Дмитрий Щербинин - Пронзающие небо Страница 26

– Побыстрее бы…

Архип со счастливой улыбкой оборачивался к нему:

– Ну, как наша шуба греет?

– Шуба–то хорошо, только бы побыстрее…

– А–а, побыстрее – ну, пошли! Пошли, родимые! Н–но! Н–но!..

– Через несколько минут нависающие над лесной дорогой мохнатые снегом ветви расступились, распахнулся залитый солнцем простор, и совсем рядом оказался тракт ведущий от Белого града к Янтарному морю (называли его по разному: Торговым, Большим, Многоножным, Дальним, даже – Великим); вот пронеслась запряжённая парой гнедых лошадок карета – черноусый кучер кричал не «Но!», а «Элло!.. Элло!» – также из кареты высунулась детская мордашка, не ведущая печалей, засмеялась – замахала Дубраву и Архипу маленькая ручка.

Через несколько мгновений и они уже неслись по тракту… 

* * * 

В то время, когда Дубрав только очнулся в крестьянской избе, Алеша, Ольга и Жар выбрались из оврага, на мост, который был частицей тракта.

Вот какой вид им открылся: прямо за мостом овраг расходился в стороны, переливался в берега покрытого льдом озера – оно протянулось верст на пять, а там, почти у самого горизонта, синел, под прояснившимся с утра небом, дальний лес.

Откуда–то с этих просторов наплывали массы прогретого солнцем, почти по весеннему тёплого воздуха, холод же, вместе с ушедшей безумной ночью, нехотя отползал в лесные глубины.

Такая погода благодатно сказалась на сердцах продрогших и голодных ребят. Они и забыли о голоде, о холоде и прочих бедах, и вдыхая разлитую в воздухе благодать, оглядывали тракт. Тракт производил весьма приятное впечатление: был вымощена булыжниками как городская площадь, булыжники эти, искусно подогнанные мастерами, проглядывали кой где сквозь крепко притоптанный многими ногами, копытами и полозьями снег. Взглянув на юг видно было, что дорога опускается вниз и вьется куда–то вдаль, к Белому граду, там вдали видна была еще одна речушка – Сверчушка, которая, как знал Алеша, впадала в окончании своего теченья в речку Сладозвонку и уж слитые воедино эти две реки вливались в великую Ологу.

На севере же, на холме виден был Дубград: небольшой городок, получивший своё название из–за огромных древних дубов, которые росли у его деревянных стен.

– Ну что ж, идем в город, – проговорил Алеша, – там уж чем–нибудь поживимся…

– Вы Алексей и Ольга! – этот утвердительный возглас прозвучал словно гром среди ясного неба.

Ребята сразу же схватились за руки, резко обернулись. Хотя голоса не узнали – ожидали увидеть какое–то знакомое, Берёзовское лицо – обернулись и никого не увидели.

– Да здесь же я! Здесь! – смешок раздался снизу.

Посмотрели вниз, и увидели, что прямо перед ними стоял совсем невысокий, но крепко скроенный мальчишка, одетый так себе и к тому же – с разодранным рукавом. Он поймал их удивлённый взгляд, и тут же проговорил своим весёлым, громким голосом:

– Да – ростом я не выдался, зато силой – ого–го! Держись! Вот потом, Алёша, с тобой поборемся! Я тебя точно на лопатки уложу…

– Нет – не до того мне. Ты лучше скажи – откуда нас знаешь?

– Так к нам в Медовку вчера залетали эти… Ну, родители ваши, а вместе с ними, и Дубрав – знаете, старца Дубрава то?

Алёша и Ольга молча кивнули, Жар вильнул хвостом, стал обнюхивать мальчика, и тут насторожился:

– …Ага, почувствовал! – улыбнулся мальчик, и счастливо улыбнулся (он прямо–таки лучился прекрасным настроением). – Это от рукава моего запах идёт – волк вчера вцепился…

– Как, и за тобою гнались?! – жалостливо выдохнула Оля.

– Да, да! – с восторгом, словно о чём–то весёлом, как о Новогодней елке например, воскликнул мальчик. – …Так и вцепился! Еле выдрался от него, но теперь то всё хорошо – главное, что письмо не повредил.

– О–ох… – слегка захлебнувшись в этих восторгах вздохнул Алёша. – Какое ещё такое письмо?..

– Так к капитану корабля!.. Ведь я же вам могу поведать свою тайну! как хорошо – ведь вы тоже бежали; выходит – мы сообщники. Здорово! Здорово! Будем друзьями… Скажите – ведь мы будем друзьями?..

– Да. – спокойной, тихой своей улыбнулась ему Оля.

– Ну так вот: письмо к капитану корабля, на который я устроюсь матросом. Там я написал, почему оставил свой дом, как люблю море…

– А ты, стало быть уже и у моря побывал? – пожавши его руку, спросил Алёша.

– А то! Нет – не по настоящему, конечно, а во снах! Я рассказов о Нём у проезжих моряков много–много слышал, и знаю, как поёт оно, потому что… – он испытующе поглядел на Алёшу и Ольгу, и вновь лучезарно улыбнулся – воскликнул победно. – Потому что вот то один из них мне подарил!..

И тут Ярослав бережно достал из внутреннего кармана своей растрёпанной шубы то, что, видно было величайшим его сокровищем – то была раковина; не большая, но дивной красоты, плавная, стройная, мраморных оттенков, но с дивными бирюзовыми вкраплениями.

– Вы к уху приложите… – посоветовал мальчик.

Ярослав отступил на два шага, где едва не был сбит пронёсшимся всадником. С этого расстояния он с жадностью всматривался в лицо Ольги, которая первая поднесла раковину к уху – видя, как озарилось её лицо, мальчик прямо–таки подпрыгнул от восторга:

– Слышите?! Слышите?!.. Понимаете теперь, да?!..

Алёша тоже приложил раковину к уху, услышал загадочно–спокойный, глубокий и древний шёпот морских валов и тоже улыбнулся, кивнул.

– Ну вот, ну вот… – сиял глазами Ярослав. – …А я вам дарю её! Да – теперь эта раковина ваша, ведь я скоро увижу само море…

– Спасибо но… – Алёша протянул было раковину обратно, но Ярослав отскочил на другую сторону тракта и запустил оттуда снежок – попал в Ольгу, кричал. – Давайте в снежки поиграем! А?! День то какой!..

Он запустил ещё один снежок, и он, перелетев через тракт, словно комета оставил за собою медленно таящий след – вуаль. Вуаль эта, мерцая и переливаясь неисчислимыми цветами, медленно оседала вниз, и вот промчались, разбрызгали её в сторону какие–то сани. Ярослав слепил ещё один снежок – снова запустил, на этот раз попал в Алёшу:

– Ну, что же вы?!..

– Ярослав. – ласково, как брату своему сказала Оля. – Я тоже ведь люблю в снежки играть; только вот мы давно не кушали – подкрепиться сначала, а потом обязательно поиграем…

Скорым шагом направились они в сторону Дубграда, и почему–то верили, что, как только пройдут стены, так сразу и пропитание получат.

Ярослав рассказывал:

– Вы что же – думаете я без еды из дома ушёл?! Нет–нет – вчера по вечеру, как в горнице болтали, ваше бегство обсуждали, я целый мешок набрал, и уж не буду рассказывать, что я туда уложил…