С. Лисочка - История одной практики Страница 27

— Ну, они эльфа под фонарем догнали, так что видел. Правда, к концу у меня перед глазами плыло, вроде как, но в самом начале все хорошо видел.

— А они говорили о чем-то или молчали? — спросила я.

— Матерно ругались, да рычали, да хрюкали, — сказал он. — Сетовали, что он заставил их гоняться за собой.

— А в какую сторону они эльфа увезли, вы знаете? — спросила я.

— Да к утицкому мосту покатили, — сказал архитектор. — В башню какую-то.

— В какую башню? — снова не поняла я.

— Вот уж чего не знаю, того не скажу, а только второй кот сказал, этим: грузите, мол, этого в карету, в башню к ледышке повезем.

— К какой ледышке?

— А вот этого я не знаю, только он так и сказал: к ледышке, мол.

— Понятно, — сказала я.

Хотя, если честно, понятно мне было мало. Впрочем, что дальше делать, я точно знала.

— Вот, почитайте и распишитесь, если согласны со всем записанным, — сказала я, подвинув господину Гарво его показания. А я пока мемофот достану.

— Чего достанете?

Господин Гарво уже ушел, а я сидела на диване и, рассматривая мемографии, размышляла. Картинок мы сделали с ним целых три. Одну общую, на которой зверолюды избивали эльфа, одну с котолюдом, а одну — с тигролюдом. Последняя получилась лучше всего, видимо тот произвел на пьяного архитектора наиболее сильное впечатление. Тигролюд и верно был красив: широкоплеч, усат, с шикарными темными полосами, большущими глазищами, полуголым торсом и мускулистыми лапами. А вот остальные участники сцены вышли хуже. Впрочем, зверолюдов в городе совсем не много, а тигролюдов — тем более.

Честно говоря, не очень-то понятно, что это за нашествие такое зверолюдское. В Суранской империи они вообще довольно редки, зато их много в Тропикане и на Янтарных Островах[44], а еще, как я слышала, у них есть поселения в Жарандии[45], на побережье. Лет четыреста назад в северном Катае их тоже было довольно много, но после окончательной победы учения Атая, их оттуда вытеснили в Южную Тропикану, устроив чуть ли не геноцид. Именно тогда они появились и в Ицкароне. Город от Катая, конечно, расположен совсем не близко, но лежит на торговом пути, а еще тут без предрассудков относятся к форме ушей и другим особенностям внешности. Видимо, потому Ицкарон показался зверолюдам местом для жизни вполне подходящим, особенно тем из них, кого согнали с родного места именно из-за их особенной внешности, не вписывающиеся в катайский золотой стандарт красоты. Впрочем, сюда зверолюдов особо не тянуло, то ли из-за климата, то ли еще почему. Сколько сейчас их в городе с шестидесятитысячным населением? Тысячи две, от силы три.

Вообще, у нас больше всего людей. Тех самых, которые хому хомо сапиенсы. Гномов — процентов пятнадцать, эльфов — чуть меньше. Встречаются оборотни, но, сколько их, вам и в Лунном храме не скажут. Ходят слухи, что то ли в Западной, то ли в Восточной Рыбалке их много живет, но лично я не проверяла.

А вообще, тут кого угодно можно встретить, и не только из-за замещений, но и из-за нас, алхимиков. О химерах, конечно, все слышали, но не все представляют, кто это на самом деле такие. Произнесешь «химера» и воображение рисует какое-то странное, и даже страшное существо, с огненной львиной гривой, воловьими глазами, орлиными золотыми крыльями и лапами. А еще с зубами, щупальцами и рогами. Чудовище прямо какое-то. А с нашей, с алхимической точки зрения, химера — существо, несущее гены и признаки нескольких существ, которые в естественных условиях самостоятельно не могли бы дать общее потомство. В принципе, если широко смотреть, то мой теперешний шеф, Квентин, тоже химера, поскольку эльфы и люди как раз потомства обычно не дают. Я предполагаю, у его матери была какая-то редкая генетическая мутация, позволившая ей забеременеть от эльфа. С удовольствием бы ее изучила, но, увы, его мать пропала тогда, когда мои родители только начинали задумываться, а не провести ли им еще один опыт специфического толка у себя в спальне.

Разумеется, такого рода мутации редки, иначе мир был бы заполнен химерами. Нет, я не шучу, люди вообще любят совать, куда попало, не только свой нос, но и другие части тела. Мир был бы тогда куда более интересным местом. Но то, что не может сделать природа, мы, алхимики делаем в лабораториях. Конечно, большинство наших опытов заканчиваются нечем, но есть и удачи, ушедшие в серию. Руновые кошки, к примеру. Крупные, как овцы, с уникальным мехом и вкуснейшим деликатесным мясом. Или курицы моа, на которых можно ездить вместо лошадей. Само собой, создание разумных химер, скажем так, не рекомендовано, но вовсе не запрещено. И именно генетика — это моя специализация, и моя самая большая любовь, а то, чем я здесь занимаюсь — это не от хорошей жизни, на самом деле. Когда-нибудь я к ней обязательно еще вернусь. Ну а пока…

Пока же я сложила мемографии стопочкой на столе Квентина, перечитала свой протокол и положила его рядом. Поправила, чтобы все лежало аккуратно, и прошла к себе за ширму. Материал, наконец, «подрос» и пришло время консервировать его в янтарь, что требовало известной сноровки. А химеры… химеры меня еще дождутся.

Селена де Трие, вампир, следователь-капрал Стражи

Свиклай сел с нами в закрытую карету, и мы поехали без лишней суеты и спешки.

— Главное, ведите себя естественно, — внушал он циркачу и девочке. — И ни о чем не беспокойтесь. Мы вас вытащим. Даже не сомневайтесь. У нас в операции задействованы лучшие кадры. Селена вот.

Конечно, приятно, что тебя так ценят, но мое присутствие этих двоих нервировало еще больше.

— То есть, когда нас будут бить, она будет нас защищать? — спросила девочка.

Это «когда» вместо «если» много мне сказало о ее настрое.

— Никто вас и пальцем не тронет, — сказала я.

— Пальцем-то ладно, а вот если ножом или дубиной, — вздохнула Алиса, глядя через зарешеченное окно.

Между прочим, мне тоже не нравится, когда в меня ножами тычут и в непосредственной близости дубинами машут. Особенно заостренными, особенно из осины или рябины. Конечно, вряд ли они ждут вампира, и вряд ли у них будет оружие, способное нанести мне существенный вред, но ведь весь нюанс скрывается в слове «существенный». Я за свою, не такую уж и короткую, жизнь пару раз попадала в переделки, так что точно знаю, что даже незаговоренным клинком в живот — очень-очень больно, а когда бьют чем-нибудь тяжелым по лицу, то страдает не только макияж и чувство собственного достоинства. Разумеется, я регенерирую, да и драться давным-давно научилась, но все равно неприятно.