Рональд Колд - Великий поход Страница 27

— Я натерпелся такого страху, что сегодня уже никуда не пойду. Да и нутро все выворачивает, как будто болтался на лианах, словно объевшаяся прокисших плодов пьяная обезьяна. — Аграв взял из лап Ушана свой зонт, с вызывающим видом уселся на дрожащую почву и спрятался под меховой купол.

— Пожалуй, после таких переживаний действительно стоит сделать привал. — Эливенер выглядел запыхавшимся, но помолодевшим. Глаза его блестели, словно две звезды, а с губ не сходила улыбка. Он обратился к притихшему пленнику, которого прикрыл зонтом расположившийся рядом метс:

— А что ты скажешь, представитель Искусства? Дают ли такие острые ощущения ваши экстатические практики, или курение дурмана, или созерцание Великой Пустоты?

Как не странно, адепт Зла не стал огрызаться, он лишь передернул плечами и замкнулся в себе. Метс, с удивлением следивший за ним, подметил, что выражение лица колдуна разительно изменилось. Под глазами появились какие-то темные круги, в углах рта наметились морщины, а на щеках — о Великие Небеса! — горел нездоровый румянец. Не его ли кудахтающий голос послышался северянину, летящему с горы вниз? И не был ли то смех?

Почва, наконец, вновь стала неподвижной, предательская зыбь исчезла. Вверху облака сомкнулись, затянув розовые края небесной раны. Лишь далеко к северу, где три гиганта уже растаяли за горизонтом, виднелся слабый красный след медленно исчезающей огненной реки.

— Ничего подобного со мной не происходило с самого детства! Я как будто заново родился, — признался эливенер. — И как я сразу не понял, что на нас летят не какие-то гигантские звери или бегающие горы, а самые обычные волны! Впрочем, разве может человек представить себе нечто подобное? Великие Небеса, это невообразимо! Нас швыряло до самых облаков. Я всегда мечтал научиться летать…

Эливенер так же, как чернокнижник, замкнулся в себе. А вот Аграв пристально разглядывал равнину, подмечая, что ландшафт «дышащего сердца» изменился. Несколько деревьев, вырванных с корнями, валялось на зеленом поле.

Кое-какие холмы исчезли, другие появились вновь. Прямо по курсу удивительно низко висела группка облаков, которые словно бы и не намеревались подниматься вверх и вливаться в туманный влажный покров. Эти тучи напоминали остров, равно чуждый зеленой поверхности внизу и облачному океану вверху.

— Интересно, что это за чудо такое?

— Какая разница, побратим. Вскоре нам все одно придется пройти под этими облаками, или же — рядом, вот и рассмотрим. Ты лучше скажи, что могло породить эти… эти волны?

— Уж не знаю. Даже подумать страшно. На море волны вызывает ветер, здесь же — ни ветерка. Да и размеры совершенно невозможные…

Аграв почесал нос, вздохнул и уставился на свои вытянутые ноги. Он принялся болтать ими, с пристальным вниманием следя за тем, как покачиваются из стороны в сторону носки его сапог.

Эливенер, услышавший их краткий разговор, глубоко задумался. Какие титанические процессы, происходящие в глубинах болот, могли породить эти бегающие горы? Что за удивительная сила у природы здешнего края!

Вскоре их желтоухий провожатый поднялся, оглядел внимательными черными глазами-пуговками каждого и молча двинулся вперед. Нехотя участники похода начали собирать разбросанные вещи и вскоре потянулись за Ушаном. Тот шел, не оборачиваясь, внимательно оглядывая изменившийся ландшафт. Возле свежеобразованной промоины, своей формой отдаленно напоминавшей след гигантской ступни, он ощерился, некоторое время принюхивался к краям и обошел ее стороной. Привыкшие к манерам своего провожатого, люди и иир'ова повторили его маневр, поминутно оглядываясь на черную воду. Когда они уже миновали новообразование, там раздался жирный всплеск и разочарованный рев, по которому угадывались солидные размеры того, кто поджидал добычу, скрытый клочьями планктона и водяной толщей.

Вскоре им попалось одно из деревьев, вырванное с корнем бегущими волнами, подброшенное к небесам и низвергнутое на зеленый ковер вдалеке от своего первоначального места произрастания. Ушан сделал знак остановиться, прокрался к поваленному пустотелому стволу и замер. Уши его напряженно шевелились, нос нервно втягивал подозрительный запах. Припав к земле и оперевшись передними конечностями о землю, он теперь напоминал самую настоящую большеухую лису-переростка.

Наконец Ушан выпрямился, медленно обошел вырванное с корнем растение и поманил лапой остальных. Аграв остался рядом с колдуном, не проявившим ни малейшего интереса к находке, так же, как и иир'ова, другие же подошли к провожатому. Вблизи стало ясно, что это самый настоящий хвощ, обладающий неким подобием кроны, удивительно огромный и имеющий развитую корневую систему, каковая сейчас лежала на поверхности, словно клубок мертвых змей. Растение умирало, но оно расставалось с жизнью совсем не так, как это делают обычные срубленные деревья в континентальной части мира. Оно постепенно тускнело, медленно теряя все оттенки красного, становясь вначале алым, потом бледно-розовым и, наконец, бесцветным. Завороженные сменой красок, люди не сразу заметили то, что лежало под мокрыми корнями. Ушан с явной опаской подкрался и тронул ножом один из змеевидных отростков. Тот конвульсивно дернулся и вдруг пополз прямо на Вагра, с хрустом отделившись от ставшего почти прозрачным ствола. Лесоруб отскочил в сторону, а странное существо гибко изогнулось и вдруг стало ввинчиваться в почву. Миг, и его извивающийся хвост исчез в небольшом углублении, из которого брызнула черная вода.

Ушан продолжал касаться лезвием ножа спутанного влажного пучка, возбужденно хлеща себя по бокам пушистым хвостом. Теперь уже несколько червеобразных существ разбегалось в разные стороны, стремясь ввинтиться в зеленую толщу и уйти в топь. Наконец ствол остался лежать сам по себе и вдруг рассыпался на кучу стекловидных осколков.

— Вот это да! — восхищенно сказал эливенер, а Ушан глухо зарычал.

— Что такое, мой друг? — Но вопрос старика был уже неуместен: и он сам, и остальные люди увидели, что скрывалось под умирающим хвощом. Это была громадная птица, величиной с человека, тело которой вмялось в пластичную почву топи. Тварь умела придавать своему телу любую окраску и сливаться с местностью, на которой охотилась. Но вблизи этот способ маскировки уже не действовал. Кроме того, птица была мертва.

— Наверное, ее сшибло деревом, когда пробегали волны, — заключил эливенер, внимательно оглядывая мертвое тело. — Это Дневная Птица, один из самых опасных местных хищников.

Птица лежала на боку, выставив на обозрение лишь одно крыло, но уже по нему можно было судить о замашках нелепо погибшего существа. Перепончатое крыло, лишенное перьевого и шерстяного покрова, заканчивалось хищно изогнутыми костяными шипами. Из раздавленной деревом широкой грудной клетки без всякого перехода вырастали две толстые мускулистые ноги, покрытые жесткой чешуей, снабженные могучими когтями. Длинный хвост заканчивался шипастой костяной булавой величиной с кулак взрослого человека. Но кошмарней всего выглядела голова: совершенно человеческое лицо, обрамленное рогами, растущее из толстой шеи и загривка, защищенных роговыми пластинами, идущими по спине к хвосту. Смерть ли послужила причиной поистине дьявольского выражения зеленой морды, или таким оно было у твари при жизни, путешественникам оставалось лишь гадать. Даже отец Вельд, в свое время изрядно натерпевшийся от Дневных Птиц, так и не видел их вблизи.