Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович Страница 27

Терпкое вино медленно и приятно расслабляло лежавшую на одеяле Самшит. Ей становилось легко и даже весело, разум заволакивало полупрозрачным туманом.

— Как дракон летает надо всеми иными существами, разумными и неразумными, так Элрог парит выше любых иных богов и духов. И всякого из них он волен поглотить… — Она вдруг засмеялась пришедшей мысли, а потом в ужасе закрыла рот рукой.

— Что? Что случилось?

— Я только что допустила богохульство в мыслях!

Жрица отставила глиняный кубок и быстро насовала в рот еды. Выглядела она теперь презабавно.

— И всё же?

Не сразу она набралась решимости:

— Я подумала, что во времена империи эта догма звучала величественно. А теперь, когда весь культ ужался до размеров Ур-Лагаша… мы такие маленькие, такие слабые… мы вдохновляем последователей на битвы, напитываем их силой и яростью, с которой они веками отстаивают земли, принадлежащие городу. Но всё это не жизнь, культ не живёт больше, а выживает. Упорно, из последних сил.

— Полторы тысячи лет выживания? Вы отлично справляетесь, если угодно снизойти до моего мнения.

— Когда я найду Доргон-Ругалора, какой дом и какую армию я смогу ему предоставить? Не посмеётся ли он над нами? Не будет ли разочарован? Когда я найду Доргон-Ругалора, сочтёт ли он нас достойными и наделит ли нас Доргон-Аргалором? Господи…

Самшит не слышала Кельвина, ушла в свои мысли и лишь теперь наёмник понял, что его прекрасная нанимательница совершенно не умела пить. Даже полкубка вина смогли сделать её мягкой и вытянуть из глубин метания, не подобавшие главе религиозного культа. Вместе с тем она стала такой откровенно милой, настолько более уязвимой, живой. Одноглазый с трудом мог отвести взгляд.

А потом он вспомнил, что годился ей в отцы, что был на службе, что она принадлежала ревнивому богу. Кельвин осушил кубок и начал травить байки, коих знал величайшее множество. И как Самшит обладала даром проповедовать, также он умел смешить. Всё что угодно лишь бы увести её от тяжёлых мыслей.

У Верховной матери оказался необычайно сильный и звучный хохот, когда она не сдерживалась.

После ужина Самшит оказалась неспособна спуститься к себе, её телохранители тоже не могли её отнести, с госпожой на руках они просто застряли бы внизу. Пришлось одноглазому. Он осторожно, как величайшую драгоценность нёс женщину в тесноте трюма, слушая, как та пьяно мурлыкала что-то. Кельвин испытывал приятное тепло и пьянел сильнее, чем от вина. Когда он уложил её на узкое ложе, самшит нетвёрдой рукой погладила северянина по лицу.

— Колючий, — сказала она сквозь накатывавши сон, — хороший…

Под бдительными взглядами рогатых, наёмник протиснулся на свободу. Ему хотелось вдохнуть поглубже чистого морского воздуха, однако ветер был южным и удалось попробовать на вкус лишь запах сотен тысяч разумных существ да винные пары. Кельвин чувствовал себя вновь разрумянившимся юнцом, которого мимолётный взгляд девушки наполнял огромной силой и жаждой бравады.

— И всё же она особенная, — сказал он сам себе, — совершенно, совершенно особенная…

Висса успели похозяйничать на одеяле, расхватали недоеденные лакомства, выхлебали и разлили часть вина, хорошо хоть не обгадили всё вокруг. Не животные чай… На носу корабля появилась горбатая фигура. Она стояла возле основания бушприта, изливая на палубу морскую воду с плаща. Кельвин приблизился.

— Ну что, был в схроне?

Кивок.

— Какие-нибудь указания для нас с тобой?

Покачивание головой.

— Стало быть, всё остаётся в силе. — Человек огляделся украдкой. — Эскобар доставляет непозволительно много проблем, хотя должен был быть благодарен за то, что ему дали шанс вернуть долги. Это не дело. Я начинаю задумываться… ты и сам уже это понимаешь, верно, дрессировщик висса?

Два кивка.

— Так тому и быть. Просто держи в голове.

«Предвестник» вышел из аспанского порта на следующее же утро и поспешил дальше на запад. Через трое суток после отбытия города вин, когда побережье Балгабара вот-вот должно было остаться позади, уступив просторам океана Наг, небо на горизонте стало быстро темнеть. На четвёртый день прямо по утру капитан приказал позвать наверх корабельного метеомага, а если тот опять перепил, — обливать его морской водой, пока не протрезвеет. Спустя полчаса из трюма появился вейя.

Он походил бы на обыкновенного человеческого карлика, кабы не очень длинные заострённые уши, поросшие волосом, и видавшие виды, обшарпанные крылья мотылька за спиной. А ещё борода! Хотя сам нелюдь ростом не вышел, борода его была длиннее тела раза в четыре; в нескольких местах её перехватывали драгоценные кольца. На существе были выцветшие шаровары, тапки с загнутыми носами и чёрная мантия с воротником из клубившихся туч, в которых то и дело проскакивали крошечные молнии. Такое отличительное одеяние носили все волшебники, вышедшие из Академии Громовержцев, то бишь лучшие метеомаги.

Глава 3.2

Вейя не шёл, а парил над палубой, он казался очень старым, пропитым и сонным. Солнечный свет явно причинял нелюдю муку, ровно, как и все звуки вокруг, он не понимал, что ему кричал Эскобар. Неровный полёт подвёл метеомага слишком близко к Самшит, стоявшей у правого борта, и вейя чуть не упал на палубу. Коротышка тут же отлетел в сторону испуганный, продравший глаза, с дрожащими ручонками.

— Стоите тут… — квакнул он, — астральную пустоту создаёте!

Верховная мать жестоко усмехнулась, — следуя заповедям Элрога, она не жаловала волшебников любого толка.

— Лети сюда, Хуанито! Сюда, быстрее!

— Ну чего тебе надо-то? — закряхтел вейя.

— Смотри! Можешь что-нибудь сделать?

Метеомаг подслеповато уставился на далёкие тучи, спрятал ладошки в подмышках, причмокнул толстыми губами.

— Могу! Могу посоветовать тебе скорее взять на юг или на север, вот что!

Эскобар с досадой сплюнул.

— А чего ты хотел от меня, ярыть?! Это хуракан, ярыть! Он уже в полной силе, бесится, крутится, я и отсюда слышу его голос! Чтобы задавить такого духа, нужно дюжины две с лишком опытных магов и прорва гурханы! Ну в самом деле! Я ведь не жду, что ты на этой лодочке захватишь плавучую сокровищницу, верно?

Капитану ничего не оставалось, кроме как направить корабль на юг, он избрал открытое для манёвра море и принялся долго огибать ненастье. Вся команда тем временем с тревогой следила за могучим ураганом, словно боясь, что ярость стихии бросится в погоню. Слава богам, что их опасения были тщетными.

Избежав великого ненастья, и убедившись, что бушующий дух погоды стих там, вдали, Эскобар начал разворачивать корабль спустя два дня.

— Беда в том, госпожа моя, — рассказывал Кельвин Сирли, — что ураган преградил нам дорогу к Близнецам. Это два острова, что находятся у южных берегов Лонтиля. Все прибрежные воды континента за Близнецами принадлежат эльфам, хорошие воды, безопасные. Однако, чтобы нам пройти по ним, нужно сначала посетить один из портов на Близнецах.

— Пограничная стража? — угадала Самшит.

— Так. В Близнецах корабли, идущие с востока, проходят полный досмотр, платят пошлины и получают магический артефакт, в котором записано кто мы такие, откуда, куда и зачем. Морская пропускная грамота. Без неё любой военный корабль дома Буревестника будет вправе потопить нас, не вступая в переговоры.

Эскобар, тревожно вглядываясь в горизонт, вёл шхуну на восточный северо-восток, он надеялся скорее увидеть на горизонте один из островов и постоянно высылал висса в небо, однако, вскоре над морем поднялся шквалистый восточный ветер. Он дул так сильно, что как бы моряки ни выставляли паруса, как бы ни выворачивали руль, «Предвестника» сносило на запад. Капитан приказал звать корабельного метеомага, но оказалось, что Хуанито напился вдрызг и лежал теперь у себя почти мёртвым. Проклятья разносились над палубой не меньше часа, после чего армадокиец утратил силы и передал штурвал рулевому. Восточный ветер не ослабевал до середины ночи.