Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ] Страница 29

– А что? – я даже хвостом замахала от любопытства – И такое бывает?

Новый взрыв хохота был мне ответом. Посмеявшись, парень вытер ладонью набежавшие слезы и внимательно меня осмотрел.

– Итка! Вот говорил же уже! Не глупая ты вроде, но иногда ка-а-к ляпнешь! Бывает! И не такое бывает! Ты еще бабок на лавке у забора послушай. Там тебе и про коров летучих расскажут, и про телегу-самовозку, и про соседа магика!

Грай внезапно посерьезнел.

– Запомни раз и навсегда. Ни один ритуал за тебя ничего не решит. Все способности в жизни только от стараний зависят, ну еще немного от возможностей. Если в растениях разбираешься, мозгов хватает свойства трав и деревьев запомнить, и применить – прямая дорога в травники. Если сила рук есть, вывихи вправить сможешь и сбор трав заварить верно, значит, знахари по тебе плачут. Ну а если умения проявились, магики городские тебя признали, и влить силу сможешь, что бы рану залечить, к лекарям прямая дорога.

-И все?– я слегка удивленно воззрилась на травника – Что запомнил, смог сам сделать, так по жизни и будет? И ритуалов не надо?

– Ни каких! И волки в лесу, меня при случае не признают. Учуять – да, не смогут. Запах у травников и вправду особый. И в следах я хорошо разбираюсь, и по голосам живность знаю… – Грай запнулся и слегка покраснел, видимо вспоминая давешнего «волчня» – Но если на стаю наткнусь, поужинают мной с неменьшим удовольствием, чем обычным путником заблудившимся.

Травник приостановился, поднял голову.

Небо над Кружем затягивало серым покрывалом. Солнце все реже выглядывало из разрывов в туче, пытаясь дотянуться гаснущими лучами до земли.

-Ого! Гроза идет! – Парень покосился на растущую на востоке черно-фиолетовую полосу у горизонта. – Да еще какая!

Словно в ответ на его слова небо вспыхнуло. Росчерк молнии разрезал тучу на две половинки, следом громыхнуло так, что в курятнике по соседству загомонили куры, и истошно заорал петух. Дорожную пыль взбили первые крупные капли.

К рынку! Там навесы! – Грай махнул рукой в нужном направлении и, подавая пример, рванулся вперед.

До навесов оставалось еще пяток шагов, когда природа решила, что пора бы и начинать. Ощущение было, словно в туче образовалась дырка, и мне на круп вылилась бочка ледяной воды. Пары секунд хватило, что бы промокнуть насквозь, и под навес я вбежала в состоянии «келпи только что из озера вынырнул». Не подумав, встряхнулась, обдав сотоварищей по навесу веером брызг и заработала недовольные возгласы. Смущенно извинилась, переступила в попытке отодвинуться, вышло только хуже. Какой-то мужичок не успел убрать ногу из-под моего копыта, и атмосфера оживилась витиеватыми ругательствами, по поводу неуклюжести некоторых кентавров . На всякий случай я замерла на месте, осторожно разминая больную ногу. Передняя правая, реагируя на изменение погоды, ныла не переставая.

Под рыночными навесами сгрудился разномастный люд. Тощий карла с мешком товара пытался хоть немного потеснить меня, забиваясь вглубь сухого. Тетка в сером платье кутала ребенка от пронзительного ветра. Вот где-то в глубине загомонили, заорали про срезанный кошель. Ворье тоже не зевало, стараясь раздобыть в плотно сбитой толпе максимальную выгоду

Природа сошла с ума. Полотна дождя стегали по земле, словно пытаясь пробить ее насквозь, сметали в кучки дорожный сор, отправляя его по улице по быстрым ручейками. Уже через несколько минут, ручьи сбившись в общий поток, устремились к торговым рядам мелководной речушкой. Росчерки молний слепили яркими вспышками, а раскаты грома заставляли всех собравшихся слегка приседать в испуге. Навес ходил ходуном. Сквозь щели в крыше нещадно текло, причем очередная капель пристроилась как раз в основании моего хвоста. Пришлось, стиснув зубы, терпеть. Авось, не растаю! Тем более, что отодвигаться все равно некуда. Народ закопошившись, сбился в плотную кучку, стараясь оказаться как можно дальше от залетающих в укрытие капель.

С одной стороны меня подпирал Грай. Травник, обнявшись с сумкой, кажется, пригрелся у мокрого бока и задремал. С другой, уже толкалась толстая баба с внушительной корзиной цветов. Корзинка явно оттянула цветочнице все руки, и она с вожделением посматривала на мой круп, прикидывая как бы поудобнее пристроить свой нежный товар. Я демонстративно встряхнулась, заставив травника сонно вскинуться, а тетку погрустнеть. Видимо, представив втоптанные в грязь цветы, корзину она от меня все-таки отодвинула.

-Это все в наказание нам! – усталость добавила в голос цветочницы особо проникновенных нот – Не чтим Ветробога как положено, вот и расплачиваемся теперь!

– А кто же тебе мешает тетка, чтить-то? – раздался уверенный бас.

Я заинтересованно обернулась. О! И ветромол здесь. Ишь, как рыскает взглядом из-под нависших кустистых бровей. Видать уже подсчитывает, сколько денег горожане после такой грозы в молебню принесут.

-Вот раскаркалась! – махнул рукой на тетку толстый мужик в дорогой одежде – Раньше что-ли гроз не было? Так нет! Чуть что, сразу «Ветробожья немилость». Только бы языком бабам чесать!

Ветромол злобно зыркнул на смутьяна, мешающего религиозному просветлению населения, но смолчал. Тем более, что дождь зарядил с удвоенной силой, перебивая все сторонние звуки.

Сквозь водяную пелену прорвалось нечто серое и насквозь мокрое, и с разбегу отвоевало место под навесом. Народ загомонил, стараясь не вылететь под дождь. Большая часть капель с откинутого капюшона досталась, на этот раз, мне. Я непроизвольно встряхнулась, посылая воду дальше в толпу. Под капюшоном обнаружилась добродушная лопоухая физиономия с усыпанным веснушками носом-картошкой. Паренька, пожалуй, можно было принять за деревенского увальня, что поросят из деревни привез продавать, если бы не извлеченная из складок плаща лютня. Бард придирчиво осмотрел инструмент, не промок ли, удостоверившись в сохранности, разулыбался и завертел головой в поисках «жертвы для поговорить». Я оказалась ближе всех.

– Ого! А что заставило милую девушку уйти так далеко от дома? Вы ведь не из Кружанской общины, не так-ли?

Я недовольно поморщилась. Глазастый какой! Не думала, что люди так внимательны к кентаврам. Различия между общинами составляла разве, что вышивка на одежде. На моем поясе, например, перевивались дубовые листья, выдавая принадлежность к лесному, отдельно стоящему поселению. Кружанские же, носили пояса колосьями шитые, к людям, к хозяйственным делам ближе, значится.

-Можно только позавидовать вашему бесстрашию, тем более в нынешние тяжелые для кентавров времена. – Не унимался бард.