Е. Кочешкова - Шут Страница 26

— Патрик, ты был здесь раньше? — ее напряженный голос глухим эхом отразился от каменных плит тоннеля.

— Один раз, — короткая передышка закончилась. Шут отлепился от стены, взял у Элеи подсвечник и забросил на плечо мешок с добром. Освещая дорогу, он двинулся вперед.

— А что если это ловушка?

— Не думаю.

Больше вопросов не было, до самого выхода они шли молча. Шут понимал, что королеве страшно, но не знал, как утешить ее и ободрить. Любые слова казались пустыми и лишенными смысла. Когда-то она въехала в город на белом коне под восторженные крики толпы, а сегодня покидает его в темноте подземелья и единственный ее спутник — шут.

Когда до выхода оставалось лишь несколько шагов, он тихо охнул и аж присел, как от внезапного удара под дых — это стремительно и всепоглощающе накатило вдруг чувство опасности. Оно было так сильно, что на какое-то время Шут перестал дышать и слышал только дерганые удары своего сердца. Пришлось сесть на пол, обхватить голову руками и немного подождать, прежде, чем тело снова стало ему подвластно. Шут медленно распрямился и уставился на дверь, поблескивающую в темноте отсветами огня на железных петлях. Он не понимал, что произошло. Но идти дальше было нельзя. Никак.

И обратно нельзя тоже.

Элея смотрела на него с тревогой, пламя свечей делало ее лицо гротескной маской страха. Шут поднял руку и осторожно приложил палец ко рту. «Тихо» — прошептал он одними губами. И скользнул к двери.

Ни звука.

Но если там засада, то они и не должны услышать ничего. Скорее всего, их ждут не в самой усыпальнице, а снаружи. Боятся нарушить покой того, чей прах оберегают эти стены, и навлечь на себя какое-нибудь проклятье.

В пору было отчаяться и опустить руки. Но Шут знал еще один выход…

Он улыбнулся королеве, глубоко вдохнул и сделал то, чего делать было нельзя.

Шут закрыл глаза и открыл их п о-д р у г о м у.

Это было подобно тому, как если бы он распахнул их глубоко под водой. Или став птицей. Или же вовсе оказался лишен тела, имеющего глаза… Дала запрещала ему так делать. Потому что, глядя на мир этим другим взглядом, ничего не стоило потерять себя.

Все вокруг было таким, как и прежде, но в то же время совсем иным. Камни светились, стены пульсировали в такт дыханию, и оказалось совсем нетрудно разглядеть то, что прежде скрывалось за ними.

Небольшой конный отряд под сенью старых кленов. Нетерпение и охотничий азарт. Потные ладони на рукоятях мечей. Желание поймать. Желание убить. Убить его… того, кто увел королеву…

Шут мог потрогать это желание и ощутить его запах — тошнотворный запах крови, закипающей на остром лезвии…

Нет!

Нельзя думать об этом. Иначе унесет…

«Вот он довесочек к посланию… — застучали мысли в голове у Шута. — Вот она цена. Все-таки ловушка. Только как же так вышло, что я почуял ее лишь сейчас?» — это и впрямь было странно. Как будто решение о засаде было принято совсем недавно. Может поэтому его так колотило, начиная с того момента, как он оказался в королевской спальне? Или даже чуть раньше…

Поздно гадать. Поздно корить себя за глупость. Нужно искать другой выход.

Шут почувствовал, как натягиваются невидимые нити его внутренних сил, когда он повел глазами, оглядываясь вокруг… и вглубь. Да, лабиринт оказался огромен, он имел десятки дверей в самых неожиданных местах. Вот та, что в королевской опочивальне. Другая — за парчовой занавесью в незнакомой комнате. В винном погребе дворца. Над тронным залом… нет, это только оконце. В отхожем месте… забавно. Библиотека… кто бы мог подумать… Все не то…

Шут чувствовал, что надолго его видения не хватит — скоро ниточки оборвутся и мир станет прежним.

Вдруг запах смерти стал слабеть. Шут метнулся взглядом — всем своим существом — обратно в сад и увидел, как всадники молча разворачиваются и уезжают: один за другим все они покидали место засады.

Разочарование. Обида. Приказ уходить.

Шут не понимал. Но это было неважно. Когда последний пахнущий ловушкой всадник исчез за пределами сада, чувство тревоги разом оборвалось. Как тетива, сдернутая с согнутого лука.

Он сделал еще один глубокий вдох. Закрыл глаза. Резкий выдох — и Шут распахнул их в каменном лабиринте. Сердце гулко стучало в груди, собственное дыхание показалось ему странно горячим. Мысли стали подобны редким облакам на небе — он почувствовал, что может не думать ни о чем, это не составляло никакого труда, и было неожиданно приятно.

Но Шут не мог позволить себе такую роскошь — нужно было не только думать, но и принимать решения. Он обернулся к королеве, чтобы сказать, что все уже в порядке.

Элея смотрела на Шута, как на привидение.

Прежде, чем открыть дверь, он жестами попросил королеву сохранять молчание и оставаться на месте, потом задул свечи и приложил ухо к замочной скважине. Тихо. Впрочем, теперь можно было и не прислушиваться. Он и так знал, что странные люди, караулившие их, ушли. Шут отомкнул замок, медленно приоткрыл тяжелую деревянную створку и выскользнул наружу. После яркого огня свечей трудно было что-то увидеть, и несколько минут он ждал за стеной в нише, пока глаза не привыкли к сумраку. Ветер разогнал тучи с неба, и в бледном свете звезд, заглядывающих в окна под крышей, Шут, наконец, разглядел — кроме него в склепе никого нет. Тогда он так же осторожно выглянул в сад, но и там не было ничего опасного.

Вернувшись в тоннель, Шут понял по учащенному прерывистому дыханию королевы, что заставил ее ждать слишком долго. Элея была напугана. И, может быть, даже решила, будто он ее бросил. Эта мысль Шуту не понравилась. Он бережно взял королеву за руку и повел к выходу из склепа. Неожиданно она стиснула его ладонь своими тонкими холодными пальцами.

— Я думала, с тобой что-то случилось… — Шут обругал себя болваном. — Патрик… зачем ты ввязался в это?

Вопрос был глупый и Шут не стал на него отвечать.

Когда они быстро спустились в сад и, затаились в густой листве, он тихо свистнул условленным сигналом. Несколько ударов сердца — тишина. Шут закусил губу. В каменном лабиринте его силы хватило только на то, чтобы увидеть засаду, про мальчишку он совсем забыл… Когда в следующий миг Шут услышал, как в кустах отозвалась кукушка, то почувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Хирга крадучись выглянул из-за дерева.

— Господин Патрик! Я уж думал вам того… конец… — он смотрел на Шута со смесью страха и смешного детского восторга. Королеву, укрытую поодаль густыми ночными тенями слуга не заметил.

«Он полагает, это все — забавы…» — с тоской подумал Шут и спросил без предисловий, пряча тревогу, что так и норовила наполнить голос дрожью: