Дмитрий Емец - Мост в чужую мечту Страница 28

– Там отец. Гай ему не простит, если он меня примет, а у отца с Гаем дела… Ну ничего: есть у меня одно местечко. Ты Ботанический сад хорошо представляешь?

В Ботаническом саду Рина бывала многократно. И на роликах каталась, и на велосипеде, и пешком. Но Родион долго втолковывал им на занятиях по ориентированию, что для шныра «хорошо представлять» место – это знать каждый камень, куст, бордюр, каждую кучу старых досок, под которые можно забиться. Этим же она похвастаться не могла.

– Плохо, – сказала Рина.

Гамов кивнул.

– Со стороны ВВЦ есть старые голубятни. Как-то я заметил, что одна из них заброшена. Поставил сигнальные нитки, прождал пару месяцев… Да, так и есть: даже близко никто не подходил. Потом оборудовал ее слегка, очень скромно. Короче, если буду нужен – ищи меня там.

Аль, лежащий рядом с Гамовым, вскочил и издал предупреждающий скрежет. Между тучами скользили три едва различимые точки – гиелы.

– Это нас ищут? – заволновалась Рина. На уставшем Гавре, да еще без гепарда, ей от берсерков не уйти.

Гамов мотнул головой:

– Не нас. Слишком высоко, чтобы что-то увидеть. Думаю, шнырика перехватывают! Кто-то из ваших из нырка выходит!

– Откуда ты знаешь?

– А чего тут знать? Эта группа основная, а где-то там, выше, перехватчик. Когда пег выйдет из нырка, эти трое будут его отвлекать. И заодно постараются прижать к земле. Тем временем пикировщик камнем падает вниз. Если высота приличная, он набирает такую скорость, что пегу от него не уйти. Конечно, есть вероятность, что шнырик увернется, но если сделать все правильно, то…

– …на одного шнырика будет меньше, – закончила Рина подозрительно мирным голосом.

Гамов настороженно посмотрел на нее и прикусил язычок.

Внезапно Рину зацепила крылом невеселая мысль. Гамов помог ей и теперь не может вернуться к своим. Шныром ему тоже не стать, и он это знает. Он лишился всего и не скулит. Спокойно дарит ей ножи, хотя на сердце у него наверняка кошки скребут.

Так кто же лучше – она или Гамов? Она же на блюдечке принесла ведьмарям закладку, лишилась нерпи с уникумом – и со спокойной совестью возвращается в ШНыр, считая себя достойной. И надеется еще, что ограда ШНыра ее пропустит! Не наглость ли?

Аль снова заскрежетал. На этот раз его морда была повернута в другую сторону. Задрав голову, Рина увидела еще трех гиел, спешивших присоединиться к остальным. Гиелы летели со стороны Кубинки.

– Две четверки берсерков в небе! Надо же! На обычного шныря… кгхм… столько не выпускают. Ну или, может, закладка особо ценная? – Гамов свел большие и указательные пальцы в рамку и попытался заключить в них обе тройки гиел.

– Перехватчики где-то там! Значит, шныр появится оттуда! – заявил он и ошибся, потому что ныряльщик материализовался гораздо ближе. Рина узнала Цезаря. Всадника было не разглядеть, но Рина и так не забыла, кто седлал Цезаря сегодня на рассвете.

Казалось, крылатый жеребец врежется в лес. Они сближались чудовищно быстро. Но над вершинами, подчиняясь команде, Цезарь расправил крылья и скользнул под защиту снежного поля. Над белым полем с темными островками леса и кучей желтоватых проплешин и ручейков буланый жеребец был почти не заметен. Цезарь летел не по прямой, а зигзагами, вплетаясь в общий рисунок поля и стараясь не оказаться над его одноцветной частью.

– Отмороженный какой-то ваш шнырик! Так опасно из болота вышел: чудом по земле не размазался! Смотри, гиелы его не заметили! – восхищенно воскликнул Гамов.

Рина прикинула, что Кавалерия, скорее всего, будет пролетать рядом с ними. Она направляется в ШНыр, и недостроенная бензоколонка у нее на пути.

– Тебе лучше уйти! Прямо сейчас! – шепнула она Гамову.

Не прощаясь, он животом прыгнул на седло, свистнул и унесся, сразу скрывшись из виду.

«Хорошо зимой иметь гиелу-альбиноса!» – подумала Рина.

Кавалерия появилась там, где две линии электропередачи сплетали свои судьбы и провода, чтобы дальше течь вместе. Она летела сразу над ними на такой малой высоте, что рисковала задеть их копытами Цезаря. Зато провода надежно защищали ее от атак снизу, да и сверху ни один ведьмарь не решился бы спикировать, отлично понимая, что произойдет, если крылья гиелы заденут два провода разом.

Рина выскочила, замахала руками, закричала. Гавр тоже решил поучаствовать. Он вертелся вокруг и издавал звуки ржавой двери. Вначале морду повернул чуткий Цезарь, а потом и Кавалерия взглянула, проверяя, что насторожило коня.

Конечно, рассуждать об эмоциях человека, лицо которого едва различаешь, невозможно, но по тому, как Кавалерия раздраженно провела перчаткой по лицу, Рина догадалась, что восторгов ожидать не стоит.

Минуту спустя директриса спрыгнула с Цезаря в метре от Рины и сразу стала затягивать подпругу. У Цезаря опали бока. Он был весь в мыле. Жеребец храпел и прижимал уши: чуял близость Гавра.

– С ума сошла! Ведьмари рядом! Сядешь впереди меня: Цезарь выдержит! – сухо велела она Рине.

Кавалерия выглядела измотанной. Кожа желтовато-белая, глаза с красными прожилками, сухие, потрескавшиеся губы. «Две четверки берсерков! Интересно, какую закладку она принесла?» – удивилась Рина.

– Так ты садишься или нет? – нетерпеливо повторила Кавалерия, заметив, что Рина вопросительно смотрит на седельную сумку.

– Я не могу. Я не одна! – смущенно объяснила Рина.

Не успела Кавалерия спросить, с кем она, как ее «вторая половинка», выскочив непонятно откуда, принялась рычать на Цезаря. Издали. Получить копытом в лоб «второй половинке» совсем не хотелось.

– Спокойно, Цезарь! А ты отведи гиелу подальше! Не видишь, что творится с жеребцом? – велела Кавалерия Рине.

Рина стала с криками бросать в Гавра снегом. Тот на всякий случай спрятался за недостроенной бензоколонкой и оттуда шипел на Цезаря. Удерживая взволнованного жеребца, Кавалерия всматривалась в изрытый снег.

– Здесь было две гиелы! Та другая – взрослый самец. Знаешь, что такое укус гиелы? Давно не видела распухших трупов?

Рина промычала что-то невразумительное.

– И где твоя нерпь? Сколько раз повторять: не выходить из ШНыра без нерпи! Жду тебя у себя в кабинете!

Кавалерия ослабила поводья и единственный раз коснулась жеребца шенкелями. Взрывая копытами снег, под которым чернела земля, Цезарь проскакал десяток метров, оттолкнулся и взлетел.

В третий раз за сегодня сесть в седло Гавра Рина не решилась. Все мужество из нее выветрилось во время прошлого полета, когда Гавр надумал кувыркаться. Вздыхая, она вытянула из брюк ремень и, ощущая себя маленькой девочкой, которая на колготках ведет здоровенную псину, на ремне потянула Гавра в сторону Копытова.