Серые будни - Likitani Страница 26

— Зачем сейчас разделывать было? — бросая лямку на снег спросил Хаку.

— Не люблю шкуру снимать если, туша остынет, — ответил Хакар снимая косулю с ветки.

Вместе они аккуратно уложили ее на сани, поверх ее же шкуры, а сверху младший из братьев накрыл мясо чистым, но сильно потрепанным куском ткани и закрепил веревкой.

— А я еще думал, зачем мать мне эту тряпку с собой дала, — пробормотал Хаку завязывая узел. — Знала, что ты опять в лесу добычу освежуешь.

— Отец часто так делал. Он тоже не любил уже холодного зверя разделывать, — буркнул старший и пошел по следу в обратную сторону.

Его брату ничего не оставалось кроме как поспешить за ним, волоча за собой сани.

По дороге домой Хакар часто петлял, то отдаляясь, то возвращаясь к саням, которые тащил его брат. Он делал это чтобы проверить ловушки. Их было много и были они все разные. Силки на зайца; расклиненные бревнышки, дополнительно нагруженные камнями, на пушного зверя; плетеные клетки на птиц. Почти в каждой ловушке его ждала добыча, так что в деревню братья вернулись с порядком нагруженными санями.

Дом покойного Холкина находился практически на самой верхушке холма, на склоне которого и раскинулась небольшая деревушка Гримьяр – родина Хакара. Скромные домишки были разбросаны то тут, то там и от каждого тянулась узкая стежка тропинки. Часто тропинки соединялись, становились шире и превращались в широкие тропы, которые в большинстве своем стремились к широкой, расчищенной от снега площади на самой верхушке холма. На площади той стояло несколько массивных, вытесанных из дерева истуканов – Старые Боги. Именно здесь проводились почти все праздники и обряды, которых у брильемцев было довольно много. А еще площадь была негласным центром поселения. Здесь постоянно сновал народ: делился новостями, обменивался вещами, да изредка болтал, коротая время.

Пройдя через всю деревню, братья наконец-то добрались до дома. Встреченные ими по дороге местные жители приветствовали Хакара легким кивком, тот отвечал им тем же, Хаку же пыхтя волочил сани. Точно так же когда-то и Хакар шел за отцом, вцепившись в лямку, проскальзывая по утоптанной, идущей в гору тропинке. Тогда он был просто ребенком, не охотником деревни, а значит и не мужчиной. Поэтому сейчас для него были в новинку эти поклоны: глубокие и уважительные от женщин и девушек, и легкие, иногда едва заметные и чуть снисходительные от старых охотников.

— Хаку, тебе ведь пятнадцать? — открывая ворота для брата спросил Хакар.

— Мог бы и запомнить. Шестнадцать будет в начале лета, — пробурчал уставший брат.

— Значит осенью придет твоя очередь идти на обряд Становления?

— Да, — чуть взволновано ответил Хаку.

На какое-то время братья замолчали, разгружая сани. Закончив Хакар отправился запирать все еще распахнутые ворота. Все время, что они разгружали сани младший брат, украдкой поглядывал на него, будто ждал чего-то. Но Хакар не спешил отвечать.

Зайдя в избу Хак первым делом прошел к своему топчану и аккуратно положил на него чехол, а после вынул оружие и внимательно осмотрел его. Ему никогда не нравилось стрелять из лука на холоде, он очень боялся, что повредит свое оружие.

— Хакар! Опять снега по всей избе натрес! — раздалось у него за спиной.

Охотник обернулся. Возле печи с ухватом в руках стояла невысокая женщина и сердито смотрела на парня. На вид ей было около тридцати с небольшим. Длинные русые волосы, собранные в косу, еще не были тронуты сединой, а на слегка округлом и таком же скуластом, как и у Хакара лице не было заметно морщин.

— Прости, мама, — улыбнулся краешком губ парень, возвращаясь к порогу.

Не успели охотники раздеться, а на столе уже было накрыто. Ужин был пусть и простым, но сытным – мяса в брильемских домах всегда было в избытке. Пока братья ели Мири – их сестра сходила на улицу и принесла часть добычи, чтобы начать обдирать шкурки с кроликов и щипать птицу.

Хакар как всегда ел молча, в пол уха слушая мать, которая помогала сестре и заодно делилась с сыном новостями.

— Кстати, ты так и не ответил, на долго ли вернулся? — неожиданно прекратив весело щебетать задала вопрос Лана.

— Точно не знаю, — не спешил с ответом Хакар. — Скорее всего сделаю новые лыжи, которые потом в городе продам или в Гильдии оставлю, да уйду по весне, пока снег лежит.

— Да чтоб тебя ухсен побрал! — неожиданно возмутился младший брат и бухнул кулаком по столу. — Почему ты не можешь подождать до осени?!

— И пропустить целый год? Не могу я так долго дома отсиживаться.

— Почему?! — сверкнув глазами спросил Хаку. — Брат, ты ведь все понимаешь! Наш отец мертв, теперь ты старший мужчина в семье, и ты просто так оставишь нас одних?

На мгновение в доме воцарилась тишина. Хаку вскочил с лавки и навис над братом ожидая его ответа. Женщины лишь молча наблюдали, не вмешиваясь в этот странный разговор. Наконец Хакар взглянул на брата и заговорил:

— Нет, не одних. Я оставляю мать и сестру на тебя. Покажи, что я не ошибся…

— Да пошел ты! — разъяренный Хаку с силой толкнул стол и подхватив свой тулуп выскочил во двор.

Лана, наблюдавшая за этой сценой тяжело вздохнула и повернувшись к дочери спросила:

— Мири, ты покормила коз?

— Да, что за странный вопрос? — удивилась