Юлиана Суренова - Город богов Страница 26

— Ты собираешься читать их прямо сейчас?

— И ты, и Лигрен чего-то недоговариваете. Ужас услышанного, конечно, ослепил меня, но не настолько, чтобы я не заметил этого. Думаю, мне следует, наконец, во всем разобраться. Возможно, это поможет нам противостоять той беде, которая подстерегает караван в этом городе.

— Пойдем в командную повозку. То, что ты ищешь, там.

— Тебе нет нужды полуночничать вместе со мной, — остановил его Атен, — ступай спать.

— Я не смогу заснуть, — тот качнул головой. — Во всяком случае, не в эту ночь… Лучше сменю Лиса.

— Поступай, как считаешь нужным… Если что, ты знаешь, где меня найти… — он уже направился назад, к командной повозке, когда сзади раздался голос брата:

— Нужные тебе рукописи лежат на самом дне сундука. Ты не спутаешь их — эти свитки связаны черными лентами.

Оказавшись вновь в знакомом, замкнутом со всех сторон, оберегая своего хозяина от всех бед окрестных земель, мирке караванщика, Атен, на миг закрыв глаза, откинулся на упругий бок повозки, прислушиваясь к своим чувствам.

Душа, которую он всегда представлял себе горящей лампой, мерцала, трепеща, словно в ее пламень попали холодные искры снежинок. Однако с каждым новым мигом, новым вздохом, огонь становился все ровнее, пока, наконец, покой не залил все вокруг своим безмятежным светом. Хотелось забыться, отрешиться от всех забот мира, не думать ни о чем…

Атен заставил себя открыть глаза, возвращаясь к действительности. Затем он, не позволяя себе долее оттягивать неотвратимое, открыл сундук. Осторожно раздвинув рукописи, он добрался до самого низа, где и нашел то, что искал.

Десять толстых свитков, перетянутых черной шелковой лентой, были холодны и белы, как просторы пустыни. Одно прикосновение к ним воскрешало в памяти детские сказки о Забытом, грозящем смертью тому, кто решится всуе нарушить его покой.

Караванщик долго крутил их в руках, не решаясь развернуть. Он искал символы, призванные показать, в какой последовательности следует читать легенды, однако видел лишь тусклые значки заклинаний, призванных уберечь мир от теней минувшего. Наконец, он нашел — не на бумаге, а на самой ленте — слова-проводники: Син, Нингаль, Лахар и Ашнан, Нуску — имена богов… Однако, написанные без почтительного «госпожа», "господин", они могли означать и людей, названных во имя небожителей… Алад, Адалла… — знаки демонов были выведены так резко, словно перечеркивали все, что было доселе. Нинт, Мар… И еще один, выцветший символ, который было невозможно прочесть…

"Ладно, — Атен вздохнул, понимая, что ему понадобится месяц, а то и больше, чтобы одолеть все. У него же была лишь одна краткая городская ночь. — Начнем с того, что сейчас самое важное", — и он раскрутил свиток Нинта.

— Брат… — когда утром Евсей забрался в командную повозку, он нашел Атена застывшим ледяным изваянием над свитком. Глаза хозяина каравана были пусты, не способные разглядеть хоть что-нибудь среди вдруг окутавшей его дух пустоты.

— Атен, — помощник коснулся рукой его плеча, потряс, — очнись же, наконец!

— Что? — тот растерянно заморгал.

— С каких это пор ты спишь с открытыми глазами, словно демон?

— Сплю? — хозяин каравана продолжал удивленно таращиться на брата. Он огляделся, заметил пробивавшийся в повозку снаружи яркий свет. — Я не понимаю, что, уже утро?

— Да почти что день… А, — он взял свиток, глянул на ленту, — ты нашел нужный…

— Я… — караванщик переводил взгляд с рукописи на брата и обратно, — ничего не понимаю. Я только развернул его, увидел первую строчку… И все, пустота… Если мне и удалось что-то прочесть, то я все успел благополучно забыть еще до того, как ты заговорил со мной… — он заставил себя сосредоточиться, напрягся, пытаясь вспомнить… — Нет, ничего, — качнул он головой, — слушай, возможно, на рукопись наложено какое-то заклятие, и ее может прочесть только служитель…

— Я не слышал ни о чем подобном, — пожал плечами Евсей. — Но вряд ли это так, — поморщившись, он почесал затылок, — видишь ли, посвященные ничего не делают просто так. Они не стали бы скрывать свитки, сжигать их в миг осознания, что теряют власть над обстоятельствами, если бы их и так нельзя было никому прочитать.

— Евсей, — хозяин каравана нахмурился, — боги ведь тоже не делают два шага, когда до цели лишь один.

— Да…О чем ты?

— Шамаш знал, что в караване есть рукопись черных легенд. Но, вместо того, чтобы велеть мне прочесть свиток, Он позвал Лигрена, чтобы тот рассказал…

— Ты имеешь в виду…

— Или Он заранее знал, что, по какой-то неведомой нам с тобой причине я не могу прочесть эти легенды…

— Или наложил заклятье на рукопись… Подожди-ка… — он развернул свиток, пробежал глазами по первым рядам символов, начал читать вслух: — "Да будет вам известна история Нинта, человека, открывшего врата в пустоту, из-за которого в наш мир проникли духи и демоны, чье холодное дыхание покрывает льдом души, превращая их в осколки кривого стекла…" Нет, Атен, на рукописи нет никакого заклятья… Атен! — воскрикнул он, заметив, что брат вновь замер, оледенев, глядя в пустоту. — Великие боги, что, в конце концов, с тобой творится? — лишь когда он, отложив свиток в сторону, взялся обеими руками за плечи караванщика, заглянув в лицо, караванщик очнулся.

— Это случилось снова?

— Не знаю, почему так происходит, но слова легенды замораживают тебя, будто дыхание метели!

— Может быть, все дело в твоем даре предвидения, — раздался голос Лигрена, появления которого караванщики даже не заметили. — Простите, я не хотел подслушивать ваш разговор, но вы были так поглощены им, что до этого мгновения я просто не мог до вас докричаться.

— Что ты говорил о даре? — вдруг охрипшим голосом спросил Атен.

— Дар предвидения. Считается, что человек, способный видеть будущее, может, осознанно или нет, призывать его… Этот текст, — он указал рукой на рукопись, — содержит все заклинания, заговоры и символы договора. Он даже не легенда в нашем понимании этого слова, а, скорее, учебник по тому, чего нельзя делать, если хочешь сохранить душу… Жаль, что мы оказались настолько слабы духом, что не сумели удержать весь этот кошмар в минувшем. Соблазн был слишком велик. Но мы должны сделать все, чтобы закрыть перед ним врата в грядущее.

— Перед чем? — в повозку, в которой сразу стало тесно, влез заспанный Лис. Зевнув, он потер глаза. — А это что такое? — он взял свиток прежде, чем остальные успели его остановить. — История Нинта… Кто, снежные духи, это еще такой и почему вы сидите над старым свитком как менялы над золотом? — он вновь зевнул, а затем продолжал: — Знавал я в Эшгаре одного Нинта. Пьяница был жуткий, хотя, надо признать, в травах и целебных отварах толк понимал…