Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин Страница 26

– А может, я заболею? – предложил Наль. – Заболею и уеду в Надор. Тебе не придется за меня краснеть, а мне не нужно будет худеть.

– В Надор ты поедешь, но не поэтому, – Дик запнулся, подбирая слова. – Понимаешь... Надо сделать так, чтобы матушка не приехала в Олла... В Кабитэлу. Понимаешь ли...

– Понимаю, – подхватил кузен, – ты не хочешь, чтоб эрэа Мирабелла встретилась с Айри. Я с тобой полностью согласен, они могут снова поссориться.

– Вот именно! – Дик возблагодарил небеса, избавившие его от объяснений. Предлог – лучше не придумаешь. Хотя никакой это не предлог. Он заберет сестру при первой возможности, а матушка, без сомнения, все еще зла на дочь. Зачем их сводить?

– Я давно хотел спросить, – Наль снова покраснел, – почему Айри не с нами?

– Я ее еще не видел, она в свите Ее Величества. – Что б ни говорил Альдо, для Ричарда Окделла Катарина Ариго остается и всегда останется королевой. – А Ее Величество никого не принимает.

– И Айри тебе даже не написала?

– Нет, – коротко ответил Ричард, делая вид, что занят дорогой и лошадью. Двадцатый раз пережевывать одно и то же не хотелось. Айри на письма не отвечала. Так же как и Катари. И это начинало тревожить.

Юноша ни на мгновенье не допускал, что Альдо Ракан может повести себя недостойно с женщиной. Значит, Катари молчит по другой причине. Королева слишком горда, чтобы, потеряв трон, просить помощи у тех, кто поднялся на вершину. И еще на ней лежит тень ее жалкого мужа или, того хуже, не мужа.

Дик только недавно осознал, что будет, если олларианские браки признают недействительными. Тысячи женщин, и среди них Катари, окажутся в положении Ровены из «Плясуньи-монахини», считавшей себя женой Галахада и лишь после его смерти узнавшей, что их брак не имеет силы. Но Ровена любила, а Катари!.. Ее молодостью и честью заплатили за жизнь соратников Борна.

Теперь Удо – один из доверенных сподвижников Его Величества, а Катарина Ариго одинока и опозорена, так чего удивляться, что она прячется от людей?! Но почему молчит Айри? Сюзерен заверил, что герцогиня Окделл совершенно свободна и может переехать к брату в любое время. В этом-то все и дело! Айри не знает Альдо, она может решить, что ее свобода – ловушка. Ей позволят выйти, а назад не впустят. Именно так поступили с дамами Алисы, Айри об этом известно, вот она и остается со своей королевой. Храброе и верное сердечко!

– Монсеньор, – капитан Нокс казался серьезнее самого Вейзеля, – нам предстоит проехать улицей Адриана, я прошу вас и вашего кузена поменяться плащами со мной и Томасом и смешаться с солдатами.

– Что за чушь, – пожал плечами Дик.

– Это не чушь, – Наль пытался говорить спокойно, но глазки кузена предательски бегали, а голос дрожал, – я же тебе говорил... Вас, то есть нас, в городе не любят.

– Виконт Лар совершенно прав, – Эндрю изо всех сил пытался скрыть презрение, – сбежали далеко не все олларовские прихвостни. Разумеется, они не нападают открыто, но... Вчера стреляли в герцога Эпинэ. Монсеньор, я не хочу искать себе нового господина. И мои люди не хотят!

Да, северяне не забыли Симона Люра, таких не забывают. Ричард тоже нет-нет да и вспоминал то шутки генерала, то его советы. Люра был умницей, но главное, в нем были благородство и смелость. В жилах генерала не текло ни капли крови эориев, титул и звание он получил из рук Олларов и все-таки перешел на сторону принца Ракана, что и решило исход восстания.

Симон понимал, что никогда не сравняется с новыми соратниками знатностью, победа Раканов висела на волоске, в Олларии отступника ждала даже не плаха, виселица, и все равно он послушался совести. Уцелеть в десятках сражений и так страшно и нелепо погибнуть! Ричард тепло улыбнулся напряженно молчавшему офицеру:

– Капитан, клянусь вам, имя Симона Люра не будет забыто, но я был бы недостоин вашей тревоги, если б стал скрывать лицо и герб. Держите ухо востро, и пусть решает Создатель! Наль, к тебе это не относится, можешь сменить плащ.

Кузен ощутимо побелел, затем покраснел и дрогнувшим голосом произнес:

– Я поеду рядом с тобой в своем плаще.

Воистину куда конь с копытом, туда и ызарг с хвостом, хотя он к бедняге Налю несправедлив. Чиновник не обязан быть храбрецом. Чиновник не обязан, но не будущий граф Ларак. Хорошо, что Реджинальд все-таки помнит свой долг. Ричард подмигнул кузену:

– Давай, покажи им, что Люди Чести ничего не боятся! Вперед!

– Убил бы, – Альдо Ракан зачем-то схватил с камина бронзовую фигурку и взмахнул ею, как булавой, – взял бы и убил. Уж лучше я, чем другие! Ты соображаешь, что творишь?

Робер пожал плечами, отвечать было глупо. Разве что сказать, что он-то как раз соображает. В отличие от сюзерена, родившегося и выросшего в Агарисе. Мать Альдо была агарийкой, отец – наполовину алатом! Наполовину неизвестно кем. Талигойская кровь в Раканах сошла на нет давным-давно, но беда была не в этом. Кровь может быть хоть гоганской, хоть бирисской, главное – понять и полюбить не свои выдумки, а настоящую страну или живого человека. Сюзерену это не грозило, Альдо видел только то, что хотел. А слышал себя и только себя. Иноходец невесело усмехнулся.

– Айнсмеллер нажаловался?

– Не нажаловался, а рассказал. – Его Величество с грохотом водрузил статуэтку на место. – Все! С завтрашнего дня изволь ездить по городу в кирасе и шлеме. Считай это приказом.

– Нет, – оказывается, герцог Эпинэ научился говорить спокойно, как бы ни клокотало внутри, – я не стану ездить по собственной столице в доспехах. И солдатам не дам. Иначе нас окончательно в захватчики запишут, а от пули в спину кираса все равно не спасет.

– Тогда меняйся плащами с гвардейцами. – Альдо был не на шутку встревожен и расстроен, и Роберу стало стыдно за издыхающую дружбу. – Ты совсем себя загонял, так дело не пойдет.

– Фураж сам не придет. – Эпинэ с трудом удержался от того, чтоб прикрыть глаза ладонями. – Альдо, подданные не овцы, чтоб их стричь и резать. Подданных надо если не любить, так хотя бы делать вид, что любишь. И уж всяко не грабить сверх меры.

– И что дальше? – Альдо не злился, ему было скучно.

– У нас только один выход, – Лэйе Астрапэ, пусть сюзерен хоть что-нибудь поймет, хоть самую малость! – Перевешать самых ретивых мародеров и самых ретивых вешателей.

– Погоди, – Ракан задумчиво потер переносицу и зевнул. – Закатные твари, опять не выспался! Если так и дальше пойдет, забуду, как женщина без рубашки выглядит.

– Так-таки и забудешь, – отшутился Робер, а в душу глянули зеленые глаза. Лауренсия... Кем она была, его последняя женщина? В каком огне она сгорела?

– С самой Сакаци безгрешен, – возмущенно объявил сюзерен. – С этим королевством столько мороки, один Совет чего стоит, а без него все к кошкам летит.