Дэвид Дрейк - В сердце тьмы Страница 29

Со своей стороны Шакунтала тоже разрывалась, но по-другому. Гармат и Усанас не были уверены, потому что императрица очень редко говорила об этом человеке, но подозревали, что чувства Шакунталы к Рагунату Рао значительно глубже, чем восхищение ребенка своим учителем. Рао занимался с нею с семи лет. Один из самых известных воинов-маратхи практически выступал в роли отца, может лучше сказать дяди. Но несмотря на всю разницу в возрасте, теперь Шакунтала стала женщиной, а Рао был настолько привлекателен, насколько может быть привлекателен мужчина в самом расцвете сил — он только-только входил в средний возраст. А поскольку он никак не был связан с нею кровными узами, не возникало препятствий для перерастания их отношений в романтические.

За исключением суровых, непререкаемых, давно въевшихся в плоть индийских обычаев. В особенности того странного (как на взгляд римлян, так и аксумитов) упрямства относительно чистоты крови и избежания загрязнения. Шакунтала происходила из одного из древнейших родов, имела чистейшую родословную кшатриев. В то время как Рао, несмотря на всю свою славу, был только лишь военачальником, даже скорее атаманом, да еще и из маратхи — приграничной народности, и не знал более двух поколений своих предков.

Поэтому она, как и Эон, попала в капкан между чувством и честью. Это был другой капкан, но его зубцы оказались не менее крепкими.

В конце концов, как знал Велисарий, двум молодым людям удалось выстроить отношения, которые в некотором роде напоминали отношения брата и сестры. Очень близкие, очень интимные — которые часто разбавляли вспыхивающие ссоры.

Он увидел, что взгляды не смягчаются. Решил вмешаться.

— Пожалуйста, объясни свою позицию поподробнее, Эон.

Принц оторвал взгляд от Шакунталы. Когда он смотрел на. Велисария, гнев из глаз пропал.

— Я не критикую твою безжалостность, Велисарий. Как раз наоборот, — он бросил быстрый гневный взгляд на императрицу. — Я раздумываю, проявил ли ты достаточную жестокость.

Велисарий пожал плечами.

— Что мне следовало сделать? Пытать их? Знаешь ли, мне пришлось бы это делать самому. Валентин бы отказался. Как и Анастасий с Менандром. Они — катафракты. Пытки — ниже их достоинства.

Это было не совсем правильно. Ни Валентин, ни Анастасий ни в коей мере не были разборчивыми или брезгливыми, и им обоим в прошлом приходилось неоднократно применять к захваченным в плен солдатам методы допроса, которые более нежные люди назвали бы безжалостными. Но на самом деле Велисарий не был уверен, что Валентин подчинился бы, если бы он приказал ему пытать ту семью для развлечения малва. Возможно, катафракт бы подчинился, но сделал бы все быстро и грубо, что оставило бы аппетит малва неудовлетворенным. Но Велисарий нисколько не сомневался: это было бы последним, что катафракт когда-либо сделал бы для него.

Эон сжал челюсти и махнул рукой так, словно отмахивался от нелепого предложения.

Но Велисарий не смягчился.

— И что тогда? Это был мой выбор. Мой единственный выбор.

Эон вздохнул. Его плечи опустились.

— Я знаю. Я был там. Но… — он вздохнул сильнее. — Боюсь Велисарий, ты все равно выдал наш заговор. Или по крайней мере так оскорбил малва, что они больше не станут тебя привечать.

Велисарий уже собрался ответить, но его перебил Усанас:

— Ты ошибаешься, Эон. Ты совсем не понимаешь малва.

Давазз лениво поднялся и встал там, откуда его мог видеть принц.

— Ты следил за Венандакатрой, мальчик. В этом твоя ошибка.

Появилась широкая улыбка.

— Конечно, естественная ошибка! Он выглядел так комично, когда прыгал подобно жирной курице, запачканной собственными расколотыми яйцами. Мне самому было сложно не насладиться приятным зрелищем.

Все, присутствовавшие при сцене, усмехнулись. Усанас продолжал говорить:

— Но все равно ошибка. Тебе следовало следить за императором. И — что еще важнее — за его другими советниками. Как делал я — Он улыбнулся, глядя сверху вниз на Велисария. — Конечно, императора парализовало. В большей степени взглядом Велисария, чем пролитой кровью. Что хорошо. Теперь он впервые начнет бояться Велисария — как боится Венандакатра.

— Почему это хорошо? — спросил Эон — Страх заставит его…

— Делать что? Лично избегать римлян? О, конечно. У императора есть подчиненные, чтобы делать эту работу. Но неужели ты думаешь, что он станет избегать римлян политически? Как раз наоборот, Эон. После того как император приведет нервную систему в порядок, можешь не сомневаться: он поставит во главу угла вопрос подкупа Велисария.

— Почему? — нахмурился Эон.

— Это просто, принц, — ответил Гармат. — Потенциальный предатель привлекателен прямо пропорционально его достоинствам. Подозреваю, что до сегодняшнего дня никто из высокопоставленных малва за исключением Венандакатры не видел в Велисарии ничего, кроме не имеющего значения иностранца. Несмотря на всю их утонченность, индусы как правило — и малва в особенности, — довольно провинциальные люди. Или, может, лучше сказать — они так высоко думают о себе, что недооценивают иностранцев.

Шакунтала утвердительно кивнула. Гармат продолжал говорить.

— Конечно, я не уверен — я ведь никогда не присутствовал на совещаниях высокопоставленных малва — но подозреваю, что Венандакатре несмотря на приложенные усилия не удавалось убедить придворных в том, что этот странный варвар, — он показал на Велисария, — стоит серьезного внимания. Вы не могли не заметить, что император с момента нашего появления держал нас на расстоянии. На грани глубокого неуважения.

Гармат развел руками и улыбнулся.

— Могу заверить вас: теперь все изменится. Причиной сегодняшнего шоу было решение императора наконец позволить. Венандакатре доказать свою точку зрения. Что он и сделал, хотя и с не самыми приятными последствиями лично для себя.

Все снова усмехнулись.

— Слушай своего советника, мальчик, — добавил Усанас — Ты слишком много думаешь о Венандакатре. В этом твоя ошибка. Да, Венандакатра в ярости, как и всякий самовлюбленный человек, поставленный в неловкое положение. Но даже он, после того, как придет в себя, поймет: случившееся может служить его интересам. В конце концов он же оказался прав, не так ли? Разве этот гротескный полуварвар, иностранный полководец не впечатляет? — Давазз весело рассмеялся. — О, да. На императора случившееся произвело большое впечатление! Но что еще важнее — так это другие советники. Как я сказал, я внимательно наблюдал за ними. После того, как они оправились от удивления и удостоверились, что их драгоценные тапки не пострадают, они неотрывно смотрели на Велисария, — он снова рассмеялся. — С большим интересом, мальчик. О, с очень большим. С таким интересом, какой проявляет скупец, когда внезапно обнаруживает, что кусок гальки на самом деле является золотым самородком.