Александр Прозоров - Врата смерти Страница 27

– Через оно самое, – согласился боярин. – Прорубь бить станем или снег растопим?

– На семь лошадей и трех человек топить намучимся. Легче уж прорубь.

Разбивать лагерь втроем было, разумеется, куда проще и быстрее. Пока Олег и боярин Годислав расседлывали и распрягали лошадей, холоп успел набрать хворосту, развести огонь. Затем Середин топориком прорубил во льду небольшую прорубь, набрал воды в кожаные ведра и медный котел, расставил возле огня. Когда она немного согрелась – напоил коней. Его попутчики за это время успели срубить и разделать толстую сухостоину, обеспечив запас дров до самого утра. Так, в три пары рук, меньше чем за час путники управились с насущными хлопотами и смогли улечься у костра на отдых. В медном котле боярина попыхивала ароматная ячневая каша, в которую Олег порезал хороший кусок ветчины, а Годислав добавил две горсти сушеного крупнозернистого мяса.

– Скажи, друже, а христианские храмы в Русе есть? – поинтересовался ведун.

– О-о, каких там только святилищ не выстроено, – отмахнулся боярин. – Все и не упомнишь. Вестимо, есть.

– Правда? – приподнялся на локте Олег. – Коли так, то и мне на русскую землю завернуть не мешает.

Свой второй вопрос ведун задал только утром, когда путники, свернув лагерь, двинулись по тракту дальше.

– Скажи, боярин, – поинтересовался он, – коли ты клятву верности русскому князю принес, как же тебя в ряды дружины Владимира занесло?

– А отчего мне под стягами киевскими в поход не сходить? – удивился Годислав. – Чай, киевские земли нам не чужды, тоже в состав Русы входят. Так и называются во всех грамотах: Русь Киевская. Оно, может статься, и окраина, но зато есть людям ратным где славу заслужить, супротив кого меч свой обнажить, отвагу показать и доблесть. Я ведь не супротив Русы ходил, а против ворогов русских по княжескому благословению. Наш князь завсегда согласие дает, коли бояре его за славой отъехать просятся. Сказывает, ему дружина парадная не нужна – та, что токмо на пирах сидеть умеет. Он таковых воинов иметь желает, кои опыта ратного понабрались, кои от стрел иноземных не бегали, кои рогатину о вражий щит преломили, кои меч свой кровушкой напоить успели. В Русе боярин, в походы не ходивший, не то что в сотники или тысячные, в десятники никогда не выслужится.

– И много походов при тебе князь Владимир организовал?

– На половцев ходили, на хазар трижды, пока и про имя их на Итиле вспоминать перестали, на булгар ходил, – гордо начал перечислять Годислав. – С печенегами бился. Нешто не слыхал?

– Я несколько лет тому с князем Муромским на торков ходил. Да и застрял в чужих землях надолго. Токмо вернулся.

– Так ведь сказывали, разгромил князь степняков?

– Я не в полон попал. – Олег догадался, о чем подумал боярин. – Мы с другом одним новгородским через освобожденные земли с товаром в новые места отправились, пока никто путь не проторил. Вернулись с хорошим прибытком. Только так вышло, Любовод, друг мой, на ладьях домой ушел, а я вот верхом возвертаюсь.

– Повезло... – загрустил Годислав. – У меня же добычи почитай и нет совсем. Вроде и походы все ладно сложились. И половцев от порогов прогнали, и хазар разгромили, и булгарам спину не показали – да токмо богатых селений не взяли ни единого, и лагерей своих вороги наши не бросали, с обозом бежали. Отвернулась от меня Макошь своей милостью, разбогатеть не смог. Серебром князь за храбрость отблагодарил – тому и рад. А ты как, изрядно в походе том разжился?

– Ну-у, – пожал плечами Олег, – кое-что урвал. Но от торговли прибыток получился веселее.

– Огорчать не хочешь? – покосился на спутника боярин.

– Чего там огорчать? Ты такой не один. Просто судьба у князя Владимира такая – дружину свою без добычи оставлять. Я ведь с ним тоже раз в походе оказался. В Таврию ходили. Он из того похода жену свою привез.

– Мне про то сказывали! – встрепенулся Годислав. – Сказывают, битва была жаркая с ратью царьградской, воинов много полегло с обеих сторон, но греки все же побежали и биты были с позором.

– Именно так, – с усмешкой кивнул ведун. – Побили мы их и славой себя покрыли безмерной. Но добычи не взяли никакой. Что за добыча, коли, кроме поля ратного, ничего нам в награду не досталось?

– О сем не слышал... – удивился попутчик.

– У князя киевского все так. Воин он знатный, побед одержал немало, да только с добычей завсегда у него неладно. К князю Владимиру только за славой наниматься можно – этим он наградит вдосталь. Но коли добыча нужна – тут с новгородцами надобно рядиться, али на худой конец с муромцами. Те хоть порубежной службой и тяготят, но зимами часто в степь ходят кочевья разорять. Дело не слишком опасное, степняки по снегу воевать не способны, однако же табуны, скот, иное добро взять с них случается.

– То же разбой чистый, какая уж тут служба земле русской?

– А тут уж воедино не сведешь, боярин, – развел руками Олег. – Либо служба ратная, либо разбойная. Что выберешь, с тем и вернешься.

– Коли выбирать, то слава, вестимо, достойнее. Однако же и добыча в хозяйстве не помешает. От земли живем. Каждое лишнее зернышко в итоге сам десять дает. Однако же зернышко это откуда-то взять надобно и самому при этом с голоду не опухнуть.

...Так, за разговорами, и тянулся тракт верста за верстой. Мерно тащились трое саней: на облучке первых сидел холоп, а прочие были просто привязаны вожжами к задку ползущей впереди повозки. Середин отлично понимал, что в любой момент может умчаться вперед с вдвое большей скоростью – но спешить ему было некуда, компания показалась интересной. Опять же – на ночлег останавливаться удобнее, когда на троих хлопоты раскидываются, при опасности на пару отбиваться проще, и вообще... Скучно одному.

Два дня прошли однообразно, но на третий, вскоре после полудня, ведун натянул поводья своего скакуна.

– Ты чего, дружище? – не понял боярин.

– Смотри! – Середин указал на молоденькую березу, выросшую в развилке старой и полугнилой ломаной сосны.

– Береза, – недоуменно ответил Годислав. – И что?

– Мы проезжаем мимо нее третий раз! – сообщил попутчику Олег. – Кто-то водит нас по кругу, приятель. Хотя, честно говоря, зимой желать этого в лесу совершенно некому. Нежить спит. Лихоманка, леший, травники, кикиморы – все. Но я уже видел эту березу. Два раза.

– Но след-то наш свежий. – Боярин указал на девственный наст, лежащий на дороге. – До нас последние дни здесь никто не появлялся.

– Я видел эту березу, – повторил Олег.

– Зимой сосны снегом часто ломает, дружище, – крякнул воин. – Мыслю, ты видел другое деревце. В лесу таких на каждой версте множество.