Денис Юрин - Проклятие дома Ортанов Страница 28

– Чего рты раззявили, дармоеды?! – закричал палач, рывком могучих рук содрав с себя фартук, а затем, ловко перепрыгнув через широкий пыточный стол, направился в сторону зависшего в воздухе беса. – Живо к сундуку, кандалы тащите! Я ж пока бесятину угомоню!

– Ух ты, какие мы жирные да грозные! – тоненьким голоском пропищал бесенок, взмахнув крылышками и мгновенно оказавшись под самым потолком. – А порхать бабочкой хряк-переросток умеет?!

– Рожденный хрюкать летать не может! – изрек Вернард, точно скопировав издевательскую интонацию улизнувшей ввысь жертвы, а затем, мерзко улыбнувшись, добавил: – Но у нас, палачей, свои фокусы, а без них никак… каждое убожество напакостить да сбежать пытается!

Грузный палач не подпрыгнул, не обратился птицей, а просто открыл рот и издал такой протяжный и грозный рык, что задрожали своды, а перепуганные подмастерья со звоном выронили на пол только что найденные в сундуке кандалы. Бесенок инстинктивно шарахнулся в сторону и, ударившись маленькой головенкой о потолок, камнем упал вниз, прямо в руки точно рассчитавшего место падения палача.

– Ух ты, мой маленький, от папули сбежать хотел, негодник? – ласково просюсюкал Вернард, умильно улыбаясь и нежно оглаживая огромной ручищей пушистое тельце бессознательной жертвы. – Ну, пойдем, пойдем, проказник, папочка тебе «а-та-та» сделает, чуток по розовой попке пошлепает!

Побег бесенка-перевертыша не удался. Через пару минут на его когтистых лапках и копытцах уже позвякивали блестящие кандалы, а еще спустя какое-то время подземелье Ортанов вновь содрогнулось от душераздирающих криков. Правда, никто из обитателей дома не удивился и не испугался. Они знали, что это великий мастер дознания с пристрастием, Вернард, взялся за работу.

Он пребывал в темноте, он был один, он сидел на маленьком табурете, единственном еще сохранившемся в целости предмете мебели, и, прислонившись спиной к сырой стене, внимал пустоте. Глаза инквизитора были закрыты, к чему утруждать веки, когда вокруг не видно ни зги? Удобная поза и легкое растирание ладонями колен помогали миссионеру расслабиться. За последние дни его старые, уставшие ноги проделали слишком долгий путь, а сколько они прошли вообще, прежде чем дошли до такого плачевного состояния? Об этом было страшно подумать, он и не думал. Инквизитор прервал отсчет прожитых лет очень давно, почти сразу же, как только начал экзекуцию над своим собственным телом.

Он выглядел на сорок, быть может, чуть старше. Женщины его еще любили, а мужчины не считали стариком, но сам-то он знал свой истинный возраст, хоть изо всех сил и пытался его позабыть. Сто семьдесят шесть лет, такой долгий век не выпадал еще ни одному человеку. Первые двадцать лет прошли спокойно в удаленном монастыре, последующая дюжина – пролетела, словно один краткий миг, словно одно безумное мгновение азартной охоты за нежитью. И вот в тридцать два один из лучших инквизиторов Церкви вдруг понял, что начал стареть: что члены слабеют, и реакция уже совсем не та. Три долгих года провел он в душевных терзаниях и в поисках; в поисках нового занятия и самого себя… Охота была его жизнью, охотник не видел смысла в существовании без нее, а она уже неблагосклонно относилась к его старческим потугам. И вот на тридцать шестом году жизни он принял решение, заключил сделку с тем, против кого и боролся. Пойманный в Далконте маг подарил ему долголетие и силу юности, а взамен получил жизнь, правда, ненадолго, через пару лет его сжег на костре другой инквизитор, более молодой и еще не боящийся грядущей старости.

Чудесная настойка по рецепту приспешника темных сил хоть и была неимоверно горькой и жгучей, но действовала отменно. Старение его тела замедлилось настолько сильно, что он его просто не замечал. В последующие сто десять лет с того момента, как был сделан первый глоток, его организм работал четко и слаженно, будто часовой механизм, а сам миссионер чувствовал себя неутомимой боевой машиной… однако ничто не длится вечно! Первая боль в спине настигла его утром примерно тридцать лет назад, затем долгожителя посетила одышка при быстром беге, ломота в костях при смене погоды и прочие стариковские недуги. Он был по-прежнему силен и вынослив, как раньше, успешно изводил нежить и мерзких колдунов, но уже ощущал, как незаметно для других стареет и в любой миг может превратиться в дряхлого, изможденного болячками старца. Инквизитор уже жалел, жалел не о сделке с магом, а о том, что не погиб в бою, что за эти долгие годы охоты так и не нашлось дичи, способной его одолеть.

Когда приходит беда, можно или погибнуть, или бороться, миссионер Святой Инквизиции избрал привычный для него путь – путь борьбы. Он прочел много книг, чаще всего это были талмуды казненных им чернокнижников. Он искал общения с опальными лекарями, то есть с теми из них, чьи методы лечения балансировали на тонкой грани между богоугодным исцелением и колдовскими чарами. Он охотился за сокрытыми знаниями и наконец-то нашел искомое, растянувшийся на десятилетия путь познания привел его этой дождливой осенью в Висвард.

Колокол на часовне пробил одиннадцать раз, близился час назначенной встречи. Инквизитор поднял веки и стал созерцать мрак, царивший в комнате. Через маленькое и давно не мытое оконце в помещение все-таки проникал тусклый свет с улицы. Вскоре глаза человека привыкли и стали различать расплывчатые контуры предметов, которых вокруг было не так уж и много: перевернутый набок стол, лишившийся двух с половиной ножек, разломанная кровать и куча гниющего хлама на полу – вот и все убранство, вот и весь антураж предстоящего места свидания с дамой. Будь ожидаемая особа человеком, инквизитор не стал бы утруждать себя подобными сложностями, а просто зажег бы захваченную с собой свечу. Однако дама была вампиром и прекрасно видела в темноте, стоило лишь ей легким дуновением или движением платья задуть еле колыхавшееся пламя, и он оказался бы слеп, а значит, и безоружен.

Вопреки бытовавшему среди прихожан мнению служители Святой Инквизиции порой встречались с нежитью, а бывало, и заключали сделки, руководствуясь при этом, естественно, исключительно благими намерениями и наивысшими интересами Церкви. Любая такая встреча могла закончиться как созданием временного союза, так и смертью наиболее слабого и доверчивого переговорщика. На памяти самого инквизитора было несколько десятков случаев, когда вампир или оборотень вдруг накидывался на него, бестактно не дав довести до конца весьма изящно сформулированную фразу. Вполне вероятно, что могла окончиться схваткой и предстоящая беседа, хотя, конечно же, человеку этого не хотелось. Инквизитор надеялся, что вампир, с которым, точнее, с которой у него была договоренность, проявит благоразумие и выполнит данное месяца два назад обещание.