Энгус Уэллс - Дикая магия Страница 26

Но тогда она, без сомнения, выдаст себя, и Очен, конечно расскажет все Каландриллу и другим. И тогда… Тогда она будет уничтожена магией. Что бы она ни предприняла, ее поджидает опасность. Она оказалась в безвыходном положении.

Наберись терпения, сказала себе Ценнайра. Ей оставалось только надеяться, что Аномиус слишком занят на войне, чтобы вспоминать о ней и возвращаться в Нхур-Джабаль, что Очен не разгадал ее и не будет использовать против нее колдовство. Ей оставалось только ждать или бежать.

Она затушила свечи, как поступило бы любое существо с бьющимся сердцем, и легла в кровать — дожидаться утра.

Она не спала, размышляя и размышляя о своем положении, но так и не пришла ни к какому решению. Неожиданно в дверь едва слышно постучали.

Ценнайра ответила не сразу, как если бы на самом деле спала. Может, это Каландрилл? Он явно ею заинтересовался. Настолько, что даже не скрывал этого весь вечер. Ей нравились его произнесенные дрожащим голосом комплименты. Ей импонировала его невинность — явление редкое в ее предыдущей жизни. Неужели он набрался смелости и пришел к ней? Любой другой менее осторожный или более уверенный в себе мужчина не стал бы так долго ждать. Ценнайра улыбнулась — ей было приятно его внимание. Он красив, а если он в нее влюбится, то она сумеет распорядиться этой любовью: стоит юноше провести ночь в ее объятиях, как наутро он будет без ума от нее, и тогда у нее появится мощный союзник. Обе мысли понравились ей, и она даже не смогла бы сказать, какая больше.

В дверь вновь осторожно постучали; она пригладила волосы, облизала губы и, скромно прикрыв наготу простыней, открыла дверь.

Она не смогла сдержать возгласа удивления — в проеме стоял Очен.

Колдун предупреждающе поднял палец и молча закрыл за собой дверь. Ценнайра беззвучно выругалась. Ей оставалось только надеяться, что ее удивление было воспринято как реакция скромницы на входящего в ее спальню мужчину.

— Кто ты? — спросила она, пытаясь говорить с возмущением и страхом, с опозданием вспомнив, что обыкновенные смертные не видят в темноте. — Кто ты? — повторила она.

В ответ раздался, как ей показалось, мягкий смешок, и Ценнайра напряглась, приготовившись драться за свою бессмертную жизнь. Если дойдет до худшего, она попытается перебороть и даже убить мага. Аномиус, конечно, будет в ярости, но тогда она хотя бы сможет следовать за путниками скрытно, и это успокоит ее хозяина. Несмотря на всю серьезность положения, она пожалела, что в дверь ее постучал не Каландрилл. Ценнайра попыталась взять себя в руки, но слова Очена вновь насторожили ее:

— Ты прекрасно меня видишь. И если воспользуешься теми способностями, которыми обладают подобные тебе, ты поймешь, что я пришел с миром. Так что давай не будем терять времени.

Ценнайра и без того уже воспользовалась своим сверхъестественным чутьем, но то, что она узнала, еще больше сбило ее к толку.

Угрозы от Очена явно не исходило. То, что она чувствовала, было, скорее, любопытством. Очен поправил халат и поудобнее уселся на кровати, словно пришел в гости к старому другу. Он пребывал в спокойствии — следовательно, обезопасился колдовством. Желания в нем она не почувствовала, но, на всякий случай, поплотнее запахнулась в простыню, пытаясь привести в порядок взбудораженные мысли.

— Я пришел с миром, — повторил он. — Мне ты вреда тоже принести не сможешь, ты без меня знаешь. Я обезопасился, а чары мои способны бороться даже с такими, как ты.

Он говорил спокойно и уверенно, и Ценнайре только и оставалось, что спросить:

— Что тебе надо?

— Немного твоего внимания. Я предлагаю честную сделку. — Губы на морщинистом лице растянулись в улыбку.

— Или ты надеялась провести вазиря? Для того чтобы научить тебя языку, я вошел в твой ум. Я видел тайную силу Каландрилла, я видел Ахрда… Неужели ты надеялась, что я не разгадаю тебя?

Ценнайра нахмурилась; будь у нее сердце, оно бы билось сейчас с бешеной скоростью. Она пожала плечами и сказала:

— Я не была уверена.

— Да, ты не была уверена. А поскольку я ничего не предпринял и никому ничего не сказал, ты решила, что я тебя не раскусил. Так?

Она кивнула, не понимая, куда он клонит и на чьей он стороне — Аномиуса или Рхыфамуна? Или он сам по себе? Тогда это означает, что она попала в руки еще одного безжалостного колдуна.

Сомнения ее, видимо, так явственно отразились на лице, что Очен рассмеялся, и она почувствовала его желание успокоить ее.

— Я не хочу, чтобы Безумный бог пробудился, если ты боишься этого, — пробормотал он. — И посему, по крайней мере пока, я тебя не выдам и не уничтожу.

— Пока? — прошептала она. — Что тебе нужно?

— Объяснений, — сказал он. — Я желаю знать, что связывает тебя с этой троицей. Они и не подозревают, кто ты на самом деле.

— И что потом?

— А потом я буду решать.

Ценнайра розовым язычком облизала вдруг побледневшие губы. Она понимала, что старый колдун запросто ее уничтожит и что жизнь ее находится в его руках. Первым ее порывом было солгать, сочинить какую-нибудь историю, но Очен упредил ее:

— Никакие джессериты на твой караван не нападали, — уверенно заявил он, — ни коту, ни тенсаи. Ты все выдумала, чтобы тебя пожалели. Ты творение могущественного колдуна и, насколько я понимаю, он послал тебя за «Заветной книгой». Если ты поведаешь мне правду возможно, мы договоримся. Ежели солжешь, а я это распознаю, можешь в этом не сомневаться, то…

Рука в темных от времени крапинках сделала многозначительный жест. Ценнайра глубоко вздохнула, понимая, что оказалась в безвыходном положении, что ложь ее всплыла на поверхность и единственным спасением ее сейчас может быть только правда. Она посмотрела Очену в глаза и сказала:

— Он вытащил меня из темницы Нхур-Джабаля в Кандахаре. Его зовут Аномиус, он сделал меня тем, кто я есть… Он забрал мое сердце…

Она впервые произнесла эти слова и впервые четко осознала, что с ней произошло. По мере того как она рассказывала о себе, в ней росла злость на Аномиуса.

Ценнайра рассказала древнему колдуну все без утайки и, закончив, почувствовала себя, как после покаяния. А слова Очена прозвучали для нее как благословение.

— Это черная магия, — с отвращением пробормотал Очен. — Мерзкий человек твой Аномиус, если пользуется своим талантом в таких целях.

— Но сердце мое у него, — настаивала она.

— А ты хочешь получить его назад?

Он спросил это едва слышно, но вопрос прозвенел у нее в ушах как удар колокола. Он внимательно смотрел на нее из-под морщинистых век. Ценнайра, ни секунды не поколебавшись, ответила:

— Да.

— Зачем? — тут же спросил он. — Сейчас ты обладаешь силой, о коей ни один смертный не может и мечтать. Без сердца ты никогда не умрешь.