и хотела бы вспомнить. Или узнать заново.

— Да ты раньше и не рвалась наружу, сидела тут у себя и носа не высовывала, даже в коридор, тебя приходилось долго уговаривать выйти поесть!

Ну вот, всё-то она делает не так, как Кэт.

— Жизнь даётся нам только один раз, и нужно её жить, — вздохнула Катерина.

Или два, и нужно пользоваться возможностью.

— Ты права, — кивнул Робби. — Жизнь нужно жить. А не ждать, пока свыше пошлют что-то хорошее. Посылают-то чаще пинка.

— И ты прав, — Катерина даже улыбнулась, она не ожидала от супруга столь глубоких мыслей. — Отправляемся?

— Да, моя прекрасная Кэт, — он подскочил, поднял её и поцеловал — крепко и сильно.

В общем, с чувством поцеловал.

— Но мы ведь не успеем вернуться к обеду?

— Мы попросим, чтоб нам дали на кухне еды с собой. Питерс распорядится.

— И замечательно.

Катерину пугала необходимость забираться на коня, но Роберт просто поднял её и посадил — как и в прошлый раз. Уже было не так страшно, и можно было попытаться понять — как вообще сидят, где вес тела, как можно себя хорошо чувствовать в такой неудобной позе. Эх, была бы леди Маргарет более поворотливой — Катерина сговорила бы её на какие-нибудь прогулки. Но увы.

— Скажи, а твоя сестра Летти — она вернётся домой до свадьбы?

— Да ты не бойся, не будет она тебе больше ничего говорить, я ж обещал, — тут же отреагировал Роберт, уже сидевший верхом на своём вороном.

О как. Значит, бедняга Кэт и золовке успела не угодить? Старшей, потому что младшие сами пришли и радостно общались, и сказку слушали, и её разные замечания спокойно к сведению принимали. А что с Летицией?

Тем временем они выехали из замка наружу — Роберт, она и ещё десяток парней. Наверное, так надо.

— Всё в порядке, я не боюсь. Мне любопытно.

— Мне кажется, она не хочет приезжать, они что-то не поделили с матушкой. Говорит, что её не отпускает её величество.

— Она — придворная дама?

— Да, конечно. Отец и Джонни замолвили за неё словечко, чтобы её взяли ко двору.

Вот так, отец и Джонни, не Роберт.

— Джонни бывает при дворе?

— Да, должен же кто-то напоминать её величеству о Телфордах! Или он, или отец, но он — чаще.

— А почему не ты?

Роберт замялся.

— Ну… что мне там делать? Я не придворный.

— Почему? — не поняла Катерина.

— Матушка всегда говорила, что я не смогу, и пусть я лучше дома. И впрямь, дома лучше. Я пару раз ездил, прошлой зимой и позапрошлой, и пока больше не хочу. Буду лордом Телфордом — так придётся, деваться некуда, а пока — ну их всех, здесь лучше.

Катерина уже хотела возразить — мол, твою матушку только и слушать, а потом осеклась. Сколько раз она говорила детям, чтобы не лезли туда, где, по её мнению, их не ждало ничего хорошего? Наталья не слушала никогда, жила своей головой, как сейчас понимала Катерина. Делала ошибки… или не делала. И никогда не жаловалась. Разве что только на здоровье. Володя — с переменным успехом, где-то она его весьма вовремя предостерегла, а где-то — нет, где-то он сам… Валера всегда, ну, или почти всегда её слушался. Как бы. Потому что всё равно тишком поступал по-своему… и пришёл туда, куда пришёл.

И вот Роберту-то как раз не мешало бы жить своей головой, наследник всё же! А то… вырос сыночка-корзиночка! Она терпеть не могла это выражение, им злоупотребляла Софья. А теперь что?

А теперь они ехали краем поля, и Роберт показывал ей, где тут что. Среди названий, в которых Катерина без карты тотчас же потерялась, промелькнуло знакомое слово «Скай».

— Это туда вчера ездил Джон? — спросила она.

— Да, там кто-то межу с соседом делил, нужно было разобраться.

— А почему ему, а не тебе?

— Так я при деле был, кто бы лошадку-то посмотрел?

Занавес, как говорится. Лошадку бы кто посмотрел. Поел, поспал. И подрался во внутреннем дворе — наверное. А кто потом будет всё это решать, когда отца не станет? Снова Джон?

Деревня, мимо которой они проезжали, состояла из пары десятков домиков — каменных, небольших — в один этаж и с крышей, окна были закрыты ставнями, несмотря на день. На единственной улице никого не было — наверное, всё при делах. Ой, нет — мальчишки висят на заборе. Увидели всадников — бросились по улице с криками «Милорд Роберт едет!», после чего из домов стали показываться люди, преимущественно — женщины, и кланяться. Катерина понадеялась, что эти люди — арендаторы, а не какие-нибудь крепостные.

Впрочем, конечная точка их путешествия лежала как раз на дальнем краю деревни — дом побольше деревенских, с садом — сейчас заснеженным. И в воротах их уже поджидал мужчина — высокий, седой, с бородой и брюшком. Он снял шапку, поклонился, приветствовал Роберта и пригласил к себе.

Роберт радостно сообщил, что его леди очень заинтересовалась жеребёнком, и желает на него посмотреть, и он не стал ей отказывать. Вот как, не стал отказывать, значит.

С седла он снял Катерину сам. Интересно, это хорошее отношение к ней, это «положение обязывает» или просто все знатные дамы беспомощны? Или они поднимаются в седло по лестнице?

А дальше они отправились на конюшню — как поняла Катерина. Конюшня оказалась отдельно стоящим зданием, там располагался десяток коней, каждый в своей отдельной выгородке — «денник, Катя, это называется денник». А у дальней стены рядом с большой, очевидно, кобылой стоял маленький рыжий жеребёнок на тонких ножках — с белой звёздочкой во лбу. И Катерина должна была признать, что и он сам, и его мать — образцы грации и красоты, что уж, кони — животные красивые. Правда, скажи ей кто, что придётся на них ездить — засмеяла бы, а вон оно как вышло!

Кони получили угощение — припасённые из дому яблоки, а потом их хозяин, господин Джеральд, так его представили, стал зазывать милорда и миледи за стол. Милорд радостно согласился, и их накормили мясной похлёбкой и рыбным пирогом, а запивать пришлось элем — что поделать, они в гостях.

За столом говорили о лошадях, и Катерина поняла, что в этом вопросе Роберт разбирается. Хозяин дома, судя по всему, был заводчиком, и обсуждали они как раз — от какой кобылы с каким жеребцом будет наилучший приплод, какая кобыла ожеребится вскоре, и вот ещё бы жеребёночка от вашего, милорд, чёрного Змея — ух, красивый бы вышел. Ну хоть что-то знает и умеет, уже хорошо.

Пока хозяин кормил и развлекал разговором их с Робертом, остальных тоже где-то кормили — доносились взрывы смеха и девичье повизгивание. Семьи у хозяина как будто не было, впрочем, об этом можно будет расспросить потом.

В обратный путь тронулись, чтобы успеть домой до заката. По дороге Роберт охотно рассказал, что супруга господина Джеральда давно отошла в лучший мир, другой он себе не взял, а сыновья служат у лорда Грегори.

Когда они вернулись в замок, то Катерина поняла, что необыкновенно устала — и от верховой прогулки, и от обилия свежего воздуха. Значит, нужно чаще гулять, подумала она.

— Робби, мы ведь ещё сможем съездить куда-нибудь? — спросила она, когда он снял её с седла и поставил на землю.