Святослав Логинов - Чёрный смерч [сборник] Страница 28

Покуда Таши и Роник собирали хворост для будущего костра, Уника достала мешочек со всевозможным рукодельным прикладом, высыпала из него шильца, лощильца и ножички, двумя пальцами подняла зелёную проколку, положила на ладонь. Нефритовая стрелка ожила и, немного поколебавшись, указала на реку. Простенькое волшебство, последнее, что показала ей при жизни предыдущая йога. Священный камень знает, где враг, знает и откуда помощи ждать. Уника прищурившись разглядывала поверхность реки. Ох, да никак там водокрут! Ну так и есть, вон как вращает попавший в реку мелкий мусор… Хотя чего ещё ждать-то? Как иначе там, на дне, такую ямину вырыло бы? Значит, напрасно они несли с собой сетку-малушку, зря присматривали на берегу выброшенные рекой стволы упавших деревьев, надеясь соорудить плотик. Малушка могла бы помочь только в спокойной воде, а так — придётся туда человеку нырять… Великий Лар, лишь бы с Таши ничего не случилось! И ведь не удержишь его… Хотя, если уж выбирать, то всяко дело, лучше Таши никого не найти — приходилось неслуху в омута нырять. Вот только омутинника в тех ямах не было. И искать там ничего не требовалось: схватил со дна пригоршню мелких камешков — вот ты и герой. Да что говорить, задача у них — не чета мальчишеским забавам.

Уника вздохнула и, раз уж рукоделье всё равно вытащено, принялась за починку прохудившихся Ташиных вещей. Не дело парню оборванцем ходить — лучший жених в роду…

Роник с охапкой пересохших ветвей подошёл к стану и замер с открытым ртом: йога шила, пропарывая дырки в коже проколкой зелёного нефритового камня. Как ни был мал шаманыш, но этот цвет он узнал.

— Дивишься? — без улыбки спросила Уника. — А знаешь, что сказал мастер Стакн, когда этот камешек мне давал? Обломок — он обломок и есть, сила в нём умирает, а если новую вещь сделать, то сила вернётся. Только новой вещью пользоваться надо, чтобы сила в ней была. Вот я и работаю. Поизносишься, я и тебе кожанчик поправлю. Так и будет священный камень силы набираться. Понял?

Рон судорожно кивнул.

— А ежели действительно понял, то зря болтать о том, что видел, не станешь.

— Я никогда не болтаю зря, — сказал шестилетний шаманыш.

Подошёл Таши с грудой сучьев, обвязанных ремнём. Оглядел окрестности, потянул носом воздух.

— Гарью пахнет. Как бы чёрная пурга не началась.

— Тут всё кругом гарью пропахло, — заметила Уника. — Сухой лиман — рукой подать, за неполный день дойти.

— Боюсь, он где-то неподалёку гуляет, — поделился сомнениями Таши. — Как залито всё кругом чернью.

Уника не замечала никакой особенной черни, но пренебрегать предчувствием сына, родившегося в один день со страшным чёрным смерчем, не следовало, поэтому путешественники быстро собрали разложенные вещи, плотно завязали мешки, особо стараясь укрыть скудную провизию, наглухо затянули шнуровку на одежде. Больше всё равно ничего нельзя было сделать.

Впустую прождав полчаса, решили всё же разводить костёр и готовиться к ночлегу. Даже если и впрямь Хобот кругом своего логова обходит, люди на это никак повлиять не могут. Уника, взяв лук и подозвав Рона, отправилась к обрыву в надежде добыть на ужин судака или щуренка, Таши обтёсывал найденный на берегу еловый ствол, приплывший, видать, с самых верховий. Уника уже объяснила сыну, что скорей всего ему придётся вживую нырять за ножом, но Таши всё равно готовил плот, сказав, что если омут глубок, то нырять будет легче с плота. Улов у самозваных рыбаков был ещё самый ничтожный, когда от стоянки раздался предостерегающий крик Таши, а следом немедленно потемнело небо, ровное шмелиное гудение заложило уши и рывком, словно ниоткуда, явился Хобот. Он недвижно стоял в каком-то поприще от людей, плавно покачивался, как бы выбирая, в какую сторону направиться. А может, и впрямь выбирал. Никто из магов племени покуда не сумел проникнуть в кромешную суть чёрного смерча, определить, бог это, умеющий слушать и созидать, демон, ведающий лишь разрушение, или просто остаток бестолковой стихии, какой был породивший его Кюлькас. Предусмотрительная традиция всякое чудище велела считать демоном и лишь те, природа которых ясна шаману, получали иное прозвание.

Трое людей давно были рядом, лежали, плотно прижавшись друг к другу, Уника бормотала охранные заклинания, хотя вряд ли оживший вихрь ощущал усилия йоги. А затем случилось такое, чего не могли предвидеть ни Уника, ни Калюта, ни даже повидавший все на свете Ромар. Неведомо откуда у чёрного смерча явился противник. Тут уже не могло быть сомнений — это порождение Кюлькасовой магии было богом или, в крайнем случае, демоном. Оно имело человеческую фигуру, хотя таких гигантов не встречалось даже среди горных великанов. Таши, которого ростом предки не обидели, не достал бы чудищу и до пояса. На полуобнажённом теле великана болтались обрывки каких-то одежд, хотя всякий скажет — в степи нет зверя, способного дать шкуру такой величины. Лицо у демона было вполне человеческое, искаженное яростью, рыжая с проседью борода развевалась на ветру. Великан нёсся огромными скачками, размахивая выдранным с корнем стволом осокоря. Здоровенное дерево приходилось ему как раз по руке. Поравнявшись с раскачивающимся смерчем, неведомый боец взревел: «Осилим!..» — и обрушил удар на тонкое основание смерча. Сухая лесина разлетелась на несколько кусков, раздался дикий визг, Хобот дрогнул и скакнул в сторону. Обезоруженный великан вскинул лапы, на которых обнаружились аршинные когти, и прыгнул следом. Когти вонзились в бесплотную тьму, смерч заметался, задел краем и без того изувеченную рощицу вязов, свалив разом пяток деревьев. Человекоподобный не отпускал. Он висел на необъятном теле смерча, словно разъярённый дикий зверёк, впившийся когтями в морду врага, и драл когтями, разбрасывая в стороны клочья тьмы.

— Оси-и-илим!.. — нёсся визг. Чёрный смерч метался вдоль берега, вздыбив волны, прошёл над Великой, вновь вломился в рощу. Гигант не отпускал. Он не чувствовал ударов валившихся сверху камней, его не беспокоили хлещущие ветви и стволы, что расщеплялись при ударе о его тело. Лишь визг, в котором уже нельзя было разобрать изначального призыва, становился всё более оглушительным:

— Оси-и-и-лли-и-им!..

Чёрная пурга мела по земле, траурные хлопья взвивались под облака, чтобы выпасть где-то губительным снегопадом. Три человека наблюдали за нескончаемым поединком, не думая, что, если сражающиеся хотя бы на минуту приблизятся к ним, людей не спасёт даже сам Лар-прародитель.

— Оси-и-и-и…

Смерч, оторвавшись от земли, поднялся к самой обители Дзара, на мгновение обратившись в подобие грозового облака, затем рухнул на землю и судорожными рывками унёсся в сторону Сухого лимана, унося на истерзанном боку небывалого всадника. Визг, завывание и грохот стихли вдали. Хлопья ядовитой сажи, медленно кружась, опускались на траву.