Коварный уклонист (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович Страница 27

— Кастоорр…

От моего ответного взгляда госпожа Заграхорн сразу пожухла и поплелась к дверям как на виселицу.

— Но Волди поедет с ней, — внезапно даже для себя проговорил я, — Вряд ли ты меня пошлёшь цветочки собрать на могилу Эскиольду.

— Воля твоя, — хмыкнул мой собеседник, массируя себе кожу возле пустой глазницы, — Я твоего кота в своих планах не учитываю.

Повеселевшая полугоблинша, подхватив на руки остолбеневшего от такого поворота событий Волди, выскочила вон.

— Что мне нужно будет сделать и где? — спросил я, как только закрылась дверь.

— Подготовить мой визит в столицу, кид, — тоже стал серьезным Басх, — Я хочу, чтобы ты убил барона Тариана Вальда, начальника разведывательного управления Эсхата. Кроме того, мне нужно, чтобы это убийство вообще никаким образом не смогли бы связать с Должниками, магией и прочей херней. Оно должно быть обставлено как обычное удачное покушение обычного разумного.

— Детали, Басх, — вздохнул я, понимая, что мои предчувствия как всегда — мало того, что оправдались, так и усугубились, — Мне нужны детали. Пой так, как будто тебя никто не слышит.

— За голову этого ублюдка я тебе даже станцую, — ухмыльнулся революционер.

Глава 10

— И как это понимать? — грустно вздохнул я, глядя на собственную сумку, что только что достал с верхней полки, после того как хрипящие динамики в коридорах объявили, что поезд приходит на конечную станцию, вокзал Дирквист, город Эсхат, королевство Эсхат.

Из полураскрытой сумки слегка торчала, блестя виноватыми глазами, морда Волди. Это было не по плану, совсем не по плану, только вот злиться на кота я как-то не мог. Ну разве за то, что он выкинул из плотно набитой сумки какие-то вещи, чтобы влезть туда самому.

— Волди, — еще раз вздохнул я, извлекая из кармана стыренную у Крюгера пачку сигарет, — Я еду на тихую мокруху. Как думаешь, насколько незаметным будет тот, рядом с кем ошивается бело-рыжий котяра с повадками очень умной собаки, а? Я, конечно, не прав, посылая друга в жопу мира с нифига не надежной девчонкой, но мог бы хоть подойти потом сам…

Голова на секунду скрылась в сумке, а затем вновь вылезла наружу, держа в зубах смятый клочок бумаги. Хм, он таки научился писать? Нет, это Стелла. Удивительно. Госпожа Заграхорн изволила мне сообщить, что всё обдумала и признала, что ей нужно ехать одной, так как если и подобного пустяка одна выполнить не сможет, то проще утопиться. А то стреляться ей страшно. Здорово.

— Ладно, уболтали, — сжег я бумажку, вовсю затягиваясь сигаретой. Выдохнув тучку дыма, с усмешкой сказал коту, что он теперь новой породы. Сумчатый.

К моему удивлению, кот иронию понял…, и она ему не понравилась. Своё отношение он выразил тем, что, выскочив из сумки, напрудил лужу под столиком в купе, затем там же оперативно оставил кучку, потом, вспрыгнув на сидение, всем своим видом изобразил, что выпить и закусить ему перед грядущими свершениями во мраке сумки, отнюдь не повредит. Пошевелив фальшивыми и слегка уже прокуренными усами, я пришёл к выводу, что вагон, как и сама транспортная компания, такой оценки за обслуживание заслужили, посему и приступил к удовлетворению кошачьих нужд.

Вскоре я стоял с сумкой в руке на выходе из оживленного вокзала, оглядывал окрестности совершенно незнакомого столичного города и думал, где бы взять такси. Омерзительные рожи и цены стоящих неподалеку водителей кабриолетов определенно были рассчитаны на самого короля. Придётся пройтись пешочком.

