Татьяна Апраксина - Дом Для Демиурга. Том первый Страница 28

Герцога в доме не было. Суа передал, что утром Гоэллон будет ждать в торговом порту. Саннио пожал плечами и отправился спать. Вещи его уже были сложены, после целого дня на ногах гадать, куда подевался господин и кто собирался в доме госпожи Алларэ уже не хотелось, и секретарь уснул сладким сном. Всю ночь под окнами шумело море, но Саннио начинал привыкать к монотонному плеску и шелесту.

Мио еще не доводилось бывать в особняке Агайронов, и оказалось, что она немногое потеряла. Здесь все выглядело так, как она и ожидала. Три цвета в отделке — синее, серебро и белое, цвета графа и его супруги, старомодная тяжелая мебель. Дом чем-то неуловимо напоминал дом Руи, но если у Гоэллона все было подчинено удобству, здесь — обычаю. Неудобные стулья с прямыми высокими спинками, которые никто не догадался прикрыть подушками или хотя бы накидками, громоздкие пузатые шкафы и комоды, сквозняки, совершенно неприличные для столичного особняка. Мио могла поклясться, что и на лепнине вокруг уродливых карнизов не сыщется ни пылинки; дом был вылизан начисто, но уютным не становился. Скорее уж, чистота навевала тоску и уныние. Все лежало на местах, — на тех самых местах, наверное, что и при деде нынешнего графа; все казалось незыблемым и лишенным элегантности.

Таким же непоколебимо твердым, как мореное дерево, казался и сам граф. Высокий, прямой как палка, в старомодном длиннополом кафтане — разумеется, темно-синем. На груди две цепи: золотая, министерская, и серебряная, родовая. Мио полагала отвратительным смешивать два этих металла в одном туалете, но первый министр граф Агайрон, даже обедая дома, не мог отойти от обычая, который понуждал его носить две цепи. Впрочем, о понуждении речи не шло: Агайрону просто и в голову не приходило, что так поступать не стоит.

Граф был еще не стар, выглядел моложе своих сорока пяти, но казался старообразным. Сухие манеры и ворчливый скрипучий голос более подошли бы человеку на два десятка лет старше. При этом, на вкус Мио, он был красив, — густые черные волосы, правильные черты лица, пронзительный взгляд умных серых глаз, — но настолько не изящен, не гибок и уныл, что заставлял думать о сушеной рыбе, вяленом мясе и сухарях. Понятно было, в кого уродилась дочь.

Помимо герцогини, графа и его дочери за столом сидели две невозможные клуши неопределенного возраста. Какая из них страшнее другой, Мио гадала до самого конца обеда, — та, что с бородавками на носу, или та, у которой нос стремится навстречу подбородку? Одеты страхолюдины тоже были во что-то невообразимое. Герцогине не нравились агайрские наряды: цикласы она почитала лучшей одеждой для женщин в положении — они надежно лишали фигуру привлекательности. Но даже этот уродливый балахон можно было хотя бы подобрать по размеру или перехватить под грудью поясом…

К счастью, на Анне было платье, похожее на то, в котором она приходила в гости, но не голубое, а белое, и девица Агайрон в нем казалась девочкой лет пятнадцати, а не девушкой, которую вот-вот можно будет записывать в перезрелые старые девы. Белые цветы в черных волосах, изящно наложенные румяна — явно те, что подарила Мио, — бледный розовый перламутр на губах. Анна сейчас выглядела не хуже, чем в тот день, когда явилась в гости к герцогине, и Мио искренне радовалась успехам графской дочки. Ее искренне оскорбляло все некрасивое, несовершенное и лишенное элегантности, так что она больше любовалась Анной, чем графом и его приживалками.

Тем не менее, правила хорошего тона требовали поддерживать беседу не только с дочерью хозяина (кстати, ни румяна, ни помада не сделали Анну остроумной собеседницей), а также с главой дома, и в первую очередь с ним. Мио старалась, как могла; самый ярый ее ненавистник не смог бы обвинить герцогиню Алларэ в нехватке расположения, обаяния и такта — но это обед не спасало. При виде "деревянного графа", мучительно пытавшегося подобрать тему для беседы или последовать той, что предлагала Мио, герцогине хотелось не то заплакать, не то запустить в него тарелкой.

Граф Агайрон вовсе не был глуп и нелюбезен. Недаром его считали одним из лучших умов королевства, а Руи почитал опасным соперником и уважал, хоть и недолюбливал, первого министра. Однако ж, казалось, что он добрых два десятка лет не разговаривал с женщинами, кроме дочери и прислуги, а потому забыл, как это делается. Мио могла поддержать любую "мужскую" беседу, но заговорить с гостьей о лошадях или торговых делах графу в голову не приходило; и напрасно — в то время, как братец развлекался, именно герцогиня решала большинство дел, связанных с Алларэ, и решала успешно.

— Как здоровье Его Величества? — забросила очередную сеть в воду Мио. — Я слышала, что недавно он перенес простуду.

— В данный момент король чувствует себя отменно. Небольшое недомогание прошло без вреда.

— Здоровье короля! — Мио пригубила вино. Вот с вином в этом доме все было в порядке, виноградники Агайрэ были хороши.

— Здоровье короля! — откликнулись все хором.

— А как поживают наследники? Ваши племянники показались мне многообещающими молодыми людьми, особенно… старший. — Мио хотела сказать прямо противоположное, но тут же вспомнила, что министр недолюбливает младшего из братьев. — Говорят, он пишет прекрасные эпиграммы? Вы уже пали жертвой его остроумия?

— Не довелось, — ответил граф.

— Ах, как жаль: вы могли бы прочесть нам сочинение его высочества… Флэль Кертор так хвалил поэтическое дарование принца! Я заинтригована. Еще юноша очень хорош собой. Да, воистину говорят, что королевская кровь — золотая кровь. В младшем она тоже проявляется? — Мио подбавила в голос малую толику скепсиса.

— Я не сказал бы, — пожал плечами Агайрон. — Нельзя не отметить, что принц Элграс больше похож на отца, но внешнее сходство еще не делает короля. Будущего короля, конечно, да продлятся дни Его Величества Ивеллиона так долго, как возможно!

— Жаль, что принц еще слишком молод, чтобы нас посещать. Мы с братом были бы безмерно польщены такой честью… — мечтательно произнесла Мио и стрельнула глазами в сторону графа. — И было бы очень печально, если бы принц унаследовал от дядюшки нежелание пребывать в нашем доме…

— Что вы, герцогиня! — На откровенный упрек Агайрон наконец-то отреагировал. — О каком нежелании идет речь? Я… государственные дела… но я непременно и с удовольствием нанесу вам визит.

— Обещаете, граф?

— О да, разумеется!

Граф поцеловал ей руку, неожиданно показав, что не так уж он и неловок. Мио с удивлением посмотрела на его затылок. Первый министр короля не мог быть столь робок и косноязычен, как за обедом, а прикосновение губ продлилось чуть дольше, чем это было принято, — на одно, но важное мгновение, отделяющее вежливость от более интимного чувства. И этот тоже решил вступить в ряды ее поклонников? Это было бы… интересно. Благо, граф не юноша, который будет петь под балконом, вызывая желание швырнуть в него ночным горшком, или ломиться в окно и обещать покончить жизнь самоубийством при помощи тупого ножа для бумаг.