Людмила Астахова - Бабочки в жерновах Страница 28

— Оч-чень приятно, — пролепетала хадрийка и смутилась едва ли не до немоты под ледяным взглядом новой знакомой.

— Пройдемте в смотровую, — церемонно пригласил доктор, спасая Верэн от самовозгорания. Щеки её уже полыхали изнутри, словно перцем натертые.

В чистенькой комнатке всё было либо зеленым в тон врачебному халату, либо металлическим и эмалированным, как в самой настоящей больничной палате. И еще эти поблескивающие в круглом лотке зловещего вида инструменты… Брррр!

— Присаживайтесь, сударыня. Вот стул. Вас зовут…э…

— Верэн.

Но симпатичный доктор продолжал глядеть на девушку испытующе, словно ждал еще чего-то, прежде чем записать в бланк.

— Верэн Раинер. Имя пишется через «э», а фамилия — через «е».

— Да, да, я понял. Как вы себя чувствуете, госпожа Раинер?

— Хорошо. Я — здорова.

Но на слово эспитский лекарь не верил, а потому сначала попросил показать ему горло, затем оттянул нижние веки, убедившись в отсутствии признаков желтухи. Посчитал пульс, попросил разрешения посмотреть в уши, касаясь легко и почти невесомо.

— Расстегните блузку и покажите мне кожу в области декольте. Замечательно. Теперь я прослушаю ваши легкие.

— Трубочкой?

— Именно, юная госпожа. Дышите глубже. Дышите.

От коротких волос наклонившегося доктора так приятно пахло лавандой и розмарином, что больше всего хотелось именно дышать.

— А теперь не дышите, — проворковал островитянин. — Отлично.

И улыбнулся краешком губ. С ним, как и с Бертом, хотелось целоваться до изнеможения, до обморока.

— А как вы спите, Верэн?

«С тобой было бы просто замечательно. Или с Бертом… Ой! Это не остров, а источник искушения какой-то», — испугалась собственных мыслей целомудренная хадрийка.

— Как все люди — на спине или на боку, — буркнула она, прикинувшись дурочкой.

— Это понятно. А хорошо ли? Бессонница не беспокоит? Головные боли? Кровотечения из носа? Кошмары? Судороги в конечностях посреди ночи?

Девушка призадумалась, чтобы не сказать чего-то такого — вредоносного для себя.

— Наоборот. Сплю крепко, как убитая. И не снится ничего.

— Как только закрываешь глаза, весь мир исчезает во тьме, и она длится, длится и длится целую вечность, пока тебя не разбудят, — сказал доктор, не отрывая взгляда от каракулей, которыми планомерно покрывал бланк медицинского освидетельствования.

— Откуда вы знаете? — встрепенулась Верэн.

Исил Хамнет только бровь приподнял.

— Что знаю?

— Откуда вы знаете, как я сплю? Я никогда никому не рассказывала.

— Откуда же мне знать, милое дитя? — он был так очаровательно снисходителен, так добр. — Я лишь предположил. Всякое бывает.

— Это… это признак болезни?

— Нет. Но если вдруг у вас начнутся кошмары, приходите, выпишу отличное успокоительное.

Утешить не утешил, но страху нагнал этот ласковый доктор, будь здоров. И самое удивительное, ни он, ни эмиссарша, ни Берт так ни разу и не спросили, какого рожна Верэн Раинер понадобилось на острове Эспит. А вопрос-то сам собой напрашивался, между прочим.

Лив и Берт. Эспит

— Наконец-то управилась! — воскликнула Скайра, плотно закрыв дверь за ученым и девушкой, которые чинно, будто гимназисты, направились на прием к доктору. Шли гуськом, затылок в затылок, впереди Лэйгин, за ним по пятам — барышня Раинер, и папки картонные со своими «делами» в руках несли. Красотища! Вот все бы так и всегда ходили, чинные и послушные, и стал бы остров Эспит образцом порядка и спокойствия. Хотя… Женщина со вздохом посмотрела на Берта, умильно скалившего зубы за решеткой, и покачала головой. Некоторые — неисправимы.

— Ну? — мурлыкнул образец врожденной тяги к преступлениям. — И что дальше?

— Это ты мне скажи, милый друг, — дама Тенар устроилась на стуле и ноги вытянула. — Вот привез ты их — а дальше-то что?

— Мое дело — доставка, Лив, — арестант пожал плечами. — Я лишних вопросов заказчикам не задаю.

— А девчонка? — Лив и не думала скрывать ревнивые нотки в голосе. — Кто она, Берт?

— Н-ну-у… — он почесал затылок и потянулся. — Пока рано судить. Пусть сначала вырастет, — и подмигнул. — Ты бы лучше хоть чайку согрела для заключенного. Промок ведь, продрог — а вдруг до пневмонии докачусь?

— До виселицы ты докатишься, — проворчала эмиссарша, но терзать пленника дальше не стала, выставила на стол керосинку и чайник. — Своими руками повешу пройдоху! Кто обещал мне с крышей помочь, а? Кто клялся? Скажешь, не ты?

— А что крыша-то?

— Течет! — мгновенно припомнив все свои тяготы, владелица башни Тенар, ее расколотой черепицы и прогнивших стропил, а так же покосившейся двери и осыпающейся штукатурки, гневно стукнула чайником по столу. — Крыша течет, ты — шляешься невесть где, и чтобы заставить тебя исполнить обещание, мне пришлось устроить засаду и караулить всю ночь! Так что помимо конфискации тебе светят общественные работы, так и знай! И лучше бы тебе не усугублять вину, дружочек.

— Ладно, ладно… — пробормотал озадаченный таким взрывов чувств контрабандист и притих в ожидании обещанного чая. Так что покой эмиссариата теперь нарушало только жужжание мух, фырчанье закипающего чайника да сопение Лив, все еще разгневанной. А еще…

— Мотоциклет? — оживился Берт, заслышав стрекот мотора, и привстал, силясь выглянуть в окошко. — Лорд нас визитом почтил?

— Собственной персоной, Берт, — весело сказал лорд Варден, появляясь из-за двери. Сдвинутые на лоб шоферские очки, потертая летная куртка и краги придавали ему весьма бравый вид. Собственно, таким, словно сошедшим с фото в дорогом мужском журнале, и должен быть гордый владелец единственного на острове мотоциклета последней модели. — Рад видеть вас обоих в добром здравии и невредимыми. А что наш гость?

— Проходит осмотр у доктора Хамнета, — Лив махнула в сторону окна. — И барышня с ним.

— Да, я слышал, что этот рейс «Келсы» подарил нам новенькую, — хозяин острова улыбнулся. — И… кто же она? Берт?

— Пока не знаю, ваша милость. Маленькая еще, двадцати лет всего лишь, — рыжий виновато развел руками. — Но я положился на чутье и решил рискнуть.

— У нас есть все основания доверять вашим предчувствиям, Берт, — успокоил его лорд. — Лив, я надеялся напроситься на чашку чая в вашем обществе. И обсудить наши планы. Могу я присесть?

— Разве что туда, — вздохнула эмиссарша и показала на место заключения. — Если вас устроит… Сейчас я отопру дверь. Не беспокойтесь, там чисто.

— Вполне устроит, благодарю, — он прошел в камеру и занял «женскую» лавку. — Это даже забавно. Вам удобно здесь, Берт?