Сурен Цормудян - Второго шанса не будет Страница 29

– Да из вас искатели, как из поноса вертолет. Ишь, губу раскатали. – Сказал, не оборачиваясь Яхонтов.

Это была неприятная оплеуха.

Они шли долго. Луноход находился в ангарах ремонтной базы для обслуживания боевой техники десантников. Три ангара были единственными надземными строениями, кроме блокпостов, которыми постоянно пользовались люди. С наступлением холодов, эти полукруглые здания из рифленого железа были утеплены мешками с песком и шкурами. Однако все равно в них было довольно холодно. Поэтому и саму технику накрывали несколькими слоями брезента и звериных шкур.

В ста метрах от рембазы траншея была обрушена. Ее еще не расчистили, и пришлось дальше идти, выбравшись на поверхность. Братья были одеты недостаточно тепло для улицы, и их мгновенно пробрал озноб. Радовало лишь то, что не было ветра. Ночную темноту и безветренную тишь разрубал скрип снега под ногами, которые без снегоступов проваливались по самые бедра. Эту короткую дистанцию преодолеть пришлось с большим трудом, чем утомительная ходьба по километровыми траншеям. Николай, преодолевая последние метры, подумал от тех одиннадцати сотнях километров, которые им предстояло пройти по чужой Аляске. Быть может, они без особых усилий пересекут всю Россию с запада на восток, но чего им будет стоить оставшийся путь до ХАРПа?

Перед входом в ангар на уложенных железных листах лежали какие-то большие продолговатые свертки. Их охраняли два укутанных в тулупы бойца. Свертки очень походили на тот, что в первой половине дня братьям довелось провожать до стадиона.

– Что это? – спросил Николай у Варяга. Однако он догадывался, что за ответ последует.

– Это те, кто погиб от землетрясения. – Ответил Яхонтов. – Сегодня днем хоронить их будут.

– Мужики, вы идите, я сейчас, – Сказал вдруг Сквернослов и направился к охранникам.

– Две минуты тебе, – коротко отрезал искатель. – Скоро рассвет. Нам пора.

Николай очень замерз и спешил в помещение. Он не стал оборачиваться и ждать Вячеслава. Поэтому он не увидел, как тот что-то спросил у людей в тулупах. И не видел, как он, услышав какой-то ответ, бросился к этим мертвым сверткам и попытался обнять один из них. Но замотанные в материю трупы смерзлись между собой, и это ему не удалось…

В ангаре находилось несколько техников, вооруженный патруль, оба космонавта, снова облачившиеся в свои потрепанные скафандры, но пока без шлемов. Тут же стоял профессор Третьяков и генерал Басов. Над солнечной батареей лунохода были подвешены дефицитные лампы дневного света, которые не только хорошо освещали ангар, но и подпитывали машину энергией.

– Все готово? – спросил Яхонтов у Алексеева.

– Да, – космонавт кивнул, – Вас ждем.

– Товарищ генерал, – теперь Варяг обратился к Басову, – Я же просил без церемоний и проводов. Не принято это у искателей, вы же знаете.

– Да ладно, брат, не будет никаких церемоний, – махнул рукой Басов. – У меня только просьба к вам одна. Вон, видишь будку от кунга? Зацепите ее на буксир и вытащите на улицу. Мы туда тела погибших сложим. Люди долго не смогут их охранять. А оставить на улице нельзя. Зверье набежит. И в помещение тоже нельзя. Сам понимаешь.

– Да я не против. А что космонавты скажут? Потянет луноход?

– Потянет, конечно, – ответил Андрей.

– Ну, тогда сделаем дело, и в путь.

8. В ПУТЬ

Где-то там, за непроницаемым сводом свинцовых облаков наступил рассвет. Лучи Солнца безуспешно пытались пронзить плотный серый саван, в который укутали Землю много лет назад. Светило, словно плачущая мать, лила яркие слезы на свое безжизненное чадо, которое впало в кому от чьих-то преступных действий. Чадо умирало. А тучи морщились от яркого света, но у них хватало силы этот свет растворять в себе и посылать к поверхности планеты только мертвый сумеречный блик, словно надсмехаясь над теми, кто еще был жив там, внизу. Как ни странно, утро с рассветом становилось самым холодным временем суток. За пределами лунохода, температура опустилась до минус сорока пяти градусов. Однако термоизоляционный корпус машины, предназначенный для экстремальных температур Луны, надежно защищал своих пассажиров. Тихо урча двигателем, луноход удалялся от Надеждинска.

В машине было две кабины. Кабина управления, где расположились оба космонавта и грузопассажирский отсек, в котором находились Васнецов, Сквернослов и Яхонтов. Здесь было довольно просторно. Один из двух компрессоров техники удалили, поскольку он давно вышел из строя. Два из четырех баллонов для сжатого воздуха также были удалены. Во всю длину отсека, по обоим бортам находились сидения, на которых можно было спать. Под сидениями, в ящиках, размещался ремкомплект, провизия, боеприпасы, дополнительное оружие, мешки с различным инвентарем искателей и еще один скафандр. Тот, что остался от индийского космонавта. На стенках висели различные приборы, три аптечки с различным содержимым, переговорное устройство для связи с кабиной управления, которая была изолирована от грузопассажирского отсека. Дополнительная радиостанция, дублирующая ту, что была у пилотов. Кормовая аппарель была снабжена выдвижным шлюзовым отсеком телескопического типа. Через шлюз можно было выходить по одному, предварительно выкачивая оттуда компрессором воздух в специальные резервуары. Если же за бортом была пригодная для дыхания среда, то шлюз можно было не выдвигать, а просто опустить аппарель и выйти всем вместе. По бортам имелись узкие смотровые иллюминаторы со светофильтрами. Большое герметичное окно выходило в кабину управления. При необходимости его можно было открыть и общаться с пилотами без помощи переговорного устройства. Если надо было посмотреть назад, то можно воспользоваться панорамным перископом с шестнадцатикратным зумом.

Сквернослов сидел какой-то подавленный, с отрешенным выражением лица. Погруженный в собственные мысли Николай не обращал на это внимание. Тем более, что тусклый красноватый свет внутри отсека не позволял оценить душевное состояние человека только по выражению лица. Сам Васнецов чувствовал озноб. Он впервые покидал Надеждинск. Хотя, вроде бы, в другой жизни и в другом мире он ездил с родителями в Калугу. Но он был тогда настолько мал, что этого и не было для него никогда. Теперь он сирота. А Калуга была испепелена. Николай прильнул к перископу и смотрел на удаляющиеся строения родного городка. Это совсем не то ощущение, когда смотришь на удаляющийся дом, идя в лес за дровами. Сейчас он был весь переполнен сильными и противоречивыми эмоциями. Его охватывало и волнение, от предвкушения предстоящего им путешествия. Но его и наполнял страх перед неизвестностью. Мысли о том, что еще не поздно выбраться из этого лунохода и броситься обратно, в родной и теплый подвал, злили его.