Саймон Браун - Сын соперника Страница 29

– Теперь вспомнил, – произнес Гош. – Вы – глава их союза.

– Совершенно верно. Союза колонистов.

– А ваше положение в союзе? – спросил полковник у мужчины.

– Член, – каким-то монотонным голосом ответил тот.

– Разумеется, – невозмутимо сказал Гош и вновь переключил все внимание на женщину. – Слышал, возникли проблемы с количеством камня, необходимого для постройки конюшен.

– Да. Нужно слишком много, – ответила она. – Пока что слишком много…

Краем глаза Гош заметил, что Эймс проявляет нетерпение. Его подчиненный был раздосадован вольной манерой поведения Эриот Флитвуд. С офицерами так общаться не принято, особенно со старшими… Некоторые поселенцы нервно наблюдали за молодым лейтенантом.

– Ваши предложения? – поинтересовался Гош.

– Для фундамента и колонн хватит и трети. Древесину на крышу, а поверх – тростник.

Гош покачал головой.

– Нет. Тростниковые крыши очень огнеопасны. Чересчур рискованно.

– А перетаскивание нескольких тысяч кирпичей на этот склон ради табуна лошадей – слишком непосильная задача для членов союза. Мы и так понесли слишком много потерь во время строительства крепости. Многие раны уже никогда не заживут. Спина, надорванная раз, надорвана навсегда.

– Но крепость была нужна для защиты всех нас.

– Поэтому мы ее строили и не жаловались, – парировала девушка.

– А конюшни будут защищать лошадей, что позволит моим драгунам патрулировать за пределами Кидана и бороться с врагом еще до его появления у залива.

– Поселенцам хорошее жилье важнее, чем конюшни для лошадей. Почему ваша скотина должна получить кирпичные стены и крепкие крыши, а мы все – лишь глину и солому?

Среди колонистов прокатился шепот одобрения.

– Это вопрос необходимости, – возразил Гош.

– Вот именно, – кивнула Эриот Флитвуд. – Необходимости построить хорошие дома для людей.

– Повторяю, нам нужны лошади, чтобы защищать…

– Кого защищать? Кучку поселенцев, умирающих от холода и болезней?

Колонисты рассмеялись. Им нравилась словесная перепалка, к тому же они видели, что перевес в споре пока на их стороне.

Эймс двинулся вперед, открыл рот и собрался что-то сказать. Гош положил руку ему на плечо и произнес:

– Все в порядке, лейтенант.

Кто-то из поселенцев ухмыльнулся, глядя на Эймса, но полковник заметил, что ни Эриот, ни великан не разделили их веселья. Он понял, что для колонистов это не способ увильнуть от работы. По крайней мере двое, стоявшие перед ним, были настроены серьезно. Подобная мысль не сильно удивила Гоша, хотя он и предполагал нечто другое. Будучи солдатом и чиновником, полковник знал, что люди, заинтересованные в получении результата, готовы пойти на компромисс.

– Я понимаю нежелание рабочих таскать такое количество кирпичей, – начал Линседд, – но ваше предложение недостаточно доработано…

Ему показалось, что после этих слов девушка немного расслабилась, и общее напряжение спало. Хотя, возможно, ему просто почудилось…

Эриот снова улыбнулась, на сей раз более искренне.

– Ты быстро сдалась, – с серьезным видом сказал Арден, когда они с Эриот возвращались после встречи с офицерами.

– Я не сдалась, – весело ответила девушка. – Я получила то, чего мы хотели.

– Ты могла получить больше.

– Может быть. Но если полковник Гош Линседд поймет, что мы играем с ним честно и откровенно, то ответит тем же. Нет смысла выжимать сухой лимон, там все равно нет сока. Кроме того, нам нужны каменные стены, забыл? Чтобы хранить наш арсенал.

Арден немного подумал.

– Мы не всегда будем решать проблемы только с ним. Он лишь командует солдатами. Эта светловолосая женщина…

– Стратег Гэлис Валера.

– Ну да. Она ведь тоже командует? По крайней мере командовала на том корабле, на «Ганнеме», помнишь? И еще в битве за остров. В ней ты тоже сомневаешься?

– Я помню ее по «Ганнеме». Это Гэлис в нас тогда сомневалась. Вытащила всех наверх, хотя капитан предпочитал, чтобы мы оставались внизу.

Эриот покачала головой:

– В конце концов, она не будет главной всегда. У Кидана есть свой совет.

– У нас есть огнестрелы.

– Как и у ривальдийцев. Это не имеет значения. Огнестрелы не помогут нам здесь закрепиться.

Арден проворчал:

– Думаешь, киданцы выгонят нас отсюда?

– Нет, если мы сами станем киданцами.

– Те, на Херрисе, точно нас не примут, – сказал великан, указывая на самый большой остров Кидана.

– Я не то имела в виду. Мы должны их принять. Мы должны научиться говорить о себе как о киданцах, а не как о хамилайцах. Кроме того, мы ничего не должны империи. Она так о нас беспокоилась, что насильно, без нашего на то позволения, посадила на корабли и отправила за тридевять земель.

Сквозь черную бороду Ардена пробилась слабая улыбка.

– Это было твое собственное решение, Эриот Флитвуд. Ты хотела новой жизни.

– Не обсуждается, – презрительно фыркнула девушка. – Я думала, мы отправляемся в Каел, и в любом случае не собиралась на другой конец света. Я хочу сказать, мы должны сами поверить в то, что это теперь наш дом и у нас столько же прав жить здесь, как и у солдат, или у стратега, или у жителей соседнего острова. Мы – часть этого города, потому что если мы здесь чужие, Мрачный Арден, то мы чужие везде.

После минутного молчания Арден буркнул:

– Я не такой уж и мрачный…

– Ты темный, серьезный и опасный, как шторм на море.

– Ну, наверное, – согласился он нехотя. – Но не мрачный.

Если бы Мальвара не заглянул в храм богини Кидан днем ранее, то скорее всего в следующий раз не обратил бы на него внимания и прошел мимо.

Пытаясь понять, что изменилось в облике здания, префект остановился, но ничего особенного не заметил. Полома уже повернулся, чтобы продолжить путь к Ассамблее, однако что-то непонятное, непостижимое и мимолетное удерживало его взгляд.

Он присмотрелся внимательнее. На правой колонне виднелись три вертикальные отметины, каждая длиной и шириной с палец. Отметины оказались свежими. Это можно было определить по камню, на котором они были выдолблены, – он был гораздо чище остальных. Средняя отметина глубже, чем соседние, к тому же немного шире и длиннее. Полома подумал, имеют ли эти насечки некий смысл, или же просто кто-то похулиганил.

Советник надеялся, что если это все-таки хулиганство, то подобное совершил не колонист, иначе такое развяжет руки оппонентам префекта в Ассамблее. Сразу начнутся выступления типа «приехали поселенцы не пойми откуда и осквернили самую главную святыню нашего города»…