Его благородие барон Тариан Вейд — кто он? Если взять того же Михаила Басха, дать ему родиться в обеспеченной семье с чересчур большим количеством наследников, отнять десятилетия опыта борьбы за выживание, впихнув вместо них всесторонне развитую эрудицию, высшее математическое образование, полученное с отличием в одном из университетов королевства, а потом это всё щедро заполировать успешной карьерой в местном полицейском клоповнике… получится Вейд. Талантливый, жесткий как удар серпом по яйцам, трудоголик, спящий по четыре часа в сутки, безжалостный палач для любого, на которого укажут те, кто имеет власть ему приказывать. Своё баронство Вейд выслужил, получив вместе с должностью, от чего высшее общество открывало перед ним свои двери с большим скрипом… но очень быстро. Мужику, правда, было совершенно плевать — место цепного пса у королевского трона его устраивало полностью как таковое.

Вся соль ситуации была в том, что короля Вейд тоже устраивал полностью, но таким образом, что сам Кивол Дейтрен Третий был этому не очень-то и рад. Амбициозный подданный почти всю работу весьма важной для государства службы завязал на себя, тем самым узурпируя если не титул, то очень большую власть, а заодно обеспечивая себе безопасность и некоторые весьма щекотливые вольности. Пока что власть предержащих это устраивало, так как служаке было-то всего 37 лет, но создавало большую уязвимость в аппарате, с которой ничего нельзя было поделать, не прогнув барона. А тот не ленился продемонстрировать свою неуживчивость, периодически устраивая несчастные случаи подсовываемым ему заместителям. Этим и хотел воспользоваться Басх.

— Кружку светлого «викста», — сделал я заказ, аккуратно ставя сумку на пол и умащивая зад за стойку.

— Мужик, ты охренел?! — раздалось мне удивленное в ответ, — Это кофейня!

— Тогда одну мне и одну тебе, — невозмутимо хрюкнул я, доставая сигареты, — Угощаю.

— Сейчас всё будет!

Хороший пароль, хороший отзыв, удачный повод для хозяина дёрнуть в соседней таверне охрану или гонца… но паршивая кофейня. Удушливый запах сожжённого и убежавшего кофе, не слишком-то и отличимого от того, что пьют на Земле. Да и кофем я это дело называю, потому как оно очень похоже, а на дросике это будет «киета». А какая разница? Коричневое, с сахаром, горчит, бодрит? Значит, кофе. Еще к мелочам придираться. А то в прошлой жизни нашлись бы моралисты любители, начавшие бы доказывать, что гномов, эльфов и орков… ну, в смысле женского пола, сношать нельзя. Мол межвидовое это и вообще фу-фу-фу. И что? Я теперь вообще неведомая уникальная тварь, так мне теперь что — не трахаться что ли? Разбежался. Нет уж. Всё, что вызывает шевеление в штанах, я твердо нарекаю человеком.

— Держи, друг, — с этими словами передо мной бухнулась кружка светлого пива, украшенная внушительной шапкой устойчивой пены. Хозяин кофейни, он же единственный в ней рабочий элемент, уже торопливо глотал своё. Остановившись где-то на половине процесса, он поставил кружку, оттёр с лица белые «усы» от пены, а затем дружелюбно поинтересовался, — Ты от кого приперся, усатый?

— Я от человека, который вон на том столике, втором от стены, поимел Салию Переборку. В вечер, когда тут у тебя шнуровщики праздновали «красавницу», — выдал я если не белиберду, то охренительную историю, о которой мне Крюгер, собака такая, не рассказал.

Игривость и расслабленность, вызванные дармовой выпивкой, тут же сдуло с худого спитого лица держателя кофейни. Дёрнувшись как от удара током, он наклонился ко мне поближе и прошипел еле слышно:

— Очень опасная байка, мужик. Не знаю, от кого ты её услышал…

В этот момент я был более чем уверен, что сквозь тонкие доски прямо под столешницей в меня готовы отправиться две крупные свинцовые пули из закрепленного намертво дробовика слоновьего калибра. Аура собеседника… или что там я видел, демонстрировала, что хозяин кофейни очень хочет нажать на спусковой крючок.

— У тебя на спине в трех местах растёт кожа, которую тебе срезали с жопы, — тихо поведал я мужику, — Ты всем врёшь, что это от заклинания Тарфагна-покойника, но на самом деле…

— Всё, верю! Верю! — разогнулся мой собеседник, демонстрируя ладони и тут же тихо, но жадно спрашивая, — Так что — Третий жив?

— Третий жил, Третий жив, Третий будет жить, — скаламбурил я, присасываясь к пиву, — Но о других так хорошо вскоре не скажешь. Я к тебе как раз по этому поводу.