Виктория Дьякова - Наследники Борджиа Страница 27

Де Армес встретил его прямо на пороге. Ухищрения Вити по соблюдению секретности не вызвали у него восторга, так как время поджимало. С огромным облегчением Витя сунул испанцу в руки холщовый мешочек с «голубцом». Инстинктивно он даже осмотрел свои пальцы и ладони, не вскочило ли где чего. Заметив его движения, испанец иронически улыбнулся:

— Долго искал старуху? — спросил он.

— Да нет, — ответил Витя. — Только пришли к подворью, сразу — вот она, ненаглядная, тут и есть.

— А где же задержался?

— Да так… — Вите не хотелось рассказывать про свои мытарства с Рыбкиным. Зачем портить имидж?

Но Гарсиа уже больше не интересовался этим.

— Скоро принц Никита от государя воротится, — продолжал он. — Видел, татары уже приехали? Поджидают их и Ибрагимкой. Так что ты канареек не считай и ворон тоже. Сразу к принцу беги. Подготовил речь?

— А как же! — соврал Витя. Сам он еще и не думал об этом. Но надеялся на экспромт, что нужные слова вовремя сами подыщутся.

— Ну, смотри… — Гарсиа, видимо, догадался, что Витя покривил душой. — На мои подсказки в этот раз не рассчитывай. У меня другая работа будет. Только вот что важно, запомни хорошенько. — Испанец внимательно посмотрел Вите в лицо своими черными соколиными глазами. — «Прошения» свои подавай не раньше, как меня на дворе заметишь. Но где б ты меня не увидал — на меня не глазей. Твоя забота — в поход напроситься и всех отвлечь, пока я дело свое сделаю. Ну, а согласится принц Никита тебя взять — его слушай. Со мной больше встреч не ищи. И к госпоже не лезь. Я сам тебя в монастыре найду. Понял?

— Ага. — Витя почувствовал, что он снова оказывается в центре какой-то очень запутанной интриги, и с одной стороны обрадовался: опять представится случай себя показать да и заработать тоже, если княгиня не обманет; а с другой — слегка смутился: как еще все получится-то?

Оставив Витю наедине с его размышлениями, Гарсиа вышел из конюшни.

Увидев это, Растопченко поспешил за ним. Теперь уж расслабляться нельзя. Снова завертелась карусель. Только поспевай. Испанец тут же опять исчез, как сквозь землю провалился, хотя только что шел в двух шагах впереди Вити. «И как он это умеет?» — подивился Витя про себя, направляясь обратно к парадному крыльцу княжеского терема.

Татары продолжали тянуть свою заунывную песню. Но едва Растопченко уселся на дощатую скамейку под стеной дома рядом с нежившимся на солнышке толстым рыжим котом поджидать приезда князя Никиты, как зазвенел бубен со стороны главных ворот усадьбы, в который бил кожаной плетью боярский холоп, возвещая домочадцам и слугам о возвращении хозяина. Татары тут же повскакали со своих мест, расхватали пики и, громко тарабаря по-своему наперебой, кинулись к своим лошадкам. Через несколько мгновений с аллеи донесся дробный глухой стук копыт и звон многочисленных колокольчиков, украшавших сбрую лошадей.

На площади перед домом появился князь Ухтомский на вороном Перуне, так рьяно встряхивавшем головой, что казалось, все гремучие золотые и серебряные прорезные яблочки, гроздьями болтавшиеся на его налобнике, вот-вот оторвутся. Алмазное перо, вставленное в сбрую между ушами и алмазные нити, которыми были увиты грива и хвост скакуна, сияли на солнце всеми цветами радугами.

За княжеским Перуном из аллеи вылетел разгоряченный аргамак Юсупова, под траурным черным чал-даром. Остановившись, он громко заржал и взвился на дыбы, чуть не опрокинувшись навзничь. Но седок быстро усмирил его, и почувствовав острые шпоры хозяина на своих боках, аргамак притих.

Сам молодой князь Юсупов одет был скорее по московскому образцу и только отороченная мехом черно-бурой лисицы шапка с пышными хвостами по бокам говорила о том, что именно он является беем над сгрудившимися в сторонке татарами. Лицо жиром молодой князь не мазал. Ростом был невысок, но станом тонок. Из-за низко вырезанного ворота его темно-синего кафтана виднелось жемчужное ожерелье рубахи. Жемчужные запястья плотно стягивали у кистей широкие рукава кафтана, небрежно подпоясанного черным шелковым кушаком с выпущенною в два конца золотою бахромой. Бархатные черные штаны заправлены были в алые сафьяновые сапоги с серебряными скобами на каблуках, с голенищами, спущенными в частых складках до половины икор. Когда Ибрагим спрыгнул с седла, под кафтаном его бряцнуло железо — доспехи. Он тоже был вполне уже готов к походу.

— Государь о судьбе монастыря обеспокоился очень, — сообщил Никита вышедшему ему навстречу из дома посланцу Геласия, — о спасении его обещал молитвы читать денно и нощно. Только вот войско прямо сегодня собрать не успеет. Распущено войско. А те, кто есть, так при службе все. Велел нам государь с Ибрагим-беем ни дня не медля с людьми своими на выручку монастырю скакать, а он вослед нам войско пошлет. Так и сказал игумену передать, что не оставит в беде дорогую сердцу его сторонку.

— Господи, благослови отца нашего, государя всемогущего, ниспошли ему благоденствие, — перекрестившись, низко поклонился монах Арсений. — И тебе, княже, нижайшее благодарствование, что не оставишь в беде.

— Как оставить! — воскликнул Никита. — Сейчас молебен отслужим, с княгиней да братом своим попрощаюсь — и в путь…

Затесавшись среди дворовых, окруживших Ибрагим-бея и князя Ухтомского, Витя вдруг заметил, как из-за дальнего угла дома появился капитан де Армес. За спинами собравшихся людей он прошел к аргамаку Юсупова, и Витя успел увидеть, как в руке капитана мелькнул уже весьма знакомый Растопченко холщовый мешочек. Тут Витя сообразил, что пора действовать. Протолкнувшись вперед, он подскочил к Никите, уже поднимавшемуся по лестнице парадного крыльца в дом, и упав на колени, скорбно запросил:

— Государь, снизойди к просьбе моей! Подумал я, что коли не хватает тебе бойцов, так могли бы и мы тебе чем сгодиться. Не позволяет сердце нам сидеть сложа руки, когда такая беда у порога стоит! Хлеб твой ели, мед пили, жалостью и добротой твоей пользовались. Так позволь отслужить…

Никита сперва очень удивился Витиному порыву, и черные брови его слегка приподнялись. Затем он глянул на Ибрагима:

— Как считаешь, сгодятся нам еще два ратника? Вот прибило их к берегам нашим. Хоть и свены, иноземцы, и верхом ездить не горазды, зато в рукопашной схватке хороши, показали себя на Белом озере. Награждал их князь Алексей Петрович за службу верную…

Не подымаясь с колен, Витя с замиранием сердца ждал, что ответит Ибрагим.

— Ну, коли князь Алексей Петрович им верил, так чего ж не взять, — рассудил Юсупов, — у нас каждый воин на счету…

— Значит, решено, — заключил Никита. — Подойди к Сомычу, свен. И чтоб по-скорому он собрал вас. Скажи, я велел.