Страницы боли - Трой Деннинг Страница 28

Подол одеяния Госпожи колыхнулся, словно она собралась сделать шаг вперед. Затем её нога опустилась, и подол платья разгладился. И в тот же миг она исчезла из виду.

- Миледи?

Из-за стены послышался ещё один стук, и Тессали произнес:

- Мне нужна ещё одна сеть! Они оба здесь!

Повернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что на него, разворачиваясь в воздухе, летит сеть для ловли психов. Протянув руку, он сгреб несколько нитей и, прежде чем эльф успел затянуть петлю, рванул её на себя, сбросив его со стены. Едва тот успел коснуться земли, как меч трассонца уже пришел в движение, разрезая сеть на куски.

Когда он повернулся обратно к амфоре, золотая нить уже успела полностью выбраться наружу и, поднявшись в воздух, принялась описывать в воздухе круги. 

БОЛИ ПЛОТИ

От этой золотой нити ускользнуть нельзя.

Недвижимая, словно камень, стою я перед Потерявшим Память Героем. Мои ноги плотно прижаты к земле. Трассонец и его спутники считают, что я ушла, но это желтое плетение не обмануть. Словно червь к трупу, оно подбирается ко мне и начинает кружить.

Я решаю, что время пришло. Я подаюсь вперед; мои шаги легки, словно облачка, парящие в затянутых коричневой дымкой небесах. Молитва трассонца, эти божественные строки не могут остаться безнаказанными – он должен отречься от них. Он должен отказаться, должен отвергнуть их, должен проклясть мое имя и с рыданиями молить о смерти. Он должен познать страдание за то, что сотворил; ради блага Мультивселенной он должен пожалеть о том часе, когда произнес те прекрасные слова.

Я до него не дотягиваюсь.

Когда нить обвивается вокруг меня, нечто – я не могу сказать, что именно – шевелится в пустоте, где некогда находилось мое сердце. Я никогда не ощущала ничего подобного – легкий трепет, пронизанный мягким одиночеством, подобным похоронной песне скорбящей голубки; он похож на прикосновение любовника – теплый, успокаивающий и странным образом знакомый, одновременно и манящий, и опасный.

Эту золотую нить сплел сам Дедал, хитроумнейший из всех людей. Она прочней, чем любая из цепей, выкованных Гефестом. Если за неё потянуть, это лишь сделает её крепче, если разрезать – она превратится в две, если попытаться расплести – то затянется петлей, из которой невозможно выбраться. Трассонец выпустил сеть Посейдона, если, конечно, одну нить можно назвать сетью, и я не осмеливаюсь коснуться её.

Я закрываю глаза, и, когда нить обвивается вокруг меня в третий раз, она более не скользит по моей коже, не затягивается вокруг горла и не опутывает запястья. Госпожа исчезла из этого темного переулка.

Трассонец так и не раскаялся, тифлинг избежала наказания. Ключ повернулся, и послышался щелчок замка; двери распахнуты, сокровище лежит без охраны. Я бы могла отправиться в лабиринты вслед за ними, но там, в бесчисленных проходах, что постоянно меняют направление, вливаясь один в другой, таится тьма. Все, кто попадают туда, находят там свой конец, и, что бы ни стало причиной их гибели – окровавленные когти монстра или подгибающиеся от усталости ноги – каждый из них перешагивает через порог смерти в полной уверенности, что выход ждет его за следующим поворотом. Возможно, это само по себе является достаточным наказанием.

И, по правде говоря, я не отваживаюсь давать трассонцу возможность открыть амфору и выпустить ещё больше нитей из сети Посейдона, ведь первая из них уже успела отыскать меня. Я ощущаю, как из пустоты, на месте которой некогда билось мое сердце, вздымается ритмичный рев, нарастая и стихая. С каждым разом он звучит все более и более неистово. В воздухе разливается соленый аромат моря, а над волнами с шумом проносятся порывы ветра. Несмотря на все мои усилия, я не могу отрешиться от этих звуков и запахов - они внутри меня, словно кошмары, что изливаются из темного колодца, находящегося в моей груди.

Я вижу Госпожу Боли. Облаченная в белое облако и подпоясанная золотым светом, она стоит на окаймленных пеной волнах. Губы её окрашены в тот же бирюзовый цвет, что и воды Арборейского моря, а шею обвивает нить жемчужин, черных и блестящих, как слезы суккуба. Лоб её венчает диадема из голубых молний, а вместо ореола из покрытых кровью кинжалов вокруг головы свободно развевается грива светлых волос, концы которых исчезают в воздухе. Они подобны сотням тысяч золотых нитей, что ведут на сотни тысяч планов бесконечной Мультивселенной.

В воздухе позади неё – меня? – парит призрачный, сотканный из ветра образ, огромный, словно само солнце – Королева Стихии Воздуха. Хотя черты её прозрачного лица изменчивы, подобно ветру, в форме его, в разрезе её овальных глаз и в очертаниях высоких скул я замечаю явное сходство с Госпожой Боли.

По другую сторону от меня находится погруженный в воду по пояс гигант с трезубцем в руках. От него пахнет водорослями и солью, волосами ему служит морская пена, а кожа блестит, словно отражающийся от воды лунный свет. На его губах – скупая отеческая улыбка. Он протягивает мне руку и смотрит на море.

Этого не может быть! Если бы у меня были родители, я бы это запомнила. Должно быть, эти воспоминания – эти иллюзии – всего лишь какая-то уловка Посейдона, с помощью которой он хочет завоевать мое доверие, и ничего более.

К нам приближается одномачтовое судно с черными парусами, которым управляет один-единственный воин в черном плаще. Лицо его полностью скрывает капюшон. На палубе лежат четыре черных ящика – выкуп, который могучий Посейдон назначил за сердце своей златовласой дочери. В них находятся страдание, тоска, горе и отчаяние – четыре Боли, что правят Мультивселенной, но откуда я знаю это – мне неведомо; для меня это такая же тайна, как и лицо, скрытое черным капюшоном.

Настает отлив; шум прибоя становится все тише и тише, запах соли слабеет и отдаляется, лицо Королевы Стихий растворяется в слепящем, жарком и неподвижном воздухе, а Посейдон скрывается под водой. Волны уже не пенятся, море успокаивается, и его поверхность становится похожа на зеркало из бирюзы. Черный парус корабля опадает. Рулевой в капюшоне поворачивает ко мне голову, и под его судном разверзается водоворот; его утягивает вниз – вниз, в пустоту моей груди уносится он, этот незнакомец в плаще цвета ночи, который заплатил выкуп за мое сердце.

ГОРОД ЖЕЛЕЗА