Камли Брайт - Талисман мага Страница 26

— Нам повезло: Дэвид пока не напал на наш след.

Ральф молча кивнул: перед глазами так и стояла недавняя картина — обезглавленное тело главаря б'буши и по сторонам трупы двух его приближенных.

«Когда просто избивал и отпускал; когда доставал нож и приказывал либо защищаться, либо метать его в цель.

Тех, кто часто промахивался или слишком быстро ломался, мог забить до смерти…»

Вот-вот. Разведчик никак не мог отделаться от ощущения, что и эта кровь, и страх гиганта доставили Карлосу удовольствие. А услужливая память, точно ей была дана специальная команда, продолжала подливать масла в огонь:

«Поскольку настоящего С'лейна уже давно нет, боль и страх за него будет чувствовать Дэвид…»

Видимо, догадавшись о том, что творится с сыном, Карлос не произнес больше ни слова, однако Ральфа тяготило уже одно его присутствие, поэтому и мысли, которые приходили в голову, были одна неприятнее другой.

Почему, например, некоторые научные открытия, которые могут и должны помогать человечеству, вдруг начинают представлять для него угрозу? Причем, насколько они грандиознее, настолько и опаснее впоследствии становятся. Разве изобретатели ставили себе цель нанести вред людям?

Или почему изначально гуманистические идеи способны породить откровенное зло? Как в истории с «Sunrise»: из его недр вышло Темное Братство и именно его основатель, мечтавший когда-то о спасении новой цивилизации, провозгласил себя самим Нечистым. Вот уж истинно: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Получалось, что «хорошее» со временем всегда уравновешивалось «плохим». Но если это так, имеет ли смысл бороться со злом? Или эта борьба как раз и приводит к равновесию? «Весы» качнулись вправо — «весы» качнулись влево, и так до бесконечности…

Ральф продолжал размышлять на эту тему и во время ужина, и когда лег спать.

Палатка десантников могла вмещать больше десяти человек. Свет от горевшего снаружи костра проникал через неплотно прикрытый полог, и только благодаря ему можно было хоть что-нибудь разглядеть внутри. Разумеется, лежавшие вповалку десантники Ральфа не интересовали. Впрочем, не совсем: он, как и все, с кем ему приходилось в течение последних ночей делить крышу над головой, всегда старались заснуть раньше Стива. Днем ни какой-то особенной статью, ни наружностью этот каратель абсолютно не выделился из своих товарищей, зато когда наступала ночь… Храп Стива мог запросто привести в трепет любого из хищников Тайга. Однако гораздо опаснее для вынужденных выслушивать рулады приятеля десантников было другое. Иногда спящий Стив, точно утомившись, наконец, замолкал, а когда окружающие теряли бдительность и начинали потихоньку впадать в сладкую дрему, парень в самый неподходящий момент вдруг «вспоминал о своих обязанностях», и тут уж — прощай, сон. Сейчас, впрочем, Стивен был вполне безопасен: он находился снаружи и, по крайней мере, два часа — столько обычно длилось дежурство — спящим ничего не угрожало.

Воспоминание о Стиве вызвало у Ральфа невольную улыбку. Что касалось самого разведчика, то он уже не сомневался — заснуть сегодня все равно не получится, особенно когда мрачные мысли, как по волшебству, вдруг сменились своей противоположностью. Боже Правый! Как мог он о таком забыть: он ведь больше не был хайлендером! Всего несколько минут, проведенных в чудесном неведомом мире — и Ральф снова получил право считать себя человеком, жить среди обычных людей…

Во сне тихонько застонал раненый Ян. Когти б'буши, к счастью, не задели ни мышц, ни сухожилий, но плечо все равно воспалилось, и, похоже, у десантника начинался жар. Разведчик тревожно вгляделся в полумрак, однако Ян находился слишком далеко — зато буквально на расстоянии вытянутой руки спала Марта. Тихо-тихо: такое впечатление, что она вообще не дышала. Несколько минут Ральф с улыбкой рассматривал ее спокойное лицо, затем, не удержавшись, легонько пощекотал воображаемой травинкой — женщина только поморщилась. Тогда разведчик представил, как осторожно убирает прядь волос, наклоняется над ухом… Марта вздрогнула и открыла глаза, машинально провела рукой по щеке. Увидела Ральфа… Он предостерегающе приложил палец к губам, потом жестом показал в сторону выхода.

Продолжение их беззвучного диалога было примерно следующим: «А как же они?» — «Не беспокойся: никто ничего не заметит…»

Действительно, находившиеся в палатке продолжали спокойно спать, а дежурившие у входа даже и ухом не повели, когда Марта и Ральф выскользнули наружу; один лишь Карлос проводил их долгим внимательным взглядом и покачал головой.

— Как это у тебя получается? — шепотом спросила Марта, когда они отошли уже достаточно далеко от лагеря.

— Долго объяснять… — Ральф притянул ее к себе.

— А звери?

— Для зверей мы тоже не существуем.

— Значит, мы с тобой превратились в невидимок?

— Значит.

— А что ты можешь еще?

Честно говоря, разведчик и сам точно не знал: С'дино говорил, способности к созданию иллюзий развиваются непосредственно в процессе их создания, и часто то, что не выходит сейчас, возможно, получится завтра. Или через месяц, через год… Кто может поручиться? Опыт же Ральфа был более чем скромен, и хотя то, что он сотворил сегодня, по сравнению с травинками и мошками выглядело уже гораздо серьезнее, обольщаться своим новым умением разведчик пока не торопился. Он, конечно, опять рисковал, надеясь на свою знаменитую удачу, свою счастливую звезду, рисковал не только собой, но и женщиной, которую сейчас держал в объятьях.

Где-то очень высоко ветер шевелил вершины деревьев, но здесь, у самой земли, воздух казался неподвижным, и в нем мерещилась какая-то зловещая напряженность. Далекое потрескивание костра и отраженный призрачный свет от него лишь усугубляли это впечатление.

«Хоть бы луна…» — Марте захотелось вернуться.

— Я боюсь, — уже совсем беззвучно произнесла она.

— Чего?

— Не знаю. Как будто на нас смотрят.

— Да? — усмехнулся Ральф. — Тогда пусть завидуют…

От страха Марта ощущала себя каменной, застывшей, закостеневшей, «закрытой на все запоры», но Ральф обладал потрясающей способностью «подбирать ключи», и вскоре одна за другой «двери» начали подаваться. Темнота, холод, ночь стали постепенно отодвигаться, уходить; только его руки и губы, которые обещают, дразнят и снова обещают, и снова обманывают… И хочется, чтобы это и побыстрее закончилось, и длилось бесконечно… Однако не произошло ни того, ни другого — крошечная частичка страха, видимо, затаившаяся где-то в глубине сознания, вдруг всплыла на поверхность и мгновенно затмила собой все…