Морис Делез - Слуги паука 3. Время полной луны Страница 26

— Мы ждем тебя, мудрая Рогаза! Яви нам волю Рока, скажи, что ждет нас? Победа или смерть?

Вновь заговорили барабаны, и опять ритм их звучания изменился. Мерно шумевшая толпа затихла на время и почти сразу взорвалась бурей восторга, когда в проходе появилась та, которую призывал Хараг,— страшилище, судя по имени, некогда бывшее женщиной. Сколько лет, а может, и веков пролетело с тех пор, когда она имела человеческое обличье, не знал никто из присутствующих. Она сидела в портшезе, скрестив тощие ноги с выпуклыми, непомерно огромными коленями, опираясь о них костлявыми ладонями с кривыми, узловатыми пальцами.

Когда-то она была человеком. Сейчас же существо это больше походило на обтянутый буро-серой смоченной кожей скелет. Отвратительно морщинистые тряпки обвислых грудей болтались где-то на животе, на шее висело чудовищное ожерелье из костей и высушенных человеческих ушей вперемежку с клыками каких-то животных и перьями птиц. Единственной одеждой на ней было некое подобие короткой юбочки, представлявшей собой связку, составленную из безчислееного количества пучков какой-то неведомой киммерийцу травы. Четыре сильных раба несших портшез, остановились рядом с Харагом и, поставив свою отвратительную ношу на помост, отошли на пару шагов назад и уселись на настил в той же позе, что и старая колдунья.

Рогаза была легендой для жителей Сура-Зуда. Один за другим сменялись властители, и все они опирались в своей деятельности на советы, а подчас и приказы прорицательницы. Она не была жрицей Затха, но, оставаясь как бы в стороне, незримо для всех правила городом.

Старая ведьма давно уже не показывалась на людях. Ходили даже слухи, что колдунья померла, и вот теперь, вновь увидев ее, толпа словно обезумела, хотя спроси у любого, и никто из бесновавшихся на площади людей не смог бы ответить, почему вид этого живого скелета приводит их в неописуемый восторг.

Колдунья же сидела, не шевелясь, словно неподвижное изваяние, и Конан невольно подумал, способна ли она вообще двигаться. И, словно отвечая на его невысказанный вопрос, старая образина повернула голову и в упор посмотрела на Харага. Это естественное движение оказалось настолько неожиданным, что Тефилус невольно вздрогнул.

— Пусть приведут сюда тех, кто хранит в себе тайны грядущего!

Голос у нее оказался скрипучим и дребезжащим — таким же отвратительным, как и она сама.

Вновь зарокотали барабаны, на этот раз, повторив один из уже звучавших ритмов, и из здания вышла целая процессия. Десять связанных друг с другом одной веревкой фигур, целиком укрытых плащами с капюшонами, вереницей проследовали за гордо шагавшей девушкой, в которой Конан с удивлением узнал… Сурию!

— Да это же…— прошептал Тефилус, сжимая кулаки.

— Держи себя в руках,— поспешил остановить его Конан,— ты ведь знал, что она предательница.

Дознаватель бросил на киммерийца короткий, пронзительный взгляд и стиснул зубы.

Девушка явно чувствовала себя одним из главных действующих лиц и, не скрывая этого, красовалась перед толпой. Похоже, она занимала здесь прочное положение, и Конан со злостью подумал, что, наверное, ее побег, и то известие, что она принесла Харагу, в немалой степени способствовали ее нынешнему благополучию. Знай, он раньше о той роли, что предстояло сыграть этой смазливой мерзавке в судьбе Мелии, и все могло бы обернуться иначе!

Тем временем вереница из одиннадцати человек остановилась посреди помоста, рядом с непонятной конструкцией, закрытой одним большим куском материи, и вделанным возле нее в деревянный помост столом, а столбе, чуть выше роста Конана, было закреплено стальное кольцо.

Неожиданно легко старуха встала. В правой руке она держала посох, сделанный из позвоночника какого-то древнего животного. На нижнем конце посоха виднелось прикрепленное к последнему позвонку маленькое козлиное копытце. Верхнюю же часть венчал черепок какого-то зверька, весьма похожего на крысу. В пустые глазницы были вправлены два больших рубина.

Опираясь на свой жуткий посох, старуха заковыляла вдоль строя укутанных в плащи фигур, во главе которого стояла Сурия. Она несколько раз прошлась взад-вперед, принюхиваясь и присматриваясь, прежде чем остановила свой выбор на одной из них.

— Эта! — прокаркала колдунья скрипучим голосом.

Выбранную жертву тотчас отделили от прочих фигур, а остальных отправили обратно. Избранниц повели к столбу и, поставив к нему спиной, привязали кисти ее рук веревкой к кольцу над головой. Старое пугало, едва достававшее до плеча своей жертвы, остановилось перед ней и посмотрело в темный провал капюшона.

— Расскажи нам о грядущем, милая,— продребезжала старуха,— и ты избежишь многих неприятностей.

Жертва не издала ни звука, и старая карга укоризненно покачала головой. Толпа завороженно притихла, боясь пропустить хотя бы слово из сказанного.

— К чему противиться, — проскрежетала старуха. — Я ведь знаю, что в твоем нутре скрыта, нужная мне, правда, и, если не скажешь сама, я выпотрошу тебя, но узнаю ее.

Она протянула свою костлявую, когтистую лапу, желая погладить девушку по щеке, но та так судорожно отдернулась, что едва не разбила себе голову, но все равно продолжала молчать. Сморщенная тварь сокрушенно покачала головой.

— Зря ты так,— проквакала она.— Сурия, детка, заставь ее сделать для нас то, что мы просим.

Бывшая рабыня Тефилуса довольно улыбнулась и, подойдя, к двоим надсмотрщикам, все еще стоявшим рядом с Мелией, подала знак рукой и снисходительно кивнула своей бывшей хозяйке.

— Какая ирония судьбы,— ухмыльнулась она,— похоже, мы поменялись ролями, повелительница?

Мелия ничего не ответила, а Сурия расхохоталась и, развернувшись, пошла обратно к тому месту, где осталась вторая девушка, ставшая на время предметом ее заботы. Пока она шла, двое надсмотрщиков взрезали ножами просторный халат пленницы от рукава до подола, стянули его с жертвы, и все увидели обнаженную молодую женщину.

— Великий Эрлик,— прошептал кто-то за спиной киммерийца,— клянусь копытами Нергала, это же Зура, сестра Зургана! — Он обернулся и умоляюще посмотрел на Таргана.— Неужели мы позволим этим последышам Затха погубить девушку?!

— Мы ничего не можем для нее сделать,— угрюмо ответил киммериец и, увидев в глазах молодого зуагира отчаяние, добавил: — Я пришел сюда ради Мелии, но сейчас не двинулся бы с места даже ради нее!

Тефилус резко обернулся.

— Герой! — презрительно бросил он в лицо Конану.

Северянин спокойно пожал плечами, хотя в груди у него начала уже закипать холодная ярость. Однако он заставил себя сдержаться: любое неосторожно сказанное сейчас слово могло привести к взрыву. Он не мог допустить этого, потому что знал: горячие сердца зуагиров мгновенно возьмут верх над их холодными головами. В порыве праведного гнева они готовы будут растерзать любого врага! Вот только сил для этого у них сейчас нет…