Роберт Говард - ГОНЧИЕ СМЕРТИ. Сага дальних миров Страница 29

Размышляя над этим, я продолжал наблюдать за открывающимися мне картинами жизни ягья. Вот мы миновали огромный бронзовый портал, на страже у которого стоял целый отряд до зубов вооруженных ягья, и оказались в просторнейшем восьмиугольном зале. Его стены были увешаны коврами, а пол устлан самыми разнообразными мохнатыми шкурами. Воздух был пропитан запахом каких-то ароматических масел и дымом благовонных курений.

В противоположной от портала стороне высокие ступени чистого золота, покрытые тончайшей резьбой, вели к возвышению, укрытому роскошными меховыми покрывалами. На широком ложе возлежала молодая женщина, единственная крылатая женщина племени ягья. Кожа ее была почти черного цвета, а единственным украшением служил расшитый золотом пояс, с которого свисали ножны с кинжалом — смею вас уверить, отнюдь не просто игрушкой. Она была красива той холодной и загадочной красотой, которая свойственна бездушным статуям. Я инстинктивно уловил, что из всех жестокосердных обитателей Югги в ней меньше всего человеческого. Ее лицо было ликом беспощадной богини, не ведавшей ни страха, ни любви.

Вокруг помоста в позах, выражающих полную покорность, выстроились двадцать рабынь — обнаженных девушек с белой, синей и медно-красной кожей.

Вслед за мной в зал крылатыми людьми были внесены около сотни пленных женщин злосчастной Тугры. Командовавший армией высоченный ягья приблизился к помосту и, низко поклонившись, сложив крылья и разведя руки, сказал:

— О Ясмина, Владычица Ночи! Мы доставили тебе лучшую часть нашей добычи.

Приподнявшись на локте, королева ягья осмотрела толпу пленниц, по которой пробежала волна испуганных вздохов и стонов. С раннего детства девочкам племен гура внушалось, что нет худшей судьбы, чем быть похищенной бездушными крылатыми демонами. Черный Город был для них воплощением зла. И вот сама его повелительница обратила свой леденящий взгляд на них. Неудивительно, что многие женщины в этот момент лишились чувств.

Окинув внимательным взглядом ряды пленниц, королева остановила свой взгляд на мне, висящем в сети, удерживаемой двумя воинами. В ее немигающих глазах скука сменилась некоторым оживлением.

— Кто этот варвар, чья кожа бела и почти так же безволоса, как наша? И почему он одет как гура, хотя совершенно не похож на них?

— Мы обнаружили его в темнице у тугров, Черная Госпожа, — опять поклонился предводитель стаи. — Если будет угодно Вашему Величеству, вы можете допросить его сами. А сейчас не изволит ли Грозная Королева отобрать понравившихся ей пленниц, с тем чтобы остальной скот был распределен между отличившимися в набеге воинами.

Ясмина, все еще не сводя с меня глаз, милостиво кивнула, а затем быстро выбрала дюжину самых красивых женщин, среди которых, к несказанному облегчению, я увидел Альту. Их под охраной согнали в угол зала, а остальных вывели прочь.

Ясмина еще раз оглядела меня с головы до ног, а затем поманила к себе одного из придворных.

— Готрах, это существо измождено перелетом и истерзано веревками. На его ноге — незажившая рана. В таком виде мне неприятно видеть его. Увести его, вымыть, накормить, напоить и перевязать рану. Когда оно будет выглядеть пристойно — привести ко мне.

Тяжело вздохнув, мои носильщики вновь повлекли меня по бесконечным коридорам и лестницам. Маш перелет закончился в комнате с фонтаном. На моих запястьях и лодыжках защелкнулись замки золоченых оков, и лишь после этого с меня срезали веревки. Мучимый болью восстанавливающегося кровообращения, я едва помню, как меня опустили в фонтан, смыли пот, грязь и кровавые струпья, а затем переодели в шелковую хламиду алого цвета. Рана на ноге тоже была перевязана, а после этого в комнату вошла бронзовокожая рабыня с золотым подносом, уставленным тарелками и кувшинами. Несмотря на зверский голод, к мясу я не притронулся, испытывая самые мрачные подозрения, зато с жадностью накинулся на фрукты и орехи. Мою жажду прекрасно утолило легкое зеленоватое вино.

Разморенный пищей и вином, я, не дожидаясь решения своей судьбы, повалился на лежащую на полу мягкую шкуру и заснул мертвым сном. Проснулся я от бесцеремонного потряхивания за плечо. С трудом разлепив глаза, я увидел Готраха, склонившегося надо мной с коротким кинжалом в руке. Инстинкт самосохранения сработал во мне — и я попытался изо всех сил ударить ягья, чтобы выбить дух из проклятой твари. Готраха спасло то, что мою руку остановила прочная цепь. Отпрянув, придворный выругался и сказал:

— Я пришел не для того, чтобы перерезать тебе глотку, варвар, хотя, не спорю, было бы интересно заняться этим. Девчонка из Котха рассказала Ясмине, что ты имеешь обычай соскребать волосы с лица. Госпожа желает видеть тебя без этой отвратительной шерсти. — Он брезгливо ткнул в мою отросшую бороду. — Вот тебе нож, и займись делом. Учти, он тупой на конце — так что нет смысла метать его. А я постараюсь не приближаться к тебе на опасное расстояние. Возьми зеркало.

Все еще не до конца пришедший в себя — похоже, в зеленое вино было подмешано сонное зелье, — я прислонил полированную серебряную пластину к стене и занялся своей бородой. Бритье всухую не доставило мне особых хлопот: во-первых, из-за грубости и жесткости моей кожи, а во-вторых — нож, выданный мне для бритья, был острее любой земной бритвы. Хмыкнув при виде моей изменившейся физиономии, Готрах велел мне вернуть нож. Тупоносый клинок был совершенно бесполезен в качестве оружия, поэтому не было смысла пытаться оставить его себе. Да и как я смог бы это сделать, всецело находясь в руках крылатого племени? Я безмолвно швырнул нож к ногам Готраха, снова улегся и заснул.

В следующий раз я проснулся уже сам и, усевшись поудобнее на шкуре, принялся внимательно разглядывать помещение, в котором находился. В комнате, помимо фонтана, не было никаких украшений, и я решил, что монополия на них принадлежит королеве Ясмине. Относительно небольшое, по меркам ягья, помещение было лишено обстановки, за исключением моей шкуры для сна, маленького столика из черного дерева да покрытой выделанной кожей скамьи.

Единственная дверь была закрыта и, я в этом уверен, снаружи заперта на надежный засов. Окно было забрано золоченой решеткой. Длина цепи, которой я был прикован к стене, позволяла мне подходить к фонтану и к окну, откуда открывался вид на плоские крыши синеликих. Видимо, мое узилище находилось в середине Ютлы.

Пока что ягья обходились со мной неплохо. Этим я, безусловно, был обязан интересу повелительницы Ясмины к своей персоне. Куда больше меня волновала судьба Альты, и я надеялся, что принадлежность девушки к личным рабыням королевы обеспечит ей хоть какую-то безопасность, по крайней мере, от придворных.