Последыш III (СИ) - Мах Макс Страница 29

— Что празднуем? — спросил Ингвар, входя и закрывая за собой дверь.

— Твою свадьбу, разве нет? — подняла бровь Елена.

— Уже отпраздновали, — поморщился Бармин. — Но, допустим! Кого хороним?

— Даже и не знаю, — пожала плечами Ольга, но по существу вопроса ничего не возразила, значит Ингвару не показалось, и минорное настроение действительно присутствовало.

— Я с докладом, — коротко определила свою позицию майор.

— Думала поговорить наедине, но, похоже, я не вовремя, — определилась Ульрика.

«Поговорить со мной в мою первую брачную ночь? — удивился Бармин. — Оригинально! Или она имеет в виду феерическое окончание церемонии? Тогда, да. Тогда, возможно».

— Сделаем так, — сказал он вслух. — Мы сейчас пройдем с майором ко мне в кабинет и поговорим о делах. Если разговор не затянется, то у меня будет минут сорок для тебя Ульрика. А потом я хотел бы немного отдохнуть. Как вам, дамы, такой план?

Дамы не возражали. Ему, как он понял это только сейчас, никто давно не возражал. Вообще, никто.

— Только конкретные факты, — предупредил он Ию. — Остальное опустим, я и так знаю, что вы работаете.

— Артефакт венецианской работы. Атакующий, по нашей классификации относится к классу «Буки», то есть, запрещен к распространению практически во всех странах. Ввоз в империю запрещен под страхом смерти.

— А теперь объясни мне все это простыми словами, — предложил Бармин. — Я, знаешь ли, в армии не служил. Акадимиев ваших не оканчивал.

— Артефакт двойного действия, — ничуть не смутившись, начала объяснять майор. — Он глушит магию в радиусе ста пятидесяти метров примерно на двадцать секунд. Блокировка магии приводит к моментальному сбою в работе центральной нервной системы у всех попавших под удар одаренных. Для некоторых дело может закончиться инсультом или инфарктом, но главное, на эти двадцать секунд террорист абсолютно свободен в своих действиях и может включить второй контур артефакта — узконаправленный выброс огня с температурой до трех тысяч градусов. Диаметр струи десять сантиметров. Выброс длится 7–8 секунд. Это пока все. Кто завез и откуда, неизвестно. Как артефакт попал к лжесвященнику — тоже.

— Что известно о злодее?

— Пока не опознан, но у нас появились зацепки по поводу того, как его подвели к Глинской. Там такое кубло вскрылось, что впору кричать караул. Сектанты-экстремисты. Борцы с язычеством, и Ефросинья Гермогентовна почетный член «клуба». Но это не наши проблемы. Как только проследим ниточку, сдадим мудаков в Тайный приказ. Пусть с ними дальше их спецы разбираются.

— Это все?

— Пока все.

— Ну, и ладно тогда, — кивнул Ингвар. — Спасибо, Ия. Работайте!

Разговор получился коротким, но Бармин остался им доволен. Для начала, он узнал о существовании боевых артефактов двойного действия, и это бала крайне ценная информация, потому что, если эта штука глушит магию, его девочкам нужна защита. У Варвары и Елены такая уже есть, значит, пришло время подыскать что-нибудь дельное для Ольги, и отнюдь не то, что она надевала на Летний бал. А еще нужно будет поговорить с Машей. Она умница, но это он ей уже сказал, а вот про артефакты не расспрашивал. Просто не знал, что такой вопрос существует. Теперь знает и обязательно с ней поговорит, так как, во-первых, должен быть уверен, что у нее действительно есть защита, а во-вторых, возможно, именно она проведет с ним ликбез на тему боевых артефактов. Ведь, если есть «Буки»-класс, должны быть, соответственно, «Аз», «Веди» и далее по списку.

«Очередной пробел в моем образовании, — признал Бармин. — И вот еще один вопрос: может ли такая штука подавить мою стихийную магию? И спрашивать об этом надо Ульрику, а на ловца и зверь!»

Принцесса постучала в дверь, дождалась разрешения и вошла в кабинет.

— Тебе очень идет форма, — улыбнулся Бармин.

Улыбка была искренняя, потому что сейчас Ульрика его уже не раздражала. Наверное, потому что начала нравиться.

— Это комплемент или ты намекаешь на…

— Это комплемент, — прервал он ее. — Ты красивая женщина, и тебе все к лицу. Мундир, как ни странно, тоже. Подчеркивает, знаешь ли, твою женственность.

— Я в растерянности, — улыбнулась Ульрика в ответ. — Похоже, что ты со мной флиртуешь.

— Есть возражения?

— Нет, — покачала она головой. — Но… прежде я хочу тебе кое-что сказать.

«А просто дать усталому мужчине, оставшемуся на ночь без молодой супруги, слабо?»

— Слушаю тебя внимательно, — указал он принцессе на кресло.

— Спасибо, — кивнула она и подошла ближе к столу. — Когда я летела сюда, у меня были на то свои причины и, чего уж там, определенные планы. Собиралась с тобой обсудить… Впрочем, сейчас это неважно. Успеем еще, если надобность не отпадет.

— То есть, ты отказалась от первоначального плана? — спросил Бармин, закуривая.

— Да, — она оперлась руками о спинку кресла, но садиться не стала, продолжала стоять. — Изменила, ты прав. А сейчас не перебивай меня, пожалуйста, потому что для меня крайне важно сказать тебе то, что собираюсь сказать.

Ингвар смотрел на нее и не верил своим глазам. Женщина явно нервничала, и это было не совсем то, чего он от нее мог ожидать.

«Умереть не встать! — поразился Бармин. — Она что, волнуется?! Она волнуется?»

— Я знаю, мне не стоило прилетать, — начала между тем Ульрика. — Не лучший момент для визита, тем более, без приглашения. Я все понимаю, и, если ты на меня сердишься, ты в своем праве. Есть за что. Но… но, с другой стороны, я рада, что прилетела. И, возможно, это большая удача для нас обоих, раз уж мы… Договор есть договор, нравится он нам или нет. Мне, честно сказать, выходить за тебя замуж не хотелось. Я просто выполняла свой долг перед страной и короной. Думаю, тебе это тоже не по вкусу, но ты, как и я, думаешь об интересах рода.

«Очень многословно, — отметил Бармин. — И явно не по существу. Надеюсь преамбула все-таки не затянется».

— Я сегодня увидела достаточно, чтобы понять, насколько я в тебе ошибалась. Твои женщины… — она запнулась, словно, подыскивала правильное слово. — Они все, неважно сколько им лет… Они искренно тебя любят и подчиняются тебе беспрекословно, что крайне необычно для нашей среды. Они признали в тебе лидера, мужчину, главу семьи и вожака стаи.

— Особенно, Дарена, — криво усмехнулся Бармин, не удержавшийся от комментария даже при том, что обещал себе не мешать Ульрике говорить.

— Она… Ты уж прости, Ингвар, но она неумная и несамостоятельная девушка. В этом все дело. Я думаю, ее подначила мать, которая тебя не любит и не готова уважать. Была бы Дарена поумнее, сама бы все поняла и не пошла у матери на поводу. Но она не привыкла думать самостоятельно и не умеет жить своим умом. Дело не в возрасте, а в воспитании. Мария не на много старше, но действовала безукоризненно, и что не менее важно, не задумываясь, потому что в скоротечном бою думать некогда. Инстинкты важнее, а они у нее правильные. Но вот что еще я заметила. Ты был готов действовать сам, но позволил ударить своей невесте. Это не только великодушно, это правильно, потому что формирует ее характер. Она теперь всегда будет готова к отражению атаки, и это прекрасно. Но я говорю о другом. Ты поступил мудро, позволив ей действовать самой. А затем ты быстро взял инициативу в свои руки, успокоил присутствующих и вывел Дарену и ее мать из игры. Распоряжения отдавал дельные и…

— Ты составляешь мою характеристику, — поинтересовался Ингвар, — или это вечер дифирамбов?

— Да, — подтвердила женщина. — Составляю. Для себя. А теперь дай мне договорить. Осталось совсем немного.

— Хорошо, — согласился Бармин, — говори.

— Я потом весь день наблюдала за тем, как ты справлялся с нервным напряжением, как вел себя с гостями. С кем и как говорил, как обращался со своей сестрой и невестами, и какими глазами они все на тебя смотрят. А потом… Ты извини, Ингвар, но тебе об этом стоит знать. Если ты не закрываешься, а ты, видимо, блокировать чужое «видение» не умеешь. В общем, у нас одинаковая магия, и, когда ты разбирался с Дареной, я совершенно случайно стала свидетелем того, что произошло в ее спальне.