Андрей Валентинов - Созвездье Пса Страница 28

Следует отметить встречающиеся в центре помещения крупные включения гашеной извести (Са(ОН)2). Под стеной Казармы встречаются большие (до 0,5м) необработанные камни.

В слое найдено несколько крупных фрагментов стенок пифосов и черепицы, а также фрагмент точильного камня. Найдены две ручки чернолаковых канфаров IV— III вв. до н. э., а также фрагмент стенки чернолакового сосуда II в. до н. э. (лак графитного оттенка). Найден один фрагмент буролакового сосуда I в. н. э. …

Верно, Борис, та же картина, что и в прошлом году. Под стеной — эллинистическая керамика. В основном третий век до… А это значит, Слава, что, раз под фундаментом — эллинизм, и вдоль стены тоже эллинизм. Стало быть, эта Казарма построена вовсе не в начале нашей эры, как в путеводителе написано, а на три века раньше. Вот так-то!.. Нет, Борис, думаю, построена она все же в третьем. Во втором веке им было не до великих строек.

…Понимаете, Слава, во втором веке у Херсонеса начались, как бы это сказать… небольшие трения со скифами. Сарматы выгнали скифов из Таврии в Крым, скифам требовалось жизненное пространство. Отсюда и некоторое взаимное непонимание. Сначала сожгли херсонесские хозяйства на северо-востоке, потом до города добрались. В общем, ежели бы не царь Понтийский Митридат, тот самый, с которым потом Помпеи воевал… Тут бы Херсонесу и гаплык. Есть теория, что в городе все надгробия с кладбищ на строительство и ремонт стен пустили. Но открылся Второй фронт — приплыл из Понта стратег Диофант с превеликим воинством… Ну конечно, Борис, не превеликим, но для скифов хватило. Да, Слава, именно этому Диофанту и поставили здесь памятник — тот, что в музее хранится. Но и Диофант не помог бы, если б город не спасла богиня Дева. Так и написано, а вот как именно спасла — не уточняется. Был бы здесь Лука, объяснил, что навстречу врагу вынесли Великий Фаллический Символ, и… Так что во втором веке Херсонесу стало не до строек…

Ну ладно, Борис, ежели ты так настаиваешь, пусть будет начало второго века, как раз перед скифским форс-мажором. Только керамика из-под фундамента идет все-таки третьего… Ну, не будем гадать. В яму!

Сегодня сердце в полном порядке, хотя солнце палит во всю дурь, да и день, если верить все тому же Д., столь же неблагоприятный. Сплошные неблагоприятные дни в этом июле!.. Так или иначе, но настроение такое, будто геофизики пометили этот день тремя плюсами. С чего бы это, интересно?

…Мы вновь столкнулись с О., на этот раз недалеко от нашей столовки. Сегодня она какая-то другая, и мне почему-то показалось, всего лишь показалось, но все-таки…

Или у нее тоже хорошее настроение?

Держите, Слава, пока я добрый. Считай, последняя пачка. Если мне не пришлют еще с десяток, то худо дело, так что, Борис, сегодня заскочим на почту… Должны, должны хорошие люди помочь!

Что, Слава, вам вправду все это нравится? Ну-ну, тогда приезжайте на следующий год, тут еще мно-о-ого всякого копать… Во-во, Борис, хотя бы Мартемья-новские пустоты. Что, Володя, и вы ничего не слыхали про Мартемьяновские пустоты? Ну, это там, где Маленький Зеленый Камнеед живет, тот, что здесь все фундаменты прогрыз. Серьезно, говорите, Слава? А если серьезно, то Мартемьяновские пустоты — вполне научный термин, во всяком случае общепринятый. Названы в честь Леши, то есть теперь уже Алексея Павловича Мартемьянова. Лет десять назад, когда мы только здесь осваивались, кстати, в этом же самом помещении, которое 60-а, Алексей обнаружил интересную вещь: под тонким слоем земли открываются странные щели. Тыкали палку — уходила на метр. Подземелье, не иначе! С кладами. А начинаем копать — ничего… Мистика какая-то. Во-во, Борис, не иначе — Састер, где Символ имени Луки хранится.

…Да просто все — обычный завал камней. Между камнями, естественно, щели, отсюда — пустоты. А начинаем копать — земля сыплется вниз и весь эффект пропадает. Конечно, конечно, Борис, влияние Ведьмы Манон отвергать не следует.

…О. сказала, что поехала в Херсонес только ради меня. Почему же она не позвонила ни разу еще в Харькове? Почему…

Надо обладать немалым мужеством, чтобы после раскопочного пекла выбраться в Себасту до наступления прохлады. В жару город поистине непереносим. Однако жуткий призрак отсутствия курева гонит нас с Борисом на Бэ Морскую к главпочтамту, к заветному окошку — которое до востребования. Ведь есть, есть еще добрые люди на земле, ведь обещали же прислать!..

Увы, увы! В который уже раз — увы! Собственно говоря, летом почта в Крым идет так медленно, о посылках и говорить не приходится. Но что будет завтра? Страшно даже подумать, без курева здесь не выжить. Конечно, можно направить Луку в адмиральский буфет, но, боюсь, сейчас наш тюлень излишне занят.

Бродим с Борисом по Себасте в тщетных поисках хоть чего полезного. Но много не побродишь. Хотя город и расползся в последние годы, но собственно Себаста — это две улицы, Бэ Морская и Ленина, а между ними горка. А все остальное — бывшие слободки.

На горке тихо. Это район старых улиц, где дома одноэтажные, из белого инкерманского известняка, почти все обвитые диким виноградом. Здесь спокойно, живут, почитай, одни отставники. А прямо посреди горки — громада Адмиральского собора. Нет, Борис, туда мы не попадем, видал заборище? Считай, полвека собор не могут в порядок привести господа адмиралы. А ведь там лежат Лазарев, Корнилов, Нахимов… Зато какой истукан напротив отгрохали — тот самый, на который мрамор с собора Владимира пошел. Истукан в полном порядке. А на что им собор?

…Здесь туристам каждый раз байку рассказывают о том, что храм французы с англичанами разорили и заодно склепы адмиралов разграбили, варвары! Впрочем; некоторые экскурсоводы больше на немцев валят. Осквернили, арийцы-оберменши! А ведь врут, врут. Не трогали они склепов. Памятники на площади сломали, бедной скульптуре Тотлебена даже голову отпилили, а вот могил не тронули. А разграбили склепы адмиральские уже после войны, всего лет тридцать назад. Последним грабанули склеп Нахимова. Кортик забрали, ордена. Сибиэс рассказывал — Нахимов лежал в белом мундире, волосы рыжие, с проседью.

…Город, забывший давнюю славу, город чванливой гордыни, город угрюмых отставников, город, осквернивший свои соборы и затоптавший могилы. Не люблю его улицы, его площади, его залитые мазутом гавани, его не помнящих родства жителей. Дважды гнев небес падал на Севастополь, обращая его в прах, но каждый раз он воскресал, злобный Феникс, спеша навстречу новому часу Гибели…

У «Юбилейного», как всегда, толпа. На этот раз не слишком большая — сотни на две. Нет, сегодня, пожалуй, чуть поболе среднего. Не сигареты ли? А, карточки отоваривают! Ну, карточек у нас нет, можем идти спокойно. А это кто?