Анна Оуэн - Стальное зеркало Страница 26

Его Светлость повел головой, видимо, пытаясь уложить все элементы интриги на одной плоскости.

— Узнав о письме, Джеймс Стюарт возмутился — он, видите ли, решил, что это его альбийские недосоюзники пытаются загнать в безвыходное положение, выставив изменником. Королева-регентша, удивительно умная женщина, тут же заявила, что письмо — подделка и клевета, а Джеймс Стюарт — верный слуга короны, а за понесенный на этой службе ущерб она награждает его землями и титулом. И стал Джеймс Стюарт лордом Мереем — и окончательно перестал понимать, чья же это была интрига. Но земли ему понравились и он даже больше года не предпринимал против королевы-регентши ничего, что для этого климата и ландшафта — поразительно.

— А кто написал письмо?

— Джон Гамильтон, лорд Арран. Союзник Стюарта. Его раздражало, что альбийский тайный совет уделяет Стюарту слишком много внимания в ущерб ему самому. Это выяснилось очень быстро. Первый министр был страшно зол и то, что Арран все еще ходит по земле, скорее всего, объясняется тем, что он не то второй, не то третий в каледонской линии наследования и может еще пригодиться.

— То есть, остальные наследники еще надежнее… Кстати, кто они и где сейчас?

— Уже помянутый лорд Арран, герцог Шательро, его сын, тоже Джон Гамильтон, и Генри Стюарт, лорд Дарнли. Этот — еще мальчик, лет пятнадцати, проживает с матерью в Альбе. Вернемся же к нашим Арранам… — секретарь улыбнулся. Имена на острове не отличались разнообразием, а семьи были весьма велики, так что в бесконечных Джонах и Джеймсах было легко запутаться. Почти как дома: все друг другу родственники. — Старший, герцог Шательро, спит и видит себя если не королем Каледонии, то хотя бы регентом, но у него отобрали этот пост в пользу вдовы покойного короля Иакова, Марии, тетки Клода и Франсуа Валуа-Ангулемов. Теперь он хочет быть хотя бы свекром какой-нибудь правящей особы…

Герарди сделал паузу, понимая, что вот этот вот котел имен, фамилий, родственных связей и устремлений, опрокинутый на голову, собьет с ног кого угодно — сам он разбирался несколько дней, чертил схемы, обозначал связи, — но герцог махнул рукой: «Продолжайте!».

— Сначала он пытался женить своего сына на Марии Стюарт, потом понял, что не справится и дорого продал покойному аурелианскому величеству право на руку своей королевы. С его сыном, Арраном-младшим, вы могли и встретиться здесь — несостоявшийся жених по результатам сделки получил большой кусок земли с этой стороны пролива и пост капитана королевской гвардии… Прожил в Аурелии одиннадцать лет, а два года назад, кажется, сошел с ума. Впал в ересь — нет, не в вильгельмианство, к сожалению, а в это их пелагианство островное. — О чем тут сожалеть, Герарди пояснять не стал. Открытый сторонник ересиарха Вильгельма при покойном короле прожил бы в Орлеане очень недолго, кем бы он ни был. А вот в островных ересях и схизмах на материке разбирались хуже. — Говоря кратко, он пытался здесь проповедовать, а затем решил, что лучше всего послужит делу веры, женившись на альбийской королеве… и сбежал. Его ловили всей страной — заставы на дорогах, закрытые порты. Но то ли Господь благоволит безумцам, то ли общий развал к тому времени дотянулся уже и до королевской карающей длани, но Арран ушел, добрался до Лондинума, был там принят — даже денег каких-то ему дали… и спровадили обратно к отцу. А Ее Величество очень громко, на весь зал для аудиенций инструктировала секретаря аурелианского посольства — Трогмортона, Ваша Светлость, вы с ним знакомы, он тут уже лет пять — что она не понимает причин благодарности Аррана-младшего и в предложениях его концов с концами не свела, и официально о своем недоумении и объявляет. Теперь он снова сватается к Марии. Письма пишет.

— А делу какой веры он собирается послужить на сей раз? — улыбается герцог.

— Я боюсь, что не могу сказать, Ваша Светлость. Трудно предсказать, какие еще перемены могли произойти в этом человеке.

— Что же вдовствующая королева Мария ему отвечает?

— Она до окончания траура не собирается осквернять свой слух подобными предложениями. К тому же ее окружение весьма недолюбливает младшего Аррана, а один из пребывающих здесь сторонников ее матери, вообще обещал засунуть ему письма… в полости тела, для этого совершенно непригодные. И учитывая, что отношения между ними и без того нехороши, на месте Аррана я не рискнул бы с этим господином встречаться. Полости целее будут.

— Из пребывающих здесь? — слегка оживляется слушатель. — О ком идет речь?

— О Джеймсе Хейлзе — он сейчас представляет в Орлеане королеву-регентшу.

— А его угрозы следует принимать всерьез?

— Это зависит от политической ситуации. Если Арран-младший, не будет нужен регентше живым, угрозу можно считать выполненной. Если же в нем сохранится надобность, с ним ничего не случится. Пока что Хейлз подчеркнуто ставит интересы Марии Валуа выше своих.

— Что представляет из себя этот человек? Я уже слышал о нем, но рассказы весьма противоречивы…

— Его отец менял сторону слишком часто даже по меркам Каледонии. И был самозабвенно предан собственным интересам. Кстати, пытался жениться на королеве-регентше, не интересуясь ее согласием. И ему это повредило меньше, чем могло бы — у него было очень много очень диких вассалов. Сын, на мой взгляд, существенно опаснее. Его мотивы неочевидны. Он еретик, но поддерживает Марию Валуа. В прошлом году он позволил Арранам сжечь свой замок… и обвалил им и их альбийским союзникам всю кампанию. Мат в три хода.

— Подробнее! — слегка подается вперед герцог, потом опирается на широкий подлокотник.

Прямой, спокойный взгляд, расслабленная поза — но тут обманется либо совсем простак, либо посторонний. Неудивительно: вокруг посольства творится нечто весьма загадочное, и пока что создается впечатление, что этот самый каледонский посланец и является камнем преткновения. Пока что, конечно — и это не значит, что так дело и обстоит, но Его Светлость желает знать, кто на другой стороне доски. Совершенно правильное и обоснованное желание.

Я новостями завтракаю, а он сведениями… нет, не питается, вскользь думает Герарди. Он их собирает, отовсюду, очищает от слухов и домыслов, полирует, оправляет в уточнения и дополнения, и раскладывает по полочкам в сокровищнице. Дабы в любой момент взять нужный камушек в руки и использовать — продать, купить, обменять, соединить с другими в украшении… Не забывает раз услышанное, никогда — это уже проверено.

— Весной прошлого года конгрегация лордов объявила регентшу низложенной — именем королевы. Подделали печать, — пояснил Герарди. — Альба дала войска и деньги, много денег. Это золото должен был привезти в страну некий Кокберн. Но каледонцы хвастливы, болтливы и неосторожны. Сведения о гонце и маршруте каким-то образом просочились в каледонское приграничье, а что знает приграничье — знает Хейлз. Он перехватил гонца и сделал это громко. Бунтовщики оказались на мели, а Лондинуму стало очень трудно отрицать, что восстание случилось на их деньги.