Роджер Желязны - Девять принцев в Янтаре Страница 27

Выглянув, я увидел, что это всего лишь Дик — человек, который приходил убирать помещение, опорожнять пепельницы, корзины для бумаг и вытирать пыль с полок.

Поскольку быть обнаруженным — унизительно, я обнаружился сам.

Я поднялся и сказал:

— Привет, Дик. Помнишь меня?

Он поменял три оттенка бледности, попытался сбежать и сказал:

— Ну конечно, лорд. Как я мог забыть?

— Думаю, прошло столько времени, что это вполне возможно.

— Никогда, лорд Кэвин, — ответил он.

— Боюсь, я пришел сюда без официального разрешения, да и занимаюсь запретными делами, — сказал я. — Но если Эрику это не понравится — когда ты все расскажешь ему — будь любезен, объясни, что я всего лишь осуществляю свои права и что скоро он увидит меня лично.

— Я это сделаю, милорд, — сказал он, кланяясь.

— Иди сюда, присядь на минутку рядом, друг Дик, и я скажу тебе кое-что еще.

Он сел, и я тоже.

— Было время, — начал я, обращаясь к нашему древнему слуге, — когда считали, что я исчез навсегда и никогда не появлюсь более. Но раз уж я по-прежнему жив, и раз уж сохранил свои способности, боюсь, я вынужден буду оспорить требование Эрика на трон Янтаря. Этот вопрос не решить так просто: но раз он не перворожденный, то не думаю, что Эрик получит особую поддержку в народе, если на горизонте вдруг появится другой претендент. По этим причинам — среди многих других, и в большинстве своем личных — я собираюсь противостоять ему. Я еще не решил, ни как я это сделаю, ни по какому праву, но клянусь, он заслуживает того, чтобы с ним боролись! Передай ему это. Если он пожелает найти меня, скажи, что я живу среди Теней, но не там, где был раньше. Он поймет, что я хочу сказать. Меня не так легко будет уничтожить, потому что я приму не меньше мер предосторожности, чем он здесь. И я буду драться с ним — от ада до вечности — и не остановлюсь, пока один из нас не умрет. Что ты скажешь на это, старый хранитель?

Он взял мою руку и поцеловал.

— Приветствую тебя, лорд Янтаря! — сказал он, и в глазах его стояли слезы.

Затем дверь за его спиной скрипнула и распахнулась настежь.

Вошел Эрик.

— Привет, — сказал я, поднимаясь и придавая голосу наиболее гадкий гнусавый оттенок. — Не ожидал увидеть тебя в игре так скоро. Как идут дела в Янтаре?

Глаза его расширились от изумления, а голос отяжелел от того, что люди называют сарказмом, и я не могу придумать лучшего слова.

— Хорошо, когда дела идут, Кэвин. Плохо, как выясняется, в другом.

— Жаль, — сказал я. — Как же нам это исправить?

— Я знаю способ, — он бросил взгляд на Дика, который молча удалился, закрыв за собой дверь. Я услышал щелчок замка.

Эрик высвободил клинок из ножен.

— Ты хочешь трон, — сказал он.

— Разве только я, а не каждый из нас? — ответил ему я.

— Думаю, да, — заметил он со вздохом. — Правильно говорят: "Нелегко лежать на голове". Я не понимаю, почему мы все так рвемся занять эту нелепую должность. Но ты должен помнить, что я победил тебя дважды и в последний раз милостиво подарил тебе жизнь в одном из миров Тени.

— Не столь уж ты был милостив, — ответил я. — Ты знаешь, что просто оставил меня подыхать от чумы. Ну а в первый раз, насколько я помню, все решил жребий.

— Значит, нам предстоит решать между нами двумя, Кэвин. Я — старше тебя, и я лучше тебя. Если ты желаешь помериться оружием, то я одет подходяще. Убей меня, и трон, вполне возможно, будет твоим. Попробуй. Но не думаю, что тебе это удастся. А мне бы хотелось покончить с твоими притязаниями прямо сейчас. Нападай. Посмотрим, чему ты научился в Тени Земля.

И его клинок очутился в его руке, а мой — в моей.

Я обошел вокруг стола.

— Что за гордыня у тебя, — сказал я ему. — Что делает тебя лучше всех остальных и более подходящим для правления?

— То, что я могу занять трон, — ответил он. — Попробуй, отбери.

И я попробовал.

Я сделал прямой выпад в голову, который он парировал, и в свою очередь отпарировал его контратаку в область сердца, нанеся режущий удар по запястью.

Он сблокировал удар и пнул небольшой стул так, что тот оказался между нами. Я правой ногой оттолкнул стул вперед, надеясь, что

— ему в лицо, но промахнулся, и Эрик вновь очутился передо мной.

Я парировал его атаку, а он — мою. Затем я сделал выпад, был отбит, атакован и парировал сам.

Я попытался провести одну очень причудливую атаку, которой научился во Франции, заключающуюся в ударе, потом финте "in quarte", финте "in sixte"[20], и кончающуюся выпадом с атакой на кисть.

Я успел, и потекла кровь.

— Будь ты проклят, брат! — сказал он, отступая. — Мне донесли, что Рэндом сопровождает тебя.

— Верно, — сказал я. — Нас больше, чем один.

Тогда Эрик кинулся на меня, отбросив назад, и я почувствовал, что, несмотря на все мое искусство, он все еще был мастером. Больше учителем, чем противником. Возможно, он был одним из самых великих мастеров меча, с которыми я встречался. Внезапно я почувствовал, что не смогу победить его, и я стал отбиваться как сумасшедший, отступая назад по мере его наступления, шаг за шагом. Мы оба несколько веков были учениками самых великих мастеров клинка. Самым великим из живущих, я знал, был наш брат Бенедикт, но его не было рядом, чтобы помочь — тому или другому. Я схватил левой рукой со стола какой-то хлам и бросил его в Эрика. Но он увернулся и продолжал наступать, а я принялся отступать левее, делая круг, но все это время не мог убрать острие его клинка от моего левого глаза. Я был испуган. А он — великолепен. Если б я не так ненавидел его, то аплодировал бы его искусству.

Я продолжал отступать, а страх и знание следовали за мной по пятам: я знал, что не могу пока победить его. Когда дело дошло до клинков, он вновь был лучше. Я проклинал это, но изменить не мог. Я провел еще три тщательно подготовленные атаки и каждый раз был повержен. Он парировал и заставлял меня отступать под его собственными атаками.

Только не пойми меня неверно. Я чертовски силен. Просто оказалось, что он — лучше.

В зале снаружи возник переполох и беготня. Скоро здесь будут телохранители Эрика, и если он не убьет меня до этого, то я могу быть уверен, что они завершат работу — вероятно, стрелой из арбалета.

С его правой кисти капала кровь. Рука его все еще оставалась твердой, но у меня внезапно возникло ощущение, что при других обстоятельствах, все время обороняясь, мне удалось бы его вымотать, и рана обернулась бы против него, и возможно, я смог бы прорваться сквозь его защиту в тот момент, когда Эрик начнет двигаться медленнее.

Я тихо выругался, и Эрик засмеялся.