Алина Илларионова - Клинки севера Страница 27

Карса оказалась настолько тяжёлой, что копьё буквально вырвалось из рук и упёрлось тупым концом в землю. Алесса бросила тело в сторону, перекатилась через плечо и резво вскочила на ноги, даже не пошатнувшись, причём, как раз лицом к поверженному демону. Шумно выдохнула: ничего себе! Она и не подозревала, что способна на такие штуки! Видел бы её сейчас Арвиэль…

«Без порток?» — невинно поинтересовалась пантера.

Карса вяло шевелила лапами, пришпиленная копьём к земле, точно недоморенная бабочка на игле. Бечева истлела тут же, съерт шлёпнулся на её спину и, скользнув по гладкой шкуре, зарылся остриём в землю. «Древко» обугливалось неохотно. Алесса почесала затылок, с трудом выдрав пальцы из спутавшийся шевелюры: похоже, что из всех подходящих палок она умудрилась подобрать именно осину.

— Тело… в овраге…

Алесса отпрянула, с трудом удержав крик. В старушечьем голосе, которым карса говорила теперь, не было и намёка на прежнюю демоническую интонацию охотника за душами, только физическая боль, отчего-то смешанная с облегчением.

— Я… Я найду, обещаю, — знахарка попросту не знала, что ещё сказать. В голове царил полный бедлам.

— Спасибо… — зверь закашлялся. Изо рта повалил дым, сбиваясь в плотное облако, которое потянулось десятком сизо-чёрных щупалец к смертной, но та покачала головой. Она не верила ни в Триединого, ни в силу демонов Бездны. Она верила в своего аватара.

Алесса тронула тело палкой, готовая отпрыгнуть в любой момент, но нет, карса была мертва. Съерт в целом не пострадал, хотя нуждался в заточке. Одеваясь, девушка думала, а что принести селянам в знак победы?

Голову? Слишком тяжела.

Отрезать уши или усы? Отвратительно.

Хвост? Никогда. Куцая кошка — не кошка вовсе.

Алесса задвинула кинжал в ножны. Зачем врать самой себе? Она просто не сможет осквернить останки, в которых даже после ритуала сумели выжить две души. Когда-то карса была простым зверем, хищным, опасным, но живым; вынашивала и растила потомство, охотилась ради пропитания и резвилась на редких северных полянах. И эти инстинкты перешли к демону. А бабушка Тасёнка, по словам селян, знала округу вплоть до последнего стебелька калужницы. Вряд ли она была случайной жертвой. Старая, беспомощная, в первый и последний раз в жизни ушедшая по грибы без верного защитника Тумана.

Быть может, прав демон, и они сами разрушают собственный дом? С тяжким вздохом Алесса зябко потёрла плечи, представив обезлюдевшие улицы Равенны, по которым бродят демоны в поисках ещё не выпитых душ, ничего и никого не боясь. Потому что защитницы-Магии уже не будет.

Но что может маленькая науми-оборотень?

Может, и ничего, но ещё полгода назад она пропускала мимо себя чужие беды, если они не были связаны с возможностью заработать, и уж точно не стала бы ехать через всю страну и сражаться с демонами, только чтобы увидеть чьё-то лицо.

«Да и волк, мрр, очень даже ничего!» — вставила пантера.

«А чего ж ты орала, когда он нас покатать согласился?!» — возмутилась Алесса.

«Это был боевой клич!»

«Перед тем, как спину ему исцарапать?!»

«Так зажило же!» — сконфузилась кошка.

— Зажило… — Алесса потянулась за сапогом, но так и не надела, а, хмурясь, подошла к мёртвому зверю. Называть его демоном теперь язык не поворачивался. Опустившись, устроила на коленях тяжёлую лапу. Нет, не почудилось, на подушечке действительно было выжжено клеймо — «ЭКЗО: КРС-3». Вторая часть шифра казалась понятной: карса, номер особи третий. А первая — экзотика, что ли? Карса экзотическая, особь три? Бред! Алесса задумалась. Шушель с этим ЭКЗО, потом разберётся. Но, если кроме номера, указан и вид животного, то где-то могут бродить клеймёные ТГР-тигры, ВЛК-волки…

«Нам бы не хотелось стать ПНТР первой?» — донёсся из подсознания робкий голос пантеры.

Оживающий постепенно лес наполнялся привычным шумом. Заголосила болотная выпь, в ответ заинтересованно гукнул филин. Отправилась мышковать неясыть, на свой страх и риск оставив птенцов без присмотра. Впрочем, они уже большие — вон какие орясины из дупла повыглядывали. Скоро на крыло поднимутся. Мимо босых ног Алессы шурхнула гадюка, и девушка боязливо замерла.

И то верно. Пора уходить. Только кожу с клеймом срезать осталось, оно явно заинтересует Вилля.

Придётся брезгливости постоять за дверью.

В Прудочки вернулась с рассветом, едва волоча ноги в насквозь промокших, отяжелевших сапогах. Голова наверняка поджидал, потому что дверь открыл ещё до стука, и выразительно уставился на пустые руки «охотницы». Лохматый заспанный пацанёнок, выкрутившись из-под отцовского локтя, хихикнул, явно желая угодить тяте.

— Она возле сдвоенной сосны лежит, сразу за ручьём. А тело вашей «утопленницы» Тасёнки — в овраге, хоть похороните по-человечески. Паромщик-то к полудню выспится?

Паромщик к полудню выспался, а Алесса — нет, хоть и перекинулась туда-обратно, снимая усталость. Наспех помывшись, бревном повалилась на кровать и сквозь дремоту, медленно переходящую в глубокий сон, услышала обрывки спора в нижнем зале, а особенно отчётливо громкий шёпот Зорна, который «девочку обидеть не позволит». Знахарка не возмутилась, даже не удивилась. Селяне почти везде одинаковы: своё урвут, а за расплатой лезть в карман не спешат.

Впрочем, её не обманули. Может, репутация орка повлияла, а может, завёрнутые в простыню останки, над которыми завыл пёс Туман.

Заря следующего дня выдалась тёплой, золотистой, что предвещало хороший день. Будто сама природа обеспокоилась, чтобы селяне поскорее забыли два последних месяца постоянного страха и занялись, наконец, делами насущными. Алесса опустила глаза, молча приветствуя двух мужчин, шедших навстречу с лопатами на плечах. По правую руку от неё бормотал что-то скверное под нос давешний несговорчивый паромщик, имени которого она не удосужилась спросить. Вроде кто-то упоминал, но это было совсем не важно. К Виллю тянуло с удвоенной силой. Не обниматься и не хвастать победой в неравной схватке, а чтобы он заправил за ухо непослушную прядь таким привычным, родным жестом, потёр руки и спросил: «Оладий изволите, госпожа лекарь?» Сама Алесса печь их так и не научилась.

Липка поджидал у переправы, заложив руки за спину. С паромщиком и тремя его помощниками здороваться не стал, равно как и те с ним, что несколько удивляло.

— Уже уходишь?

— Уплываю.

— Не боишься одна?

— Я не одна, со мной друг. Вот здесь, — Алесса прижала руку к груди.

Мужчины, отвязывающие плот, как-то странно на неё посмотрели, кто-то даже покрутил пальцем у виска. Знахарка обижаться не стала: на себя, небось, и думают…