Александра Черчень - Дорога домой Страница 29

— А может… не будем спешить, — проблеяла дрожащим голосочком, надеясь, что на этом все закончится и блондин не станет настаивать.

Надежды не оправдались…

— Но я… — Кажется, он растерялся. Не ждал отказа? — Я думал, ты хочешь?

Вот и что ему на это ответить?

— Да я, в общем-то, не против… Но не так же…

— Как так? — Кажется, мой птенчик решительно не понимал, в чем проблема. Вот интересно, все мужчины такие твердолобые или он один такой?

— Так… В спешке… Прячась от кого-то… Скрывая… Простыни сам будешь перед Стаськиным приходом перестилать или как?

Стоило лишь подумать, что потом придется в спешке прятать следы нашей… близости, как стало противно. Очень. Будто мы собираемся заняться чем-то непристойным, грязным, противоестественным. Не так все должно быть…

— Люб, ну я же не виноват, что свободных номеров нет?! — Фауст всплеснул руками. И голос позволил себе повысить. Возмущался. Негодовал. Злился… Вот только я в этом тоже не виновата… — Что теперь мне сделать?!

— Ничего! Подождать! — ответила в том же тоне. Резко и зло.

— Да не могу я больше ждать! Я с ума схожу… Люб… — И голос вновь мягкий, воркующий. И он опять обнимает, скользит носом по виску, по щеке. Целует за ушком. Водит ладонью по пояснице, то и дело пытаясь сползти за грань приличия.

Соблазнитель чертов.

Но я не поддамся. Я уже решила. Не сегодня. Не так.

— Фауст, перестань… Я не хочу. — Уперла руки ему в грудь и попыталась оттолкнуть. Сначала мягко, но поняв, что он и не думает отступать, усилила нажим, отстраняя не на шутку разошедшегося феникса.

Не шелохнулся. Смял. Стиснул в объятиях, крепче прижимая к сильному телу. И тем самым лишь усилил возникшую неприязнь, и желание вырваться обострилось до предела.

— Ну Люююб. — И снова этот просящий тон и поцелуй, в щеку, в подбородок, в шею. Нежность в голосе, совершенно не вяжущаяся со стальным хватом рук. — Ну я очень-очень хочу…

Блин, достал! Сказала же, нет! Чего непонятного?!

— Знаешь что?! Если у тебя в одном месте зудит, сходи сними себе кого-нибудь на «по-быстрому». Я тебе не девочка на одну ночь, понял?! Пусти!

И что есть мочи толкнула его в грудь. Извернулась. Вырвалась. Отступила и рванулась прочь. Быстро-быстро. Как только могла.

— Твою мать! — раздалось злое рычание за спиной. — Люб, подожди… — И шаги — поспешные, широкие, заставляющие еще больше ускориться.

Вот она, дверь, совсем близко. А за ней спасительный свет, и тепло, и шум множества голосов. Я уже коснулась кованой ручки, как он нагнал меня. Вновь схватил в охапку, отрывая от земли. Вновь попытался притянуть к себе.

— Пусти. Придурок. Петух озабоченный!

Сдаваться на его милость я была не намерена, а потому извивалась и лягалась, как только могла.

— Люб, ну прости. Я дурак. Прости. — Шепот суматошный, отчаянный, будто феникс боится, что не успеет чего-то сказать. — Я больше не буду… — И взгляд глаза в глаза, такой виноватый-виноватый. Потерянный.

Думает, меня это проберет? Хрен ему!

Замахнулась, дабы влепить наглецу увесистую пощечину, но в последний миг он успел перехватить запястье. Мягко сжал и поднес к губам. Коснулся нежным, бережным поцелуем сначала костяшек, а потом и основания ладони.

— Люб, ну не злись… Знаю, я не сдержался. Просто я так давно хочу тебя, что, когда ты рядом, совсем голову теряю.

— Значит, держись подальше, раз тебя токсикоз, бедного, замучил, — разумно посоветовала пернатому. — И вообще, о каком «давно» идет речь? Мы с тобой сколько знакомы? Пять дней? Шесть?

Всего шесть дней… А ощущение, будто прошел уже целый месяц. Столько всего за это время случилось. И кажется, будто я знаю его уже целую вечность. Или даже дольше. А еще чувствую — сожалеет. И отчего-то уверена — не тронул бы.

Но обидно… Как же обидно. За испорченный вечер, за обманутые ожидания. И в горле клокочет ярость, не давая разумно мыслить.

— Какая разница? Пять, шесть, месяц, год…

Я не поняла, к чему он это сказал, но остатки нерастраченной злости заставили возразить:

— Большая! Это не так много. Мог бы и потерпеть!

Фауст тяжело вздохнул и потер ладонью глаза.

— Люб, ну что мне сделать, чтоб ты успокоилась?

— Сам для начала успокойся. Вон в душ холодный сходи, говорят, очень помогает!

И он разжал объятия. Отступил. И так неуютно сразу стало. Я ведь хоть и брыкалась, но не хотела, чтобы он отпускал. А он… наверное, последнее замечание все же было лишним.

— Вот как… — холодным безжизненным тоном произнес блондин и губы сердито поджал. — Что ж, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением. И не беспокойся, с этого момента буду вести себя максимально сдержанно.

Ну вот, начинается. Теперь он обиделся… Что ж за вечер такой?

В общем, в таверну мы вошли оба сердитые и угрюмые. Стаська с Дором уже устроились за одним из столиков в компании двух шумных бородатых гномов. Сестрица весело махнула рукой, подзывая присоединиться к их компании. Я остервенело плюхнулась на свободный стул, и один из бородачей, глянув на мою мрачную физиономию, тут же выставил мне под нос здоровенную кружку сидра. Ну, я с досады ее и осушила. Вот прям залпом.

— Люб, не налегай… — Предостерегающий голос Фауста раздался над самым ухом, и он неторопливо опустился на соседний стул.

От предложенной выпивки блондин отчего-то отказался. Взял со стола книгу в кожаной обложке, заменявшую здесь меню, и стал сосредоточенно изучать, листая плотные потертые страницы.

Передо мной тем временем выставили новую кружку, и я сразу вцепилась в нее обеими руками. Фауст бросил на меня косой взгляд, но ничего не сказал, продолжая изучать ассортимент таверны. Потом тяжко вздохнул и резко захлопнул меню. Видимо, на придирчивый вкус феникса там ничего не нашлось.

— Слушай, Дор, а напитки не из… меню тут у кого можно спросить? — поинтересовался Фауст, и Дор, удивленно выгнув рыжую бровь, указал ему на такого же рыжего вихрастого гремлина, суетящегося за стойкой.

— Я сейчас. — Феникс поднялся из-за стола и направился в указанном направлении.

Избавившись от назойливого внимания, прилипла к нежно сжимаемой в руках кружечке, ощущая, как приятное тепло расползается по организму, согревает и дурные мысли сами собой выветриваются из головы.

— Лу, вы чего, поссорились, что ли? — Ко мне придвинулась любопытная Стаська и, заглядывая в лицо, стала выспрашивать подробности сегодняшнего вечера.

— Да нет, все хорошо, — махнула рукой, и вправду чувствуя, что уже все хорошо. Тепло так, и тело легкое-легкое, и голова немного туманная. Приятно туманная.