Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст Страница 27

Руки дрожали, а ноги тряслись, когда я по веревке сполз к воде, это чтоб не было всплеска, что насторожит вахтенных.

На этот раз не стал пытаться превращаться в дракона, сразу перекинулся в ихтиозавра или плезиозавра, не знаю, или что-то среднее между ними, но думаю, что-то определенное, что-то с этими превращениями есть странное, какая-то закономерность…

Да, именно закономерность. Легче всего превращаюсь в то, что есть в моей родословной и записано в генах. Даже птеродактили там, хоть и в боковой ветви: кистеперая рыба выползла на берег и дала начало ящерам, а те уже разбежались по суше, некоторые начали лазить по деревьям и отрастили крылья, другие вернулись в воду и стали ихтиозаврами, третьи отважно шли вперед и стали млекопитающими…

И хотя прямых потомков с крыльями нет, но, видимо, в моих генах таится древний код, что позволял развиться моему древнему виду хоть в тираннозавра, хоть в хомячка или даже в канарейку. Пусть и с трудом, могу превращаться даже в дракона, но вряд ли получится во что-то небывалое, ну там мыслящую плесень или осознающий себя живым камень…

Несмотря на то что ночью вижу, как и днем, но все в черно-белом, а чаще — сером, сейчас вот острова кажутся темными пятнами нефти на серебряной воде, лунный свет гаснет в деревьях, траве, кустарнике и просто в неровной земле в то время, как волны радостно отражают призрачный свет, играют в нем, как дивные рыбы с волшебной блестящей чешуей.

К великому сожалению, здесь не удастся повторить трюк, который так блестяще сработал в Черро. Там в самом деле были пираты, грабившие берег, а здесь настоящие государственные образования, где пиратство — только часть занятий, одна из профессий, очень уважаемая, кстати. Остальные же выращивают хлеб, занимаются скотоводством, а не только рыбной ловлей, на островах не жалкие поселки, а настоящие полноценные города, так что в легализации не нуждаются, как в Черро, сами по себе самостоятельные королевства, но, скорее всего, просто не все употребляют титулы из-за старинной вражды к ним.

В памяти отложились очертания еще двух десятков больших островов и с полсотни мелких, я чувствовал, что, если еще попробую что-то запомнить, моя голова станет тяжелее чугуна и пойду топором вниз, пока не врежусь в волны.

Чтобы остаться незамеченным, я пронесся над верхушками волн, взмыл перед самым бортом, уцепился когтями, прислушался, потом неуклюже перевалился на палубу. И только когда шел к своей каюте, острый страх пронзил насквозь, как раскаленной иглой…

Ну что за дурак, а? Редкостный, дремучий. Неужели и раньше не думал? Или как сейчас, думал потом, на лестнице? Меня же могла ухватить любая крупная рыба, ну, рыбина, ихтиозавр или касатка, как окуни ловят пролетающих слишком близко к поверхности пруда жуков и стрекоз!

Ну дурак, ну идиот, дубина, тупое животное, птеродактиль…

Остаток ночи я выуживал из памяти увиденные острова и старательно переносил их очертания на огромный лист бумаги, стараясь соблюдать пропорции и масштаб.

Наверху на палубе пропел рожок, простучали босые ноги, начинается утро, если правильно понимаю сигналы. Вскоре в дверь постучали. Зашел стюард, за ним грузно ввалился Юрген.

Стюард сказал почтительно:

— Скоро отлив, ваша светлость.

— Спасибо, — сказал я, — скоро буду.

Он поклонился и вышел, Юрген посмотрел ему вслед и тихо сказал с напряженным лицом:

— Ваша светлость, статуя Морской Девы уже вся в зеленых веточках. А цветы начали осыпаться…

— И что? — спросил я. — Это ж нормально.

— Но, ваша светлость, — сказал он шепотом, — там начало что-то завязываться. Какие-то плоды, но непонятно…

Я сказал бодро:

— Почему непонятно? Лепестки опадают, плоды завязываются. Кроме тех цветков, что пустоцветы. Чего волноваться? Не все неведомое несет угрозу. В основном неведомому угрозу несем мы.

Он тоже коротко поклонился и ушел, явно не поколебленный в своих страхах. Я сложил бумаги в стол и вышел из каюты.

Юрген на палубе проорал:

— На шпиле стоять!

Раздался топот ног, я кивнул:

— Спасибо, сэр Юрген. Сэр Яков, приступайте.

— Есть, сэр Ричард, — ответил сэр Яков и, повернувшись в сторону палубы, прокричал дико: — Отдать кливера!

По кораблю пронеслось:

— Отдать кливера!

— Отдать кливера…

— Отдать…

— Выбирай!

— Готовсь отдать марсели!

Ордоньес посмотрел с мостика вниз и закричал:

— Пошел шпиль!

Матросы навалились на огромный ворот, он затрещал, заскрипел, вскоре из воды вынырнул и начал медленно подниматься громадный якорь, что уже и не якорь, а произведение искусства. Зачем-то навыковывали и на нем мифологических фигур, я точно за такие откажусь платить, буржуазные излишества новому миру ни к чему.

Ордоньес медленно шел вдоль борта, отдавал мелкие приказы, наконец поднялся ко мне, точнее, к себе, на капитанский мостик, где я уже почти прижился.

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, закрывая глаза от солнца, пристально всматривался в остров.

Я подошел и встал рядом.

— Еще один, — проговорил он в задумчивости, — райский уголок, как сказал бы я в своей мудрости… тьфу, как же заразительно общение с вами, ваша светлость!

— И что не нравится? — спросил я. — А не нравится, вижу.

— Почему в таком райском месте ни одного поселка? — спросил он. — Или и тут шестигрудая танцует?

— Шестирукая, — поправил я. — Думаю, шестигрудость наших орлов ну никак не испугает.

Он улыбнулся краем рта.

— Еще бы. Хоть и шесть рук неплохо, необязательно же им держать мечи и топоры?.. Просто дивный остров! Эх, хоть на этот высадиться, что ли? Общее управление кораблем за вами, ваша светлость, а паруса и все прочее — за Юргеном.

Я сказал резко:

— Дорогой граф, даже и не мечтайте. Думаете, мне не пришлось ограничить себя во всем? С каждым титулом все меньше личной свободы!

— А не личной? — спросил он хитро.

Я отмахнулся.

— Я хочу грести себе или под себя всего и много, а от себя — ничего. Я же человек, а не пернатая курица, хотя Диоген и уверял, что человек — это петух без перьев. Но так не удается, уже понял. Потому и вы, дорогой и достопочтенный граф, не можете…

Он сказал сварливо:

— Потому вы и тычете мне в глаза этим графством, не переставая, да? Чтоб не вольничал?

— Просто приучаю, — сообщил я скромно. — Даже если до конца дней изволите стоять на мостике, гордо всматриваясь в даль и мучаясь старческой подагрой, то передадите графский титул бастардам, разбросанным по всему Черро…

— У меня есть и законные дети, — ответил он гордо, пояснил неуклюже: — Пусть и не в браке, но я знаю, что мои. Так что да, с титулами вы нас поймали крепко, с такого крючка не сорвешься… Мои головорезы в каждом порту бахвалятся, что они — благородного сословия… Хорошо, сэр Ричард, я отправлю с вами хорошую команду. Но все-таки будьте осторожны.