Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике Страница 27

— Судя по всему, космачи тут проходили дня три назад, — важно сказал Эрик из «ростка» Тростинок.

Рядом стояла его сестра — Вики. Именно этих двух гибберлингов я видел спорящими в Великом Холле.

Они снова бросили уничижающий взгляд на Стояну, и та понимающе замолчала. Более она ничего не говорила и в их дела не встревала.

Мне это всё сразу же не понравилось, но, как говорится, в чужом огороде… В общем. Мы с друидкой стали держаться чуть в стороне всей честной компании гибберлингов. Они тут главные, так что пусть и командуют.

— Эх, — вдруг сказал кто-то за моей спиной, — вернуться бы до праздника.

— Н-н-не… н-н-не успели выйти, а-а-а… а ты уже д-д-домой запросился, — сердито фыркнул Торн. — Углеед!

Гибберлинг, которого назвали этим прозвищем, насупился, будто ребёнок. Углеедами тут называли тех лентяев, которые предпочитали всему прочему сидение в хижинах у огня.

— Эрик, н-н-ну что там? — прохрипел Торн.

— Они пошли дальше на восток, к Чёрному лесу, — всё так же важно отвечал охотник, при этом кинув косой взгляд на «выскочку» друидку.

Потом скользнул по мне и надменно вздёрнул подбородок.

— Уже давно надо показать, что на этом острове мы хозяева! — презрительным тоном заявил один из молодых гибберлингов.

Это был Гарр, самый младший из семьи Белолобых. Всегда какой-то взбудораженный, он всю дорогу дорывался почти ко всем своим соплеменникам.

— И не только на этом! — продолжал он, явно разгоряченный собственной значимостью. — И на остальных тоже. А то…

— Т-т-тихо! — сердито бросил умудренный Торн. Он при этом отчего-то поглядел на меня. — Т-т-тебя забыли спросить, кто тут хозяин. Разошёлся зд-д-ды… здесь…

Гар замолчал, ища взглядом поддержки у своих братьев.

Торн, этот глупый, по его мнению «старик», безусловно, многое повидал на своем веку, но при этом растерял как храбрость, так и боевой задор. Ему вы сидеть в Великом Холле, да пить брагу, а не шастать по острову.

— Эрик, в-в-веди… в-в-веди дальше, — приказал последний, при этом ворча что-то себе под нос.

Наш отряд двинулся вверх по склону, там — через туманную лощину, и вскоре мы вышли к лесной кромке.

Черный лес. Никогда бы не подумал, что лес действительно может иметь такой цвет. Я был склонен полагать, что это некое поэтическое преувеличение, ведь гибберлинги тем и славились. Их витиеватые выражения, которыми они награждали всё и вся, даже вошли в поговорку меж жителей Сарнаута: «У гибберлинга и корова — зубр благородный». (Хотя, я слышал и другой вариант: «Назвал собаку волком у порога».)

Но тут — другое дело. Чёрная земля с чёрной завянувшей травой… чёрные лужи… чёрные стволы деревьев и чёрные голые ветки на них… Одним словом — чёрный лес.

И ещё туман. Бесплотный, белый… Наверное, ещё и он придавал мрачности этому месту.

Гибберлинги меж собой и до этого переговаривались не часто, а сейчас и вовсе голоса смолкли.

Первыми по-прежнему шли Тростинки. Они подали знак всем остановиться, а сами ушли куда-то вперёд.

Я присел на поваленное дерево. Взгляд коснулся Стояны. В памяти тут же возникли вчерашние события.

Друидка поймала мой взгляд и, словно поняв, о чём я сейчас думаю, смущённо потупила взор и отвернулась.

На её лице чётко прослеживались те чувства, которые заполонили сознание Стояны. Здесь был и девичий стыд, и тут же — презрение о том, что могут о ней подумать… и ещё скрываемое удовольствие… и страх… страх от того, что она сделала нечто греховное… А ещё — смущение. Ведь до того момента она никогда в жизни не испытывала ничего подобного… Всё вышло спонтанно. Поддалась чувствам, желанию.

Вся эта смесь, будто кипящая в котле вода, бурлила в сознании друидки. Она никак не могла определиться, что ей теперь делать. Потому сегодня Стояна и сторонилась меня.

Я тоже немного растерялся. Особых чувств к этой девчушки у меня не было… А говорить себе, типа, что на безрыбье и рак — рыба, было бы… не честно (даже подло) и по отношению к Стояне, да и вообще…

В общем, произошло то, что произошло. Пожалуй, разумным будет просто отдаться «течению»… или, как бы сказали гибберлинги — велению судьбы. Как нить заплетётся, так тому и быть.

Наш маленький привал окончился. Тростинки вернулись и сообщили, что космачи свернули на север.

— Они сейчас находятся на опушке, — говорил Эрик. — Около двадцати голов.

Торн тут же разделил отряд на две части.

— О-о-о… обойдём их с-с-с… флангов, — сказал он. — А-а-ата… а-атакуем по м-м-моей к-к-команде. Одновременно. Ясно?

— К чему такие военные сложности? — фыркнул Гарр. — Это же не отряд имперских…

Торн резко развернулся на месте и быстро приблизился к гибберлингу. Тот испугано замолчал.

— Вот из-за таких… таких… на Паучьем…

Торн даже заикаться перестал. Гарр опустил голову, а братья тут же встали подле, словно заступаясь.

— Живо… ра-а-асходимся!

Мне выпало идти вместе с Белолобыми. На удивление Гарр до самой опушки не проронил больше ни слова. На «слабо» он больше никого не подбивал.

Безусловно, одним из самых неприемлемых, но чисто для меня, недостатков у гибберлингов (благо оных было не так уж и много) являлось их своенравие. Уж если кто-то из них что-то задумал, то поступал по-своему и никак иначе… Нет, гибберлинги не страдали отсутствием благоразумия, просто вот эта их национальная черта — чрезмерная храбрость, доводящая порой до ослепления, да в купе с некоторой долей бравады — это всё порой приводило больше к проблемам, чем к их разрешению.

Далеко ходить не надо. Вот возьмём гибберлингское понятие воина, ратника… Во-первых, это беспримерный герой, храбрец, не слишком ценящий свою жизнь.

Мне кое-кто из бывалых солдат, кому приходилось бок-о-бок воевать с гибберлингами и на Святой Земле, и на прочих аллодах, не раз указывали на то, что эти, хоть и не большие ростом существа, готовы идти в атаку, не взирая ни на численное превосходство, ни на прочие аспекты. Это, конечно, большое преимущество, но отсутствие дисциплины могло в разы всё это уменьшить… умалить… И это — во-вторых.

— Говоришь им, чтобы перестроились, или отступили, — рассказывали всё те же солдаты, — а они прут вперёд, что разъярённые кабаны… Типичные «сверры». Кстати, вот и на Паучьем-то склоне… коли бы слушались своих командиров, то среди их племени и потерь было бы меньше… а, может, коли б по уму, и судьба бы улыбнулась…

Гарр, скорее всего, воплотил в себе все «сверрские» замашки. Куда там мне! Я хоть прислушиваюсь к голосу разума…

Надо сказать, что во время боя (и это давно уж подмечено) моё сознание словно преображалось. Мысли становились чёткими, ясными… как команды… Раз, два, три и дело сделано!