Пол Андерсон - Собака и Волк Страница 27

В глазах Эвириона и еще нескольких человек отразилась враждебность. Остальные казались покорными, а некоторые даже слегка обрадовались. Лицо Руны сохранило непроницаемое выражение. Кивнув, она сказала:

— Понятно. Что, по-вашему, мы должны делать?

— Ну конечно же, слушать благую весть, — воскликнул Корентин в восторге. — Откройте ваши сердца. Христос осушит ваши слезы, излечит раны, дарует вам жизнь вечную. Взамен Он попросит у вас любовь.

— Это значит, что Он хочет все, — раздался новый голос.

Корентин оглянулся. Он увидел худощавого молодого человека, застенчивого, светловолосого и голубоглазого, с тонкими чертами лица. Пастор узнал в нем Кэдока Химилко. Сын образованного землевладельца Таэнуса и его галльской любовницы был воспитан как наследник. Таэнус был сейчас тяжело болен — умирал от воспаления легких. Простудился он во время переселения.

— Но я н-не считаю, что это неправильно, — продолжил Кэдок. — Мы служили старым богам, как и наши предки… по заведенной традиции… но кем они, в сущности, являлись? Никому не известно. Можете ли вы рассказать нам о Христе?

— С радостью. — Корентин удержался и не стал напоминать им, как долгие годы он пытался это сделать, а они оставались глухи, пока Бог не обрушил Ис в бездну. Спасение хотя бы одной души было намного важнее, нежели мелочные упреки.

Неужели надо было утопить тысячи грешников, чтобы спасти дюжину? Он перекрестился, дабы не искушать себя непозволительными вопросами.

Попытался улыбнуться.

— Успокойтесь, братья и сестры. Сейчас я вам проповедь читать не буду. Давайте просто поговорим о житейских проблемах и подумаем, как их разрешить. А проповедь я прочту сегодня днем в специально отведенном для этого помещении для тех, кому интересно будет послушать, а в дальнейшем я готов поговорить с каждым человеком один на один, если он того пожелает. При этом ни проповедовать, ни распекать не буду. Всех вас ожидает Господь, а терпение Его бесконечно.

При этих словах Юлия, сидевшая все это время с опущенной головой, разглядывая сцепленные на коленях руки, подняла заплаканные глаза. Ему показалось, что в них мелькнул проблеск надежды.

Чтобы не мешать собранию, Апулей вместе с семьей и слугами выехал из дома на свою дачу. Она располагалась рядом с землей, которую он подарил колонии. К вечеру Корентин зашел в его в комнату и увидел, что у него гость — Меций, священнослужитель из Аквилона.

— Простите, если я помешал, — пробормотал Корентин. — Ровинда сказала мне, что вы здесь. Я думал, вы тут один.

Апулей улыбнулся:

— Я лишь воспользовался возможностью помолиться и попросить духовного совета. И пастор по доброте своей навестил меня. — Манера его была проста и даже радостна.

Последние годы он стал весьма набожным христианином. Иногда Корентин даже завидовал ему.

— Как прошла дискуссия? — спросил Апулей. — Если только это не секрет.

Корентин, сложив пополам длинное тело, опустился на табурет.

— В целом все прошло, хорошо. Мы даже запланировали кое-что. Вскоре паства поймет, чего ей следует ожидать, что должен делать каждый человек или, наоборот, от чего воздерживаться.

— А обратили ли вы кого-нибудь в нашу веру? — спросил Меций. Человек он был уже пожилой, лысый, подслеповатый. Времена, когда он, подобно епископу Мартину, пытался склонить людей к христианству, остались далеко позади.

Корентин пожал плечами:

— На это требуется время.

— Вы как раз тот человек, который справится с этой святой работой. Да будет вам Божье благословение, да помогут вам святые угодники.

— Все это не так просто, святой отец, — ответил Корентин, посерьезнев. Меция всегда считали слишком наивным, чуть ли не блаженным.

Апулей согласно кивнул:

— М-м… язык, насколько хорошо вы знаете латынь? А народные традиции, обычаи… а что у нас считают законным и моральным? Трудно ведь иноземцам ассимилироваться среди коренного населения, во всяком случае, в первом поколении. Хотя, по всей видимости, они будут вступать в смешанные браки. Что тогда? Можем ли мы это позволить?

— Если они примут христианство, то сможем. — В голосе Мэсия, однако, чувствовалось некоторое сомнение.

— Значит, мы должны подготовиться к этому, надо поторапливаться, — заявил Корентин. — Нужен пастор для совершения этого обряда. Церковь. Я имею в виду не просто здание — кстати, ваша церковь в Аквилоне слишком мала, — а целую организацию. Работа с населением. Крещение. В Исе, как я слышал, уже многое сделали в этом направлении, но как обстоят дела в сельской местности, среди язычников? Можете ли вы меня просветить?

Меций вздохнул:

— Я никогда не был хорошим учителем. К тому же все эти диспуты о доктрине и литургии… моя бедная голова это не воспринимает.

— Нам понадобятся совет и поддержка. — Корентин взглянул на Апулея. — Вы меня отпустите на поиски?

— Куда? — спросил трибун.

— К епископу Мартину в Тур, куда же еще?

Апулей опять кивнул головой:

— Божий солдат. — И, помолчав: — Только торопитесь. Ему недолго осталось. Кто понесет огонь, который он зажег?

В комнате стемнело. По крыше стучал дождь.

Глава пятая

Тит Скрибона Глабрион, губернатор провинции, принимал в базилике Турона прокуратора Квинта Домиция Бакку. Эту комнату базилики обычно использовали для конфиденциальных встреч. На этот раз он даже не пригласил личного секретаря.

— А, добро пожаловать. Входите, дорогой друг. Чувствуйте себя как дома, — приветствовал его Глабрион. — Что за погода… кошмар! — И правда, на улице завывал холодный ветер. Прогнав тучи, он пришел на смену сильному дождю. В окна мимолетно заглядывало солнце, и тогда на стенах вспыхивали фосфорическим блеском глаза угрюмых святых и ангелов. — Как только закончим дела, выпьем чего-нибудь горяченького да пикантного.

Расправив на тощем теле изрядно потрепанную ветром одежду, Бакка уселся на табурет против начальника.

— Подозреваю, что и дело наше будет такого же свойства.

Улыбка прорезала глубокие складки под саблевидным носом.

Глабрион энергично закивал, при этом толстые щеки и двойной подбородок мелко задрожали.

— Мы слишком долго откладывали это удовольствие. А вы, я вижу, догадались, о чем будет разговор?

— Ну, судя по той информации, какую вы от меня затребовали, и как осторожно…

— Ваш материал я уже переварил.

Бакка невольно глянул на огромный живот Глабриона и поднял брови, впрочем, так, чтобы губернатор не видел.

— Я выжидал, — продолжил Глабрион. — Вы же знаете, я осторожен. И хотя Божья кара, наконец-то, обрушилась на порочный Ис, ресурсы злодеев еще не исчерпаны. Я должен был действовать наверняка. Теперь пришло время. Необходимо выработать стратегический план. Наша задача — завершить то, что начал Господь, и уничтожить Грациллония, которого спас не иначе, как сам сатана. Вы согласны?