Лилия Касмасова - Инферняня (СИ) Страница 26

— Точно, — сказала я. Расплатилась и вышла.

— Я бы и сама поговорила с Джемисон, — сказала я, усаживаясь на переднее сиденье Форда.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Я просто хотел составить тебе компанию.

Хм. Иногда он бывает милым.

— Хорошо, — говорю.

— А зачем ты заезжала к Брюсу Биллису? — невинным тоном спрашивает он.

Нет. Только я подумала, что он милый, как он тут же норовит подколоть!

— Ты следил за мной! — я изображаю возмущение.

— Еще чего не хватало. Я узнал адрес Джемисон и поехал туда, подумал, ты уже оббиваешь ее пороги. А ты в такси едешь в другую сторону — вот я и заинтересовался. Так что ты у него забыла?

— Просто ошиблась адресом, — буркнула я.

У меня появилось ощущение, что я отвечаю урок перед учительницей алгебры. А это ощущение мне никогда не нравилось!

— А где ты адрес Джемисон взяла? — продолжает он задавать свои вопросы.

— А ты где?

— В нашей базе данных.

Ну, его‑то адрес правильный, сто процентов.

— Ну и прекрасно, — говорю. — Далеко еще ехать?

Он, посмеиваясь, сказал:

— Уже.

Мы свернули к высоким белым воротам. За ними тянулась аллея и сад. А возле ворот стояла будка с охранником. Я прошептала Томасу:

— Тот флакон еще с тобой?

Он улыбнулся:

— Здесь он нам не понадобится.

Он вытащил из кармана удостоверение, показал в камеру:

— Томас Дабкин. Мисс Джемисон ждет меня.

— Проезжайте, — сказал охранник и открыл ворота.

Вот это да!

— Значит, ты поговорил с ней? — нетерпеливо спросила я. — Значит, это она?! Петер у нее?

— Не знаю, — покачал головой он. — Если бы я упомянул имя Гермеса, а ребенок у нее и она хочет скрыть это от его отца, то она стала бы все отрицать. А так у нас есть шансы застать ее врасплох…

Мы медленно ехали по подъездной аллее, листья кустарника прошуршали по окнам. Томас продолжил:

— Она как раз подыскивает себе замок — в Европе. Я сказал, что ее агент по недвижимости приболел и я его замещаю.

— И она так прям сразу согласилась встретиться??

— Она почему‑то ищет его срочно. В хорошем состоянии. Чтобы сразу можно было жить. И я сказал, что буквально в эту минуту появилось одно настолько прекрасное предложение, что покупатели накинутся на него, как пираньи…

— Я знаю, зачем ей замок. Она хочет скрыться там и спокойно воспитывать Петера. Чтобы не беспокоили журналисты.

— Ну да, — сказал Томас равнодушно, взял с заднего сиденья папку и подал мне: — Ты будешь моя помощница. Это ребята в Штабе распечатали. Фотографии замков.

Я кивнула. Интересно посмотреть, как он будет продавать ей замок и одновременно искать Петера… ого! — в трехэтажном особняке, размером с тихоокеанский лайнер.

— Пока я буду ее забалтывать, прошвырнешься по дому, — сказал Томас и вышел из машины.

— Может, лучше я с ней поговорю?

— И нападешь на нее, как на беднягу Швайгера?

Нет, вы видали? Он же вообще не хотел к ней ехать! А теперь не даст мне ее допросить как следует!

— Хорошо, — отвечаю.

Если не найду Петера в ее бесчисленных комнатах, схвачу Вивиан за горло и буду трясти до тех пор, пока не вытрясу всю информацию!.. Ух ты, какая я, оказывается, свирепая!

Дверь нам открыла пожилая мексиканка. Не успели мы поздороваться, как на лестнице, по округлой стене холла уходившей вверх, появилась Вивиан.

— Привет! — закричала она, улыбаясь.

Она казалась старше, чем на экране. В углах глаз наметились мелкие морщинки, а может, она просто устала из‑за перелета Нью — Йорк — Лос — Анджелес? И все равно выглядела она великолепно, безупречного тона кожа, сияющие солнцем волосы, серьги (бриллиантовые?), симпатичная типа домашняя одежда, но сразу понятно, что стоят ее якобы простые демократичные брючки как весь мой гардероб, или даже два.

Ни игрушки какой‑нибудь, ни погремушки, ни коляски, например, или пачки подгузников — ни в холле, ни в гостиной, куда она нас провела, не наблюдалось.

Они с Томасом уселись на диван, я подала папку и прикидывала, как бы незаметно удалиться. Другого предлога, как „А где у вас туалет?“, по — моему, человечество еще не изобрело. В самом деле, не можете же вы сказать: „Я проголодалась, можно пошариться на кухне?“ или „А можно я вздремну на кровати, я что‑то сегодня совершенно не выспалась?“

А если вы, не дай бог, воскликнете: „Ах, у вас такой красивый дом, могу я пройтись полюбоваться?“, то хозяин чуть не за ручку поведет вас по всем закоулкам, то ли боясь, что вы упустите из виду статуэтку, которая „куплена в Мадриде, знаете, чудесный магазинчик в переулке у старой крепости“, то ли опасаясь, что вы ее как раз таки заметите и сломаете при самостоятельном осмотре. Стоило, например, заглянуть к миссис Трюфельс за солью, и просить об экскурсии не нужно было. Говорилось: „А эти чудесные вазочки мы привезли из свадебного путешествия — из Техаса. Их было две, но вторую, — тут глаза промокались платочком, — мистер Трюфельс, он иногда выпивал, и сама понимаешь, ну вот, он и разбил…“ (Сколько она с ним боролась, эта бедная миссис Трюфельс — запирала его дома, отбирала все деньги, выливала спиртное в раковину. Бесполезно! Он все равно добился своего — допился до того, что умер. Это она мне сама рассказала, я‑то в этом доме всего полгода живу. А она уже давно овдовела.)

В общем, я спросила, что все спрашивают. Вивиан ответила любезно:

— Гостевой туалет вон там.

И указала на дверь у лестницы, которая прекрасно просматривалась отсюда. Ну и как я скроюсь в другом направлении??

Томас метнул мне, по его мнению, видимо, многозначительный взгляд. А по — моему, просто потаращил глаза пару секунд. Я отправилась к той двери, взялась за ручку. И тут в зале кто‑то будто хлопнул в ладоши, я оглянулась: Томас держался за щеку, Вивиан гневно кричала на него. Что‑то вроде: „Да как вы смеете!“ И вытирала губы платком. До меня ей явно не было дела. Я метнулась вверх по лестнице.

Хоть бы не столкнуться со слугами. Их здесь, поди, полно.

И что же Томас такого ей сказал?.. Или сделал?.. Ах ты… Я просто задохнулась от негодования. Он что, поцеловал ее? Все парни такие! Конечно, она актриса, красавица, вот у него слюни и потекли.

Я домчалась до второго этажа, как ракета. Остановилась. Перевела дух. прислушалась. Тишина. Снизу едва доносятся голоса, где‑то далеко звякает посуда. Ну и пусть себе целуется! Найдем Петера и до свидания. Больше не увидимся! Вот черт, он же живет в моем подъезде…

Я ступила на мохнатую дорожку коридора. Заглянула в одну комнату, в другую. Везде пусто, тихо, чисто